«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Кузнецов Феликс Феодосьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
По второй позиции — «длина слов» — вывод следующий: «Слово у Крюкова имеет меньшую среднюю длину, чем слово у Шолохова и у автора “Тихого Дона”». Одна из причин этого — «в высоком проценте однобуквенных слов» у Крюкова, в чем «сказывается крюковская тенденция, впрочем, довольно характерная для многих писателей начала XX века, к частому употреблению союза и, особенно в начале предложения: “И ушел из народа” (“В родных местах”), “И жандарм величественно ушел с платформы” (“К источнику исцелений”). Показательно, что этот союз у Крюкова покрывает 5,78% всего текста по сравнению с 3,67 у Шолохова (“Донские рассказы” и “Поднятая целина”. — Ф. К.) и 2,99% в “Тихом Доне”»63.
Вывод по третьей позиции — «лексический спектр текста»:
«Анализ <...> данных показывает, что структура словаря у Крюкова и у Шолохова — очень разная, тогда как не имеется или очень незначительно различие между Шолоховым и “Тихим Доном”. <...> По мере приближения к концу перечня слов, отличие Крюкова от романа становится все более явным»64.
И, наконец, вывод по четвертой позиции — «богатство словарного запаса»:
«Каждого, кто читает “Тихий Дон” в оригинале, поражает в романе богатство словаря, тенденция автора к постоянному обновлению слов. От любого претендента на авторство этой книги, следовательно, естественно ожидать той же низкой повторяемости и такого же богатства словарного запаса»65. Результаты исследования говорят, что они и в данном случае «не в пользу авторства Крюкова». По их итогам «можно исключить Крюкова как автора всех проанализированных частей “Тихого Дона”. С другой стороны, разницу между текстами Шолохова (“Донскими рассказами” и “Поднятой целиной”. — Ф. К.) и текстом романа нельзя признать существенной...»66.
Авторы исследования даже выстроили диаграмму, по которой можно судить о степени повторения слов и о богатстве лексики.
«Если представить себе путь двух писателей к “Тихому Дону” как “скромное крыльцо к величественному зданию”, то очевидно, что Крюков со своей высокой повторяемостью лексики и небогатым словарем находится еще на самых нижних ступеньках... Зато Шолохов уже в своих первых рассказах соприкасается со всеми частями романа и, работая над первой книгой “Поднятой целины”, он показывает ту же низкую повторяемость и тот же богатый словарь, который он незадолго до этого продемонстрировал в первых частях «Тихого Дона”»67.
Конечный вывод лингвистического исследования таков:
«Все параметры показали, что Крюков в отношении языка и стиля гораздо более далек от текста романа, чем Шолохов. Более того, в ряде случаев можно при помощи математической статистики даже исключить Крюкова, как автора “Тихого Дона”, между тем, как исключить Шолохова нет основания. Таким образом, гипотезу об авторстве Крюкова, по-видимому, придется отвергнуть»68.
Выводы скандинавских исследователей попытались опровергнуть Л. З. Аксенова (Сова) и Е. В. Вертель в статье «О скандинавской версии авторства “Тихого Дона”». Из всех параметров лингво-статистического анализа скандинавских ученых эти авторы попытались оспорить только два (причем второстепенных): сравнительную динамику изменений количества существительных, глаголов, предлогов и местоимений, а также сопоставление динамики изменения длины предложений в рассказах Крюкова, «Донских рассказах» и «Поднятой целине» Шолохова и в «Тихом Доне»69. Мы не будем вдаваться в спор по этим двум вопросам по той причине, что эти параметры вряд ли могут быть надежным критерием в определении авторства. Но оппоненты скандинавских ученых не смогли не только опровергнуть, но даже поставить под сомнение главные выводы их исследования — прежде всего вывод о несравнимости богатства словаря Крюкова и Шолохова, как и вывод о многообразии лексического спектра в «Тихом Доне», несравнимого с рассказами Крюкова.
