Сословная структура постсоветской России - Кордонский Симон (мир бесплатных книг TXT) 📗
Классы социалистического общества были идеологическими конструктами, выделенными относительно функции строительства коммунистического общества будущего: рабочие создавали ресурсы для крестьян, крестьяне для рабочих, а служащие (в сталинском определении социальной структуры трудовая интеллигенция [30]) координировали потоки ресурсов между рабочими и крестьянами. Эти идеальные сословия с 1936 года (с принятия сталинской Конституции) стали конституционными фундаментальными сущностями, и уже к ним сводились и из них выстраивались все другие актуальные социальные различения: функциональные, отраслевые, территориальные. Советский человек обязан был иметь происхождение из рабочих, крестьян или служащих, и это создавало ему возможность для вертикальной сословной мобильности при сохранении исходной сословной принадлежности. Члены Политбюро ЦК КПСС и его более ранних эквивалентов до смерти считались в основном рабочими, а члены семей врагов народа так и умирали ЧСИРами.
Если использовать ранее упоминавшиеся критерии Б. Н. Миронова для определения советских сословий, то можно сказать, что права советских сословий были закреплены социалистической законностью и были безусловными. Отстаивание своих прав мотивировалось, например, так: «мы шахтеры, и имеем право…». Юридически принадлежность к сословию не наследовалась, однако подразумевалась по логике советского анекдота, который так нравится президенту РФ: сын генерала может стать генералом, однако не может стать маршалом, так как у маршала есть собственный сын.
Сословия имели свои организации, такие как партячейки по месту работы, профсоюзные и комсомольские организации, собрания которых в необходимых случаях выполняли функции «судов чести». Обсуждение на партийном или профсоюзном собрании поведения членов сословий, нарушивших какие-то нормы, было обычным делом.
Члены советских сословий обладали сословным самосознанием и менталитетом («мы военные», «мы чекисты», «мы крестьяне», «мы рабочие» и т. д.). Права на сословное самоуправление не было, однако частичная самостоятельность решений сословных (партийных, профсоюзных, комсомольских) собраний все-таки была. Существенной части сословий была предписана униформа, и значит, их члены имели внешние признаки сословной принадлежности. Предельно идеализированные внешние признаки сословной принадлежности «внедрялись в массы» в виде соответствующих культурных архетипов, таких как скульптура В. Мухиной «Рабочий и колхозница», например. Парадные портреты героев войны и труда, их кинематографические и театральные образы образовывали галерею приемлемого внешнего вида и форм публичного поведения. Строители социализма в обыденной жизни следовали этим стереотипам, навязанным все пронизывающей «пропагандой и агитацией», а на парады и демонстрации, знаменовавшие всеобщее ликование по поводу «единства партии и народа», обряжались в как можно более точном (насколько позволяли категория снабжения и возможности «достать дефицит») соответствии с архетипами «настоящих строителей социализма». Попытки выйти за пределы дозволенного во внешнем виде и публичном поведении строго пресекались в особого рода мероприятиях, таких как «борьба со стилягами» и иными формами «низкопоклонства перед Западом».
Отношения между советскими сословиями регулировались нормами социалистической законности, в которой были кодифицированы санкции за нарушение порядка обращения с ресурсами. Кроме социалистической законности, были и другие, канонические для сословного общества регуляторы отношений, такие как социалистическая мораль, кодифицированная в конечном счете в Моральном кодексе строителя коммунизма. Институты партийных, профсоюзных и комсомольских собраний прежде всего служили регуляторами сословной морали, на них обсуждались и осуждались нарушения моральных норм социалистического строительства.
Советские сословия, кроме того, что были идеологическими институтами, были еще и социально-учетными группами, формируемыми социалистическим государством для решения конкретных проблем концентрации и распределения трудовых ресурсов на основании признаков национальности, образования, происхождения, места жительства, занятости в отраслях социалистического ресурсного хозяйства. Фактически каждый параметр паспортного учета (пункты советского паспорта) конституировал определенное учетное сословие, которому нечто полагалось, но и нечто обязывалось. Мужчины и женщины, дети и старики, русские, татары, евреи (и все другие «сталинские нации») образовывали учетные сословия. Состав их определялся порядком управления, то есть совокупностью непубличных подзаконных актов и ведомственных инструкций, фиксирующих порядок доступа к ресурсам членов сословий. Институт профессии в таком социалистическом мироустройстве был в какой-то степени эквивалентен сословной принадлежности. Профессионализация была прежде всего сословной социализацией, и смена профессии в ходе жизни рассматривалась властью как изменение учетно-сословной принадлежности [31].
Социально-учетные сословия [32] создавались по государственной необходимости. Советская власть, решая задачи социалистического строительства, постепенно превратилась в фабрику по производству сословий, необходимых для решения задач этого строительства. Для реализации социалистических планов развития создавались министерства и ведомства, которым полагался трудовой ресурс в виде рабочих, крестьян и служащих с определенными учетными признаками. Органы управления трудовыми ресурсами удовлетворяли отраслевые потребности социалистического строительства, в результате чего возникали, например, учетные сословия целинников и космонавтов, шахтеров и железнодорожников, работников совхозов и водного транспорта. Граждане социалистического государства после оформления на работу в соответствующие министерства и ведомства получали полагающиеся строителю социализма продовольственные и иные ресурсы, становились членами сословий.
Некоторые сословия оказывались нефункциональными или не соответствующими целям конкретного этапа социалистического строительства. В этом случае сословия репрессировались, а их члены ограничивались в правах. Такими были, например, «репрессированные нации»: чеченцы, калмыки, крымские татары и многие другие. При этом сословия, созданные для определенных задач, после решения этих задач не расформировывались, а продолжали свое существование, как правило, с понижением статуса объема ресурсов, выделяемых на осуществление предписанной сословию деятельности.
Постепенно существенная часть населения страны была переодета в униформу с погонами и без, а в официальном «отрывном календаре» почти на каждой его странице был обозначен главный праздник какого-либо сословия: от 7 ноября как главного праздника членов КПСС до Дня чекиста или Дня рыбака. В ходе такой фабричной генерации сословий их общее количество к концу XX века оказалось столь большим, что само понятие социалистического сословия и принадлежности к нему стало в значительной степени номинальным, лишенным иного смысла, нежели доступ к «кормушкам», которые к тому же к восьмидесятым годам прошлого века изрядно захирели [33].
Другие социально-учетные сословия возникали для выполнения социальных обязательств перед участниками социалистического строительства, возникших вследствие государственной важности решенных ими задач. Так появились сословия участников ликвидации чернобыльской катастрофы и ветеранов войн.
Внутри сословий существовала очень жесткая дифференциация сообразно важности задач, выполнявшихся сословием. Сословие рабочих, например, делилось на группы-подсословия в зависимости от места прописки, отрасли народного хозяйства, пола, возраста, уровня образования, происхождения. Рабочие «средмашевских» предприятий Москвы совсем не то сословие, что рабочие совхоза в селе под Кызылом. Рабочим высших категорий в оборонной промышленности полагались совершенно иные уровни свободы передвижения и снабжения, нежели колхозникам, которые как сословие были лишены до 60-х годов XX века права на оплату труда деньгами и права на изменение места работы и жительства просто потому, что у его членов не было (и не могло быть согласно порядку управления) необходимых для участия в вольном социалистическом строительстве документов: паспортов и трудовых книжек. Стать членом привилегированного сословия «рабочие оборонных отраслей народного хозяйства» мог далеко не каждый. Препятствием могла быть национальность бабушки или дедушки, пребывание родственников на оккупированной территории во время войны, судимость членов семьи или их дворянские корни.
