Я — «Дракон». Атакую!.. - Савицкий Евгений Яковлевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Надо сказать и еще об одной существенной особенности в подготовке операции — об организации управления истребительной авиацией. Дело в том, что в полосе наступления шириной по фронту каких-то 22 километра боевые действия должны были вести семь авиационных корпусов, восемь отдельных авиадивизий общей численностью до 2500 самолетов! Чтобы четко управлять авиацией над полем боя, командиры взаимодействующих с сухопутными войсками авиасоединений: должны были находиться на КП командующих армиями или командиров корпусов. В шести километрах от переднего края на направлении главного удара был организован вспомогательный пункт управления. А три радиолокационных узла наведения истребителей на воздушные цели должны были давать возможность постоянно быть в курсе воздушной обстановки и своевременно реагировать на ее изменения. Один из таких радиолокационных узлов был закреплен за нашим корпусом, и в его задачи входило наблюдение за воздушной обстановкой в своей полосе прикрытия, слежение за аэродромами противника, наведение своих истребителей на воздушные цели.
Наряду с подготовкой операции по командной линии большую работу в те дни проводили политорганы, партийные и комсомольские организации. Немцы еще пытались как-то подорвать моральное состояние наших бойцов. Была, например, такая листовка, сброшенная с самолета: «…Мы тоже были у Москвы и Сталинграда, но их не взяли. Не возьмете и вы Берлин, а получите здесь такой удар, что костей не соберете. Наш фюрер имеет, огромные людские ресурсы и секретное оружие, которое он берег для того, чтобы на немецкой земле окончательно уничтожить Красную Армию…»
Что там все эти листовки могли значить — так, пропаганда. В душе каждого горело яростное желание возмездия! Сколько горя немецкие захватчики принесли нашему народу… И что ни говори, а в сердцах прочно держался лозунг: «Смерть немецким оккупантам!» Как переломить, перестроить психологию солдата, всей многотысячной армии? Нельзя же было допустить, чтобы гнев и месть вылились в массовые репрессии по отношению ко всему немецкому населению. Нельзя было считать всех мирных жителей фашистами.
Политработники принимали меры по разъяснению освободительной миссии Красной Армии, установлению правильных взаимоотношений с немецким населением. Появилось обращение Военного совета фронта, в котором говорилось:
«Настоящий воин Красной Армии никогда не уронит достоинства советского гражданина и за безрассудной „личной местью“ не может забыть главного — священной и благородной цели войны, ради которой наш народ взялся за оружие: разгромить немецко-фашистскую армию и покарать фашистских преступников. Мы не мстим немецкому народу, обманутому фашистскими главарями, отравленному ядом человеконенавистнической расистской пропаганды, а хотим помочь ему сбросить с себя это кровожадное чудовище — фашизм…»
Такая вот диспозиция…
Каждому было ясно — скоро начнется. Все напряженно ждали этого часа. И вот ночью 16 апреля, за два часа до наступления, в части поступил приказ, а следом еще одно обращение Военного совета фронта. В нем говорилось:
«Боевые друзья! Пришло время нанести по врагу последний удар…
Пришло время вызволить из ярма фашистской неволи еще томящихся в ней наших отцов и матерей, братьев и сестер, жен и детей.
Пришло время подвести итоги страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на нашей земле, и покарать преступников. Пришло время добить врага и победно закончить войну. …Славой наших побед, потом и своей кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам… Стремительным ударом и героическим штурмом мы возьмем Берлин, ибо не впервой русским воинам брать Берлин…»
И вот настал этот час.
16 апреля в 3 часа по берлинскому времени началась артиллерийская подготовка. Двадцать пять минут полыхал огненный смерч, и почти одновременно более 150 ночных бомбардировщиков начали бомбить противника в первой и второй полосах обороны. Затем по единому сигналу перед атакой в полосе главной ударной группировки нашего фронта были включены 140 зенитных прожекторов. Враг очумел! Потом пленные немцы рассказывали, что подумали, будто русские применили какое-то секретное оружие. Это также способствовало успеху атаки.
А по второй полосе обороны, отчасти и по третьей позиции главной полосы уже начали работу 745 тяжелых бомбардировщиков. 50 тонн на один квадратный километр цели — такой оказалась плотность этого бомбового удара. Не забыть, как над Одером и Зееловскими высотами бушевало море огня.
Немцы, однако, довольно быстро пришли в себя и начали оказывать ожесточенное сопротивление. А тут еще навис низкий утренний туман. Так что с рассвета до 8 часов утра противника обрабатывали одни штурмовики. Потом в работу вступили пикирующие бомбардировщики, но в условиях плохой видимости удары они наносили в основном в глубине обороны противника, а на поле боя непосредственной помощи войскам почти не оказали.
Командующий фронтом для наращивания удара и повышения темпа наступления во второй половине дня принимает решение на ввод в сражение 1-й и 2-й гвардейских армий. К 15 часам дня в воздухе находилось уже свыше 600 боевых самолетов, обеспечивая действия танкистов, а также общевойсковых армий, ведущих бои в районе Зееловских высот.
Активно заработали и немцы. Группами по полтора-два десятка «фоккеры» начали прорываться к боевым порядкам наступавших танковых армий, к переправам через Одер. Тут-то и пошли в бой наши истребители.
Летчики 176-го гвардейского истребительного авиаполка под командованием П. Ф. Чупикова действовали в районе Зеелов, Мюнхенберг, Бернау. В десяти воздушных боях они сбили шестнадцать «фокке-вульфов». Сами потерь не имели. А всего в первый день наступления мы провели 43 воздушных боя, при этом сбили 50 самолетов противника.
Вечером Николай Эрастович Берзарин прислал на мое имя телеграмму, в которой просил объявить благодарность летчикам корпуса, отлично действовавшим в сложных метеорологических условиях при обеспечении переправы войск через Одер. Я это с удовольствием выполнил. А когда мне принесли на подпись наградные листы, в глаза невольно бросилось, что в списках представленных к наградам среди знакомых бойцов — ветеранов корпуса — было много имен молодых, комсомольцев, проявивших в боях отвагу и мастерство.