Выводы лингво-статистического анализа скандинавских ученых полностью совпадают с выводами нашего анализа языка и стиля «Тихого Дона», общих с языком и стилем «Донских рассказов» и «Поднятой целины». Совпадение выводов лингво-статистического и филологического анализов констатирует и Г. Хьетсо. Рассказывая о беседе с Шолоховым, он, в частности, писал:
«Потом я заметил, что Шолохов, видимо, учился у молодых прозаиков 20-х годов (Гладков, Пильняк, Бабель). Известно, например, какую роль играет у этих писателей так называемая “рубленая проза”, которой изобилует и “Тихий Дон”, например: “Тысяча девятьсот шестнадцатый год. Октябрь. Ночь. Дождь и ветер. Полесье” (Книга вторая, часть четвертая, глава I). При этом я сказал, что именно использование в “Тихом Доне” приемов динамичного языка 20-х годов и спасает Шолохова от обвинения в плагиате: вся книга написана языком, на котором Крюков не мог писать по той простой причине, что этот язык вошел в употребление уже после его смерти. В связи с этим я отметил еще одну характерную черту стиля Шолохова, сильно отличающую его от Крюкова, а именно необычайно богатый словарь и своеобразное окончание предложений. Шолохов все время выбирает новые и новые слова и очень часто опускает союз “и” перед глаголом»70.
Нет спору, возможности лингво-статистики ограничены: она в силах дать только формализованный ответ на вопрос о соотношении словаря и стиля Шолохова и Крюкова, установить различия в лексическом спектре текстов и богатстве словаря писателей лишь по количественным, а не качественным признакам. Вот почему так важно для прояснения вопроса об авторстве «Тихого Дона» соединение лингво-статистического и традиционного филологического подходов, когда одно дополняет другое.
Наиболее плодотворный здесь путь — создание всеобъемлющего научного словаря языка Шолохова в соотнесении со словарем языка Крюкова. Но уже и сегодня мы располагаем возможностью сделать шаг на пути к созданию словаря языка Шолохова, обратившись к наиболее выразительному его сегменту — донскому диалекту. Его сравнительный анализ в произведениях Шолохова и Крюкова позволит соотнести язык двух писателей не по формально-статистическим, но по сущностным, реальным параметрам и документально выявить различия в словесной «энерговооруженности» того и другого.
ДОНСКОЙ ДИАЛЕКТ
Исследование диалектизмов в «Тихом Доне», «Донских рассказах» и «Поднятой целине», в сопоставлении с диалектной лексикой рассказов Крюкова, а также других претендентов на авторство «Тихого Дона» — крайне важная возможность для решения спора с «антишолоховедами».
Для проведения такого исследования в компьютерную память программистами ИМЛИ РАН Н. Н. и Л. Г. Быковскими были введены в качестве исходных данных «Донской словарь» А. В. Миртова (Ростов-на-Дону, 1929); «Словарь русских донских говоров» в 3-х томах (Ростов-на-Дону, 1975—1976); «Казачий словарь-справочник» в 3-х томах, вышедший в США, в той его части, которая касается диалектизмов, ряд других подобных материалов.
В результате был составлен единый компьютерный словник донских диалектных и местных речений, включающий подчас и простонародные слова, которые иногда трудно отделить от местных речений. При его составлении были учтены наблюдения, содержащиеся в разделе «Диалектизмы» в книге Г. С. Ермолаева «Михаил Шолохов и его творчество» (СПб., 2000), в комментариях В. В. Васильева к I—IV томам Собрания сочинений М. А. Шолохова в девяти томах (М., 2001—2002) и другие источники. Сравнительный анализ диалектных и местных слов в «Тихом Доне», «Донских рассказах», «Поднятой целине», в сопоставлении с такими же словами в произведениях Ф. Д. Крюкова и других претендентов на авторство «Тихого Дона» — В. Севского (Краснушкина), И. Родионова, А. Серафимовича был проведен на основе этого словника.
С этой целью в компьютерную память были введены тексты «Тихого Дона» (журнал «Октябрь»; издания 1929, 1941 и 1956 гг.); «Донских рассказов» (М., 1926), сборника «Лазоревая степь» (М., 1931), «Поднятой целины», т. 1 (М., 1932), том 5 Собрания сочинений Шолохова в 8-ми тт. (М.: ГИХЛ, 1956).
