Мозг рассказывает.Что делает нас людьми - Рамачандран Вилейанур С. (прочитать книгу txt) 📗

обезьян богато зеркальными нейронами. Основываясь на этой аргументации,

мы вместе с моим коллегой аспирантом Полем Мак-Джошем предположили

в 2007 году, что апраксия это в основном расстройство функции зеркальных

нейронов. Удивительно, но многие дети с аутизмом также страдают

апраксией, что неожиданным образом подтверждает нашу гипотезу о том,

что недостаток зеркальных нейронов может вызывать оба расстройства. Мы

с Полем откупорили бутылку, чтобы отпраздновать решение загадки. Но что

же стало причиной быстрого развития НТД и ее угловой извилины?

Естественный отбор высших форм абстракции? Скорее всего, нет. Наиболее

вероятная причина ее внезапного развития у приматов необходимость

исключительно тонкого, структурированного взаимодействия между зрением

и мышцами и чувством положения суставов, когда приматы перепрыгивали с

ветки на ветку на большой высоте. Это привело к развитию способности

кроссмодальной

абстракции,

например,

ветка

распознается

как

горизонтальная благодаря изображению, попадающему на сетчатку, и

динамической стимуляции рецепторов прикосновения, суставов и мышц

кистей.

Следующий шаг был решающим. Нижняя часть НТД раскололась

случайно, возможно в результате удвоения генов, которое часто происходит

в процессе эволюции. Верхняя часть, супрамаргинальная извилина,

сохранила изначальную функцию предшествующей дольки координацию

руки и глаза, усовершенствовав ее до нового уровня сложности, который

требовался для умелого использования инструментов и подражания у людей.

В угловой извилине та же вычислительная способность подготовила условия

(стала экзаптацией) для других типов абстракции: способность извлекать

общие характеристики из, на первый взгляд, непохожих сущностей.

Плачущая ива выглядит грустно потому, что вы переносите грусть на нее.

Пять ослов и пять яблок имеют общее свойство «пяти» благодаря тому, что

вы можете абстрактно мыслить.

Косвенное доказательство этой гипотезы дало мое обследование

пациентов с повреждением НТД в левом полушарии. Эти пациенты обычно

страдают аномией (трудностью в подборе слов), но я обнаружил, что

некоторые из них не прошли тест «буба-кики» и очень плохо понимали

пословицы, часто толковали их буквально и не могли понять их

метафорически. Один пациент, которого я недавно обследовал в Индии,

понял неправильно 14 из 15 пословиц даже несмотря на то, что очень хорошо

соображал во всем остальном. Очевидно, это направление исследования

необходимо проверить на других пациентах, и оно обещает быть

плодотворным.

Угловая извилина также связана с наименованием предметов, даже

таких простых, как расческа или поросенок. Это еще раз напоминает нам, что

слово является формой абстракции многочисленных этапов (например,

пациенты упоминают о расческе в различных контекстах, но всегда с

функцией расчесывания). Иногда они заменяют слово другим, связанным с

ним («корова» вместо «свиньи»), или пытаются дать толкование, которое для

нормального человека выглядит абсурдно или комично. (Один пациент

определил очки как «лекарство для глаз.) Вот еще более интересное: дело

было в Индии, на приеме был 50-летний мужчина, терапевт, страдающий

аномией. Каждый индийский ребенок знает много о богах индийской

мифологии, но два самых любимых это Ганеша (бог с головой слона) и

Хануман (обезьяний бог), и у каждого тщательно выведенная родословная.

Когда я показал пациенту статуэтку Ханумана, он взял ее, внимательно

изучил и неправильно определил как Ганешу, который принадлежит к той же

категории, то есть к богам, но, когда я попросил его рассказать мне больше о

статуэтке, на которую он продолжал смотреть, он сказал, что это сын Шивы

и Парвати что верно для Ганеши, но не для Ханумана. Как будто имя

(ошибочное) заставило его закрыть глаза на внешний вид и приписать

Хануману неправильные атрибуты. Так что имя предмета далеко не просто

один из его атрибутов, а волшебный ключ, который открывает целое

богатство значений, связанных с предметом. Я не могу придумать более

простое объяснение этому феномену, но такие нерешенные загадки

подогревают мой интерес к неврологии и к тем гипотезам, которые мы

можем выдвигать и проверять, чтобы объяснить ту или иную загадку.

Давайте вернемся теперь к аспекту языка, который наиболее

определенно является человеческой особенностью, синтаксису. Так

называемая синтаксическая структура, которую я упоминал ранее, придает

человеческому языку его огромное разнообразие и гибкость. Вероятно, она

создала законы, существенные для этой системы, законы, которыми ни одна

обезьяна не может овладеть, но которыми обладает человеческий язык. Как

развился этот аспект языка? Ответ опять дает принцип экзаптации процесса,

когда адаптация одной отдельной функции преобразуется в другую,

совершенно отличную функцию. Одно из возможных объяснений в том, что

иерархическая разветвленная структура синтаксиса могла развиться из более

примитивной нейронной области, которая уже существовала в мозгу наших

древних человекообразных предков для пользования инструментами.

Давайте пойдем еще чуть дальше. Даже простейший тип случайного

использования инструмента, такого как камень, чтобы расколоть кокос,

включает действие в данном случае раскалывание (глагол), осуществляемое

правой рукой пользователя инструментом (субъект) по отношению к

предмету (объект), который пассивно лежит в левой руке. Если эта базовая

последовательность уже заложена в нейронной области, предназначенной

для действий рук, легко понять, как она могла стать ступенью для

последовательности субъект (подлежащее) глагол объект (дополнение),

которое является важным аспектом нашего языка.

На следующей ступени человеческой эволюции появились две новые

поразительные способности, которым было суждено изменить ход эволюции.

Первой была способность найти, придать форму и сохранить инструмент для

будущего использования, которая привела нас к способности планировать и

предчувствовать. Второй способностью особенно важной для последующего

возникновения языка было использование техники сборки в изготовлении

инструментов: взять головку топора и присоединить ее к длинной

деревянной рукоятке, чтобы создать составной инструмент, может быть

одним из примеров. Другой прикрепление маленького ножа под углом к

маленькой палке и затем прикрепление этой конструкции к другой палке,

чтобы удлинить орудие таким образом, чтобы им можно было достать до

фруктов и дальних веток деревьев. Такая сложная конструкция проявляет

огромное сходство с встраиванием, скажем, именной фразы в более длинное

предложение. Я полагаю, что это не просто поверхностная аналогия. Весьма

вероятно, что механизм мозга, который отвечал за сборку орудий,

преобразовал

ее

в

совершенно

новую

функцию,

синтаксическую

разветвленную структуру.

Но если бы механизм сборки орудий был заимствован для синтаксиса,

тогда навыки использования орудий должны были бы ухудшаться в

соответствии с тем, как развивался синтаксис, учитывая то, что нейронное

пространство в мозге ограничено? Нет, не обязательно. В эволюции часто

происходила дупликация предшествующих частей тела, которые были

образованы дупликацией гена. Вспомните полисегментных червей, тело

которых составлено из повторяющихся, полунезависимых участков тела, как

в цепи вагонов поезда. Когда такие дуплицированные структуры безвредны и

не требуют больших энергетических затрат, они могут сохраняться в течение