Шпионы, простофили и дипломаты - де Толедано Ральф (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Какие именно остатки доказательств были представлены Большому жюри – упрятано в его протоколах. Макинерни утверждал, что жюри было уверено, что подобные документы «можно было найти в редакции любого журнала и в любом газетном офисе Нью-Йорка». Любопытный, однако, вывод, сделанный из надлежаще представленных фактов… Если согласиться с анализом Макинерни, Министерство юстиции также решило, что единственная вина мисс Митчелл была в том, что она делила офис с Яффе. Где-то по ходу дела версия в заговоре с целью шпионажа была окончательно отброшена и ее место занял заговор о нарушении правил, касающихся незаконного владения правительственной собственностью.

Но поскольку в доме Сервиса не было найдено никаких правительственных документов, уловка автоматически исключала и его из числа обвиняемых. Для вынесения решения Большого жюри требовалось двенадцать голосов. 10 августа Большое жюри проголосовало:

По Сервису: 20 против предания суду, за – нет;

По Гейну: 15 против, 5 – за;

По Митчелл: 18 против, 2 – за;

По Роту: 13 – за, 7 – против;

По Ларсену: 14 – за, 6 – против;

По Яффе: 14 – за, 6 – против.

Через три дня, 13 августа, Раймон Уолш, радиокомментатор CIO – Pac, так прокомментировал освобождение Сервиса: «Его арест поднял на его защиту некоторых чрезвычайно могущественных людей в правительстве, и любой может легко сделать единственный вывод, что тот, кто начал это дело, вовсе не желал, чтобы они это делали».

Дело, о котором в ходе арестов Министерство юстиции говорило, как о готовом, было с треском развалено.

Сразу за решением жюри о предании его суду, Ларсен узнал, что ФБР обыскало его дом еще до ареста самого Ларсена. Подобный обыск является нарушением Четвертой поправки к Конституции, и, согласно закону, все доказательства, полученные незаконно (так же, как и версии, обоснованные таким образом), считаются в суде недействительными. Адвокаты Ларсена немедленно принялись добиваться признания недействительными всех доказательств, захваченных в доме Ларсена в тот момент, когда он еще не был взят под стражу. ФБР ознакомилось с ходатайством Ларсена об отмене решения о предании суду и подготовило меморандум на 21 странице, который и представило через несколько недель Хичкоку и Дональду Андерсону, другому прокурору Министерства юстиции, назначенному вести это дело. По мнению Андерсона, ходатайство Ларсена не прошло бы в суде просто потому, что дело против него было подкреплено документами, захваченными во время налета на офис «Амеразии», – и эти документы были с его подписью или с его отпечатками пальцев. И его собственным признанием. И тем не менее Хичкок и Макинерни уже пришли к выводу, что их дело против оставшихся троих обвиняемых «лопнуло».

28 сентября Хичкок и Макинерни развили скорость, по существу неведомую прежде среди юристов. Адвокат Яффе предложил внести признание вины своим подзащитным, если в обмен он сможет договориться с правительством. Хичкок и Макинерни с тех пор настаивали, что они были готовы присоединиться к этому требованию, потому что знали, что ФБР обыскивало офисы «Амеразии» незаконно, до предъявления обвинения и ареста. Поскольку ходатайство Ларсена стало достоянием публики, спорили они, Яффе может сделать запрос и узнать об этом «проникновении в дом с целью ограбления», после чего также сможет ходатайствовать об отмене решения Большого жюри о передачи дела в суд.

Даже для несведущего в юридических тонкостях человека доводы Министерства юстиции не были особо логичными. Первоначальные улики в деле «Амеразии» не были «подпорченными»: ведь они были получены законным наблюдением и слежкой. Показания Аннет Блюменталь также имели силу для суда. Более того, незаконное проникновение ФБР не дало никаких новых улик, кроме полученных при аресте Яффе.

Адвоката Яффе пригласили и предложили его подзащитному признать свою вину в незаконном хранении правительственных документов в обмен на рекомендацию Министерства юстиции ограничиться в отношении него штрафом без тюремного заключения. Адвокат согласился, и стороны договорились на пять тысяч долларов штрафа. «Мы спросили, было ли это твердое соглашение, которое ни при каких обстоятельствах не будет нарушено, – сообщил Хичкок подкомиссии Тайдингса. – Адвокат ответил, что да. Он также сказал, что настаивает, чтобы наша рекомендация ограничиться штрафом не была сделана небрежно, но была добросовестно обоснована для суда, с тем, чтобы заставить суд следовать ей. Мы заверили его, что так и будет».

