Очерки истории чумы (фрагменты) - Супотницкий Михаил Васильевич (список книг .TXT) 📗
Теперь рассмотрим организацию карантинов.
Карантин в Сарепте. Находился вне кордона, окружающего зараженную область, и предназначался для тех подозрительных больных из Астраханской губернии, которым удалось бы, пользуясь проселками соседних степей, пройти через кордон.
Осмотр паспортов по этому случаю производился с большою строгостью. Не имевшие паспортов задерживались в карантине на 10 дней. Карантин расположили в 5 верстах на юг от Сарепты, на полпути в Малые Чепурники. Примыкавший к нему с двух сторон военный кордон начинался на Волге, в нескольких верстах ниже Сарепты, и на 8 версте до карантина был снабжен постами на каждой версте. В дальнейшем пространстве, на расстоянии 32 верст, до Ракитина, от которого граница губернии загибает на юг, пикеты были расположены в расстоянии 5 верст каждый. На ночное время устраивались еще промежуточные посты. Сам карантин включал:
здание для приема и дезинфекции бумаг (паспортов);
два здания, в 20 саженях от первого, для предварительного содержания подозрительных по чуме лиц;
дезинфекционную комнату для платья;
лазарет для больных чумой;
лазарет для подозрительных больных;
лазарет для неподозрительных больных.
На время дезинфекции люди, подозрительные на чуму, снабжались нижним бельем «на счет казны». Продолжительность дезинфекции составляла 12 часов, с 48-часовым после того проветриванием вещей. Если вещи происходили от чумных больных, то их дезинфицировали 12 час, 48 час проветривали, дезинфицировали опять 12 час или сжигали. Карантин действовал с 27 декабря до средины марта.
Такой же карантин был организован в Светлом Яру — действовал с 29 декабря по 18 февраля.
Очень обширный карантин был устроен в станице Замьяны. В нем, после возвращения из зараженной местности, была «выдержана» в течение 10 дней комиссия Гирша.
Карантин был устроен следующим образом. Улицу, идущую к Волге, разделили на 15 секторов и окружили высоким досчатым забором. У ворот и в нескольких местах у ограды установили военные посты. Через северные ворота впускались прибывающие из подозрительных по чуме местностей и после 10-дневного наблюдения выпускались через южные ворота, по дороге в Астрахань. Проезжающие из привилегированного сословия и притом в один день прибывшие помещались в одном здании. Палатки были взяты из военного министерства. Большой двор был в общем пользовании, так что избегать соприкосновения с ранее или позже прибывшими представлялось усмотрению самих находившихся под наблюдением.
У южных ворот устроили форточку, к которой в определенные часы сельские жители приносили для продажи жизненные припасы. Продажа производилась под надзором унтер-офицера; медные деньги промывались водой, в решете с длинной ручкой. Бумажные деньги, вещи и экипажи находящихся под наблюдением путешественников подвергались 24-часовой дезинфекции хлором.
Для получения хлора служила смесь из 6 частей перекиси марганца, 9 частей поваренной соли, 7,5 частей концентрированной серной кислоты и 7,5 частей воды, с тем расчетом, чтобы 30 золотников смеси приходилось на 1 куб. аршин дезинфицируемого пространства. Экипажи покрывались просмоленным холстом и под ним прокуривались.
Тупик добактериальных представлений об эпидемиологии чумы. Вполне самодостаточная для общего объяснения происхождения эпидемий чумы контагиозно-миазматическая теория (см. очерк XIII), оказалась бесполезной при непосредственном ее применении в очагах чумы.
Так, во время «миазматической» рештской эпидемии чума проникла в населенный пункт незаметно. Ничего страшного, ничего опасного никто не видит; заболевающих немного, умирают редко; умирающие находятся в такой гигиенической обстановке, что смертельный исход кажется естественным (миазмы обычно ассоциировались со зловонием). Изредка кое-кого хватит «апоплексический удар» (септическая форма чумы), но и это не обращает на себя внимания. Однако эпидемия продолжает развиваться. Характерные признаки чумы уже резко бросаются в глаза каждому, почти постоянно встречаются не только бубоны, но и петехии, и все-таки болезнь не признается чумой, т.к. она не заразная. Когда доктор Кастальде, осматривая больных, сказал доктору Ильину, что признает болезнь за чуму, то Ильин простодушно возразил ему: «Поверьте, если бы это была чума, то мы с вами не исследовали бы так» (см. очерк XIX).
