Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Кургинян Сергей Ервандович (книги без регистрации txt) 📗
Правление мусульман на севере и присутствие арабских (отчасти и иранских) купцов на юге способствовали экспансии мусульманства и во многом определили ее культурную тональность. Подобно этому мусульманские святые и учителя (пиры и суфии), а также манускрипты («путхи») способствовали мусульманской экспансии в Бенгалии, преимущественно среди крестьян. Здесь, опять-таки, утверждение шло через синкретизм. «Бан Биби», или «Госпожа Джунглей», защищает крестьян-мусульман от тигров в джунглях Бенгалии. То же божество почитается индуистами под именем Дурга.
Великий символ бенгальского возрождения – поэт Рабиндранат Тагор – который чуть ли не обожествлялся в Западной Бенгалии, как поэт весьма популярен и в Бангладеш. Редкие праздничные вечеринки в Дакке обходятся без «Рабиндра Сангит» – представлений, музыкальная форма и стиль которых обычно ассоциируются с бенгальской общиной в Индии. Более сотни школ в Дакке преподают «Рабиндра Сангит».
Не менее почитаем другой бенгальский поэт – Кази Назрул Ислам. Примечательно, что его песни и стихи постоянно украшаются индуистскими образами Кали, Дурги, Шивы. Есть некая ирония в том, что приставка «Кази» перед его именем означает «исламский проводник».
В некоторых случаях индусский дух так «околдовывает» мусульман, что в них мало что остается от мусульманина. Яркий пример – легенда о Салбеге2: песни о поклонении Джаганнатху (одна из форм Кришны в индуизме – прим. редакции) превосходят прочие по популярности. Примечательно, что среди наиболее известных исполнителей этих песнопений есть мусульмане, например Сикандар Алам.
Поскольку синкретизм размывал культурные границы между индусами и мусульманами, в дело вступали исламские реформаторы, озабоченные тем, чтобы эти границы не растворились в бесконтрольном единении. Противопоставление общин использовал колониализм, как и политики разных оттенков, стремящиеся к собственным целям, особенно после восстания сипаев. Эта игра продолжается по сей день.
Можно привести тысячи примеров, свидетельствующих о взаимном уважении общин к религиям друг друга, к священным образам, праздникам; порой это приводит даже к совместным богослужениям. Это наблюдается по всей стране. Я привел здесь лишь несколько примеров для иллюстрации тезиса. Почему же эта ткань социальной гармонии была разорвана в клочья и привела к разделу страны?
Развитие религиозно-общинной политики в Индии – это тема, на которую написано множество книг. На ход развития влиял целый ряд факторов. Их детальный анализ не является задачей настоящего эссе. Но я приведу лишь один пример, который попал в поле моего зрения недавно.
Восстание сипаев 1857 года потрясло британцев. Индуисты и мусульмане выступили сообща против колониальной британской власти, объединившись вокруг последнего императора из династии моголов как символического знамени восстания. Неудивительно, что царь-поэт Бахадур Шах Зафар был закован британцами в цепи и вывезен в Янгон, где провел последние годы жизни в заточении в сарае младшего британского офицера.
Пожар совместного восстания против британцев заставил последних обратиться к политике, нацеленной на разделение религиозных общин. Для этой цели применялось несколько тактических приемов. Самый простой трюк – свалить вину за убой коров на мусульманских мясников, в чьих руках была монополия на мясо (за исключением свинины).
Есть документы, указывающие, что британцы закулисно поддерживали различные движения в защиту коров, развернувшиеся в стране. Но наиболее убедительные свидетельства о том, как британцы «подогревали» вопрос о забое коров с целью вбить клин между индуистами и мусульманами, были представлены в исследовании, проведенном Дхарампалом (видным последователем Ганди) и Мукунданом и представленном в их книге «Убой коров в Индии: британская рука».
Вице-король Индии лорд Лансдаун записывает сказанное на совещании о последствиях мощных волнений против забоя коров:
«В Ирландии Движение за автономию обрело грозный размах с того момента, когда г-н Парнелл додумался увязать его с аграрным вопросом, – потому-то в Индии волнения и недовольство станут куда более опасной силой отныне, когда найдена общая почва (защита коров), на которой сходятся образованные индусы и неграмотные массы».