На следующий день была суббота. В отсутствие репортеров дело было рассмотрено судьей Проктором. Можно сказать, что в своем роде это была классика юриспруденции. Когда Альберт Аренд, адвокат Яффе, встретил Хичкока и Макинерни до появления судьи в зале заседаний, он уже успел прочитать в газетах о ходатайстве Ларсена об отмене решения о предании его суду и изъятии незаконно полученных вещественных доказательств.

Хичкок показал, что Аренд сказал им: «Вы сукины сыны!»

«Но вы не собираетесь отказаться от своего слова?» – спросил в ответ Макинерни. «Нет, если вы тоже не возьмете свое обещание обратно», – сказал Аренд. И Хичкок, и Макинерни вспоминали размен с Арендом как свою большую победу: им удалось получить согласие Яффе признать свою вину до того, как он узнал о ходатайстве Ларсена. Однако это освободило и Аренда от каких-либо юридических или моральных обязательств в отношении своих обещаний, хотя Аренд по-прежнему, казалось, был готов заявить о признании вины, как и накануне вечером.

После юридических формальностей Аренд выступил с заявлением, характеризующим редколлегию «Амеразии» – Оуэна Латтимера, Нила Стоуна (впоследствии находился на зарубежной службе) и проч., в которой упомянул, что Яффе работал в организации, возглавляемой секретарем Стимсоном, а также обрисовал своего клиента как ученого до мозга костей и большого патриота. «Если м-р Яффе и преступил закон, то, похоже, сделал он это от избытка журналистского усердия» и «без намерения подвергать опасности благосостоянием своей страны». Хичкок заявил суду, что он согласен в основном с этим заявлением. А когда его спросили, как много времени заняло изложение правительственных доводов, он ответил: «Не более пяти минут».

Филипп Яффе брал секретные документы для «Амеразии», чтобы «поднять вес журнала и, возможно, ее тираж», – сказал Хичкок. И хотя было использовано несколько сотен документов, нет доказательств, что «было намерение нанести вред стране или поставить правительство в затруднительное положение». Говоря «никаких доказательств», он, возможно, выражался как осторожный юрист. Но он также предположил, что документы брались с намерением «совершенно противоположным» и вполне невинным. И так убедителен был Хичкок и столь осторожен, ни разу не упомянув о какой-либо опасности, которую мог бы представлять собой обвиняемый, что судья Проктор охарактеризовал деятельность Яффе как «явно заслуживающую доверия в своих устремлениях» [39].

«Я принял с полным доверием уверения и вашего адвоката, и государственного прокурора, что с вашей стороны не было злого умысла, направленного или рассчитанного на нанесение ущерба правительству, – добавил он. – И дело выглядело бы для меня в другом свете, не прими я ваши заверения и не зная с уверенностью, что они искренние». Затем он приговорил Яффе к штрафу в 2500 долларов – половину от ежегодных взносов Яффе в кассу компартии.

Хичкок сообщил подкомиссии Тайдингса, что ходатайство Ларсена об отмене решения о привлечении к суду и конфискации доказательств не могло бы пройти в суде, хотя проект подобного ходатайства со стороны Яффе и был выдвинут его адвокатом в качестве причины, заставившей власти пойти на сделку с ним. Итог дела, подведенный ФБР, и юридическое заключение Министерства юстиции также показали, что у Ларсена нет аргументов в свою защиту. И все же после «продолжительных переговоров» Хичкок согласился с предложением адвоката Ларсена принять признание nolo contendere (отказ от спора) и рекомендовать суду штраф в 500 долларов. 2 ноября 1945 года Хичкок вновь предстал перед судьей Проктором, заверив его, что «не было никаких элементов нелояльности со стороны обвиняемого», и обвинил того самого Яффе, которого он за несколько недель до этого так оправдывал, в «продажности». Штраф был наложен, и Ларсен вышел из зала суда свободным человеком. От доброты своего сердца Яффе сам оплатил за Ларсена и штраф, и судебные расходы – и это вновь была одна счастливая семья. Дело против лейтенанта Рота было прекращено производством потому, что, согласно мнению департамента юстиции, он был «оправдан» Филиппом Яффе.