Собрание сочинений. Том 5 - Маркс Карл Генрих (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

И этот незабвенный час

Век буду вспоминать.

От вас я слышу в этот миг

Сочувствующий вой;

Бессилен описать язык

Восторг безмерный мой

^[117]

.

Заметим, что мы истолковали здесь довольно невразумительную записку г-на министра-президента в самом благоприятном для него смысле.

Не успел г-н Ауэрсвальд кончить, как снова выскакивает наш Ганземан, чтобы постановкой вопроса о доверии показать, что он остался прежним. Он требует, чтобы проект адреса^{48} был передан в комиссию, и говорит:

«Прием, который это предложение встретит в Собрании, даст представление о большем или меньшем доверии, с которым высокое Собрание относится к новому министерству».

Однако это было уже слишком. Депутат Вейксель — несомненно, один из читателей «Neue Rheinische Zeitung» — с возмущением вскакивает на трибуну и заявляет решительный протест против этого неизменного метода постановки вопроса о доверии. До сих пор все шло хорошо. Но раз уж немец взял слово, он не скоро с ним расстанется, и вот г-н Вейксель углубился в пространное рассуждение о всякой всячине — о революции, о 1807 и 1815 гг., о горячем сердце, бьющемся под простой курткой, и о разных других предметах. И все это потому, что «ему необходимо высказаться». Ужасный шум и несколько возгласов «браво» со стороны левых заставили этого достойного человека сойти с трибуны.

Г-н Ганземан стал уверять Собрание, что министерство совершенно не намерено легкомысленно ставить вопрос о доверии. К тому же на сей раз это не полный, а только частичный вопрос о доверии, так что нет надобности и говорить об этом.

Тогда разгораются такие дебаты, какие бывают редко. Все говорят одновременно, перескакивая с пятого на десятое. Говорят о доверии, о порядке дня, о регламенте, о польской национальности, о том, чтобы отложить обсуждение, и все это происходит вперемежку с криками «браво» и шумом. Наконец, г-н Парризиус замечает, что г-н Ганземан внес предложение от имени министерства, тогда как министерство как таковое не имеет права вносить какие-либо предложения, а может только делать сообщения.

Г-н Ганземан отвечает: он оговорился, предложение, в сущности, вовсе не предложение, а только пожелание министерства.

Величественный вопрос о доверии сводится, следовательно, всего-навсего к «пожеланию» господ министров!

Г-н Парризиус вскакивает на трибуну с левой стороны, г-н Риц — с правой. На трибуне они сталкиваются. Схватка становится неизбежной — ни один из героев не желает уступить; тогда председатель г-н Эссер берет слово, и оба героя возвращаются на свои места.

Г-н Захарие вносит от своего имени предложение министерства и требует продолжения дебатов.

Г-н Захарие, услужливый пособник как этого, так и прежнего министерства, который и во время прений по предложению Берендса выступил в надлежащий момент с поправкой и явился, таким образом, ангелом-спасителем, не находит ничего больше сказать для мотивировки своего предложения. Того, что сказано г-ном министром финансов, совершенно достаточно.

Развертываются продолжительные прения с неизбежными поправками, перерывами, шумом, криками и крючкотворством по поводу регламента. Нет надобности водить наших читателей по этому лабиринту, — достаточно раскрыть перед ними несколько наиболее привлекательных выходов из этого хаоса.

1) Депутат Вальдек поучает нас: адрес не может быть возвращен в комиссию, потому что комиссии больше не существует.

2) Депутат Хюффер объясняет: адрес является ответом не короне, а министрам. Министры, составившие тронную речь, больше не существуют. Как же мы можем отвечать тому, кто больше не существует?

3) Депутат Д'Эстер в форме поправки делает отсюда следующий вывод: Собрание считает нужным отказаться от адреса.

4) Эта поправка следующим образом отводится председателем Эссером: «Это заявление представляется новым предложением, а не поправкой».