После подавления бурных протестов против забоя коров королева Виктория однажды проговорилась. 8 декабря 1893 г. она писала своему вице-королю:
«Хотя убийство коров поклонниками Мухаммеда стало предлогом для этих волнений, они (волнения) направлены в сущности против нас – ведь для нашей армии мы убиваем много больше коров, чем эти мусульмане».
То была уловка в духе политики «разделяй и властвуй», за которой последовало ещё множество хитростей подобного рода.
Разделы Индостана привели и к разделению мусульман субконтинента между Индией, Пакистаном и, наконец, Бангладеш. То, что могло бы быть крупнейшим в мире сосредоточением мусульман (450 миллионов по нынешнему счету), было разбито на три части. В итоге страной с самым многочисленным мусульманским населением оказалась Индонезия (около 250 миллионов).
Но и в этих условиях по числу мусульман, добровольно оставшихся в стране, Индия удержала за собой второе место в мире. Незначительные очаги индусского населения остались в Пакистане, более крупные – в Бангладеш, но в Индии численность мусульман составляет 150 миллионов (при общей численности населения более 1 миллиарда). Иными словами, в Индии мусульман больше, чем в Бангладеш или Пакистане. В чем же тогда был смысл произведенного раздела?
В этих трех странах установилась власть, нацеленная на поддержание статус-кво. Со времени раздела Бенгалии в 1905 г. Западная и Восточная Бенгалия, а впоследствии – Западная Бенгалия и Бангладеш взаимодействовали преимущественно в рамках этого общего бенгальского культурного пространства. Лишь в малой степени влияние данной культуры распространялось на соседние штаты Бихар и Ассам. Но вот Пакистан оказывал серьезное дестабилизирующее воздействие на социально-политическую жизнь северной Индии, а также штата Андхра-Прадеш, где до 1948 года правил низам3 исламского вероисповедания.
Интересно, что «коммунализм» (термин, изобретенный для описания индусско-мусульманских распрей) значительно резче проявляется во внутреннем районе – Теленгане4, чем в прибрежной Андхре. После отстранения низама от власти мусульмане действительно утратили статус правящего слоя в этом регионе. Но можно заметить, что они склонны были преувеличивать славу прошлого. С точки зрения большинства индусов, пришедшее на смену низаму эгалитарное правительство не только способствовало устранению прошлых несправедливостей (реальных или воображаемых), но и открывало перспективы неограниченной вертикальной мобильности.
Для активной вражды между индусами и мусульманами не было разумных причин, но нельзя сказать, что она возникла внезапно. Различное восприятие общинами событий недавнего прошлого существовало, по крайней мере, на уровне простого народа. Эти различия и создали взрывоопасную ситуацию, а политические веяния с севера стали искрой, от которой разгорелось пламя межобщинных столкновений.
В Хайдарабаде и в регионе Теленгана в целом понижение статуса мусульман сказывалось на ситуации только в последнее время, поскольку низам был отстранен от власти лишь в 1948 году. А мусульманские феодальные элиты на севере (в частности, в Уттар-Прадеш и соседних штатах) теряли свое влияние постепенно, на протяжении столетия, начиная с восстания 1857 года. Раздел страны в 1947 году и отмена главным министром Уттар-Прадеш Говиндом Баллабхом Пантом практики полуфеодального землевладения в 1955 году соответствующим законодательством – подорвали основы власти мусульманской элиты.
В остальных областях Южной Индии, за пределами штата Андхра-Прадеш, мало что знали об изменениях в отношениях инду-истов и мусульман на севере страны.
На юге Индии, как уже отмечалось, ситуация у мусульман была совсем иной. У них не было воспоминаний о былом привилегированном положении и особой культурной идентичности. Эти люди пришли в Индию как торговцы, не думая ни о каком культурном доминировании, – напротив, они стремились к ассимиляции и интеграции. Представителей этой общины на юге назвали мапил-лами. Мапиллы на Малабарском берегу, мусульмане в Тамилнаде и Карнатаке усвоили немалую часть местных культурных норм и особенностей. Такая стратегия отвечала их интересам. Они пришли сюда покупать и продавать, а не навязывать свою волю и свою культуру. Со временем местные обычаи и традиции стали частью их стиля жизни.