Но вот противоположный пример. Ни один из врачей, видевших в Ветлянке ежедневно гибель десятков людей, не признал явно контагиозную и смертельную болезнь за чуму, даже отправляя в последний путь своих коллег. Это происходило и на раннем этапе эпидемии, когда клинически преобладали бубонные формы болезни («тифозная горячка», «болезнь горячечная, с типом, похожим на возвратную горячку»); и во втором ее периоде, когда болезнь приобрела уже явно легочную форму («pneumo-typhus»). Передача контагия настолько очевидна, что доктор Депнер настаивает на введении карантина, однако, болезнь, по-прежнему, «не чума» (см. рапорт Депнера).
Причина, по которой исследования эпидемиологии чумы во второй половине XIX столетия приносили все более противоречивые результаты, видимо, заключалась в том, что чумной контагий, или миазма для врачей оставались абстрактными средневековыми понятиями, неким формально-логическим выводом из наблюдаемых в конкретных условиях фактов. Существование «чумной заразы» в данной вещи, или миазмы в испарениях, поднимающихся с земли, не могло быть ни доказано, ни отвергнуто. Был ясен только их материальный характер, но миазмы (контагии), вызывающие одну эпидемию, нельзя было сравнить с таковыми, являющимися причиной другой эпидемии, либо отследить ее(его) «передачу» и «источник». Для выхода из этого методического тупика требовался какой-то реальный, пригодный для исследования в лабораторных условиях «признак» контагия (миазмы), на основании обнаружения которого можно было бы сказать «да» или «нет», т.е. то, что сегодня мы называем «специфическим возбудителем инфекционной болезни». Но его еще предстояло найти в рамках методических возможностей, предоставляемых ученым новой наукой — бактериологией.
Средства индивидуальной защиты конца добактериологической эпохи.
В науке бывает и так, что ошибочные учения ложатся в основу совершенно правильных прикладных направлений человеческой деятельности. Например, геоцентрическое учение Птолемея позволяло рассчитывать движения планет, прогнозировать солнечные и лунные затмения. Учение о теплороде послужило толчком к развитию термодинамики и тепловых машин. Прикладной характер приобрела и контагиозно-миазматическая теория распространения чумы.
Понимание материальности причин эпидемий чумы, заложенное в каждую из составляющих этой теории, позволяло осуществлять разработку средств защиты органов дыхания и кожи уже во времена «черной смерти». Врачи для исключения заражения контагием одевали специальную одежду и не прикасались к больным не иначе, как одев перчатки или посредством специальной палочки. Для защиты от миазмов, которые, как тогда считалось, находились в зловонном воздухе, в специальные маски вкладывали ароматические вещества. Ветлянская эпидемия, вспыхнувшая на фоне всеобщей уверенности в победе над чумой, и большая смертность медицинского персонала, участвовавшего в ее ликвидации, вновь подтолкнула в этом направлении мысль некоторых ученых. Однако теперь уже разработка средств индивидуальной защиты предполагала использование последних достижений науки и техники.
В 1879 г. профессор О.И. Догель, основываясь на органической природе контагия, предложил специальный прибор (респиратор) для защиты легких, разрушающий органические вещества, содержащиеся во вдыхаемом человеком воздухе (рис. 20).
20. Защитный респиратор Догеля. ФI: С.— герметически закрывающая лицо маска с клапанами (один отворяется при вдыхании воздуха из резервуара, а другой — при выдыхании); В.— резервуар из непроницаемой материи, для воздуха, очищенного пропусканием через накаленную трубку (ff). Кран для наполнения и для проведения в прибор для дыхания воздуха (С); ФII: А.— воронка стеклянная, или из твердой гуттаперчи. Клапаны из серебра или платины (аа). Пробка (b); ФIII: а.— трубка для введения воздуха, который проходит через жидкость (серную кислоту) в склянке (b), через хромовый ангидрид (с) и едкий калий (d), от которой идет стеклянная трубка для соединения с прибором для клапанов; ФIV.— стеклянный или металлический ящик с трубкой для введения воздуха (а), где помещены дезинфицирующие вещества (с). Трубка для соединения с трубкой от клапанов; ФV. — схема стеклянного клапана, сделанная профессором Глинским (из статьи Догеля О.И., 1878)