Таков скелет прений. Но этот тощий скелет обрастает массой рыхлого мяса в виде речей гг. министров Родбертуса и Кюльветтера, гг. депутатов Захарие, Рейхеншпергера II и др.

Положение в высшей степени странное. Как говорит сам г-н Родбертус, «неслыханно в истории парламентов, чтобы министерство уходило в отставку в тот момент, когда обсуждается проект адреса и по этому поводу открываются прения!». Пруссии вообще посчастливилось в том отношении, что в первые шесть недель ее парламентской жизни почти только и совершались вещи, «неслыханные в истории парламентов».

Г-н Ганземан в таком же затруднении, как и палата. Адрес, несомненный ответ на тронную речь Кампгаузена — Ганземана, на деле должен превратиться в ответ на программу Ганземана — Ауэрсвальда. Угодливая по отношению к Кампгаузену комиссия должна поэтому проявить такую же угодливость и по отношению к г-ну Ганземану. Затруднение лишь в том, чтобы растолковать людям это «неслыханное в истории парламентов» требование. Для этого прибегают к всевозможным средствам. Родбертус — эта эолова арфа левого центра — наигрывает свои нежнейшие мелодии. Кюльветтер стремится умиротворить всех; ведь возможно-де, что при новом рассмотрении проекта адреса «придут к заключению, что и в настоящий момент нет основания вносить никаких изменений (!), но, чтобы прийти к такому заключению»(!!), необходимо снова вернуть проект в комиссию! Наконец, г-н Ганземан, которому, как всегда, надоедают эти длинные прения, разрубает узел, сказав прямо, почему проект должен быть возвращен в комиссию: он не желает, чтобы новые изменения проскользнули с черного хода в качестве министерских поправок, — они должны явиться в зал с парадного хода, через широко раскрытые двери в виде предложений комиссии.

Министр-президент заявляет, что необходимо, чтобы «министерство, в согласии с конституцией, принимало участие в составлении проекта адреса». Как это понимать и что за конституции имеет в виду г-н Ауэрсвальд, мы сами, сколько ни размышляли над этим, не в состоянии сказать. Тем более, что в Пруссии в настоящий момент нет никакой конституции.

Необходимо упомянуть еще лишь о двух речах противной стороны — гг. Д'Эстера и Хюффера. Г-н Д'Эстер очень удачно высмеял программу г-на Ганземана, применив к его весьма отвлеченной программе его же собственные прежние пренебрежительные замечания об абстракциях, о бесполезных спорах по поводу принципов и т. д. Д'Эстер потребовал от министерства дела «перейти, наконец, к делу и оставить в стороне вопросы о принципах». Его предложение, единственно-разумное за весь день, мы уже отметили выше.

Г-н Хюффер, ярче всех выразивший правильную точку зрения на адрес, весьма ярко сформулировал также и свое отношение к требованию г-на Ганземана: Министерство желает, чтобы мы из доверия к нему передали адрес в комиссию, и ставит свое существование в зависимость от нашего решения. Однако министерство может требовать вотум доверия только в отношении действий, им самим совершенных, а не в отношении действий, навязываемых им Собранию.

Короче говоря, г-н Ганземан требует вотум доверия, а Собрание, чтобы избавить г-на Ганземана от огорчения, вотирует косвенное порицание своей комиссии, обсуждавшей проект адреса. Министерство дела скоро покажет господам депутатам, что за штука знаменитый Treasury Whip (министерский кнут).

Написано Ф. Энгельсом 2 июля 1848 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 34, 4 июля 1848 г.

Перевод с немецкого

АРЕСТЫ

Кёльн, 3 июля. Министерство дела проявляет себя пока лишь как министерство полиции. Его первым делом был арест гг. Монекке и Фернбаха в Берлине, вторым — арест бомбардира Функа в Саарлуи. Теперь эти «дела» начинаются и здесь, в Кёльне. Сегодня утром арестованы гг. доктор Готшальк и лейтенант в отставке Аннеке. Мы еще не располагаем точными сведениями ни о причинах, ни об обстоятельствах этих арестов, поэтому воздерживаемся пока от суждения.