Пути народов - Подольный Роман Григорьевич (бесплатные серии книг .txt) 📗
Три десятка осетинских слов удержал в своем лексиконе венгерский язык с той поры, как венгры кочевали по Северному Причерноморью по соседству с аланами. Среди этих трех десятков осетинских слов такое, как «алдар» — «военачальник», от осетинского «командир сотни».
И монголы, по-видимому, взяли в свою речь осетинское слово, означавшее воинскую славу.
Новые и новые народы приходили в степи Северного Причерноморья. Здесь ведь проходила одна из главных дорог между Азией и Европой. Гунны и авары, венгры и печенеги, половцы и татаро-монголы все сильнее стесняли алан, суживая с каждым веком границы оставшихся у них земель. Но и сегодня по обе стороны Главного Кавказского хребта живут люди, сохранившие свой древний язык, несмотря на все бури, пронесшиеся через их земли. Надо добавить, однако, что осетинский язык несет следы языка тех кавказцев, что жили в этих районах до прихода алан. Но только следы. Причем те древние аланы, что пришли когда-то на Кавказ, составили очень небольшую долю местного населения, принявшего аланский язык. Этот уверенный вывод сделали антропологи, по наблюдениям которых, как вы уже знаете, во внешности горцев Кавказа нет резких различий. Значит, в этой части Кавказа около двух тысяч лет назад своим языком стал язык, до того чужой.
Произошла смена языка! Родной язык исчез почти бесследно, чужой язык сделался родным. Хорошо это или плохо, но история знает множество подобных примеров. Все течет, все изменяется.
Конечно, изменение изменению рознь. Каждый язык дорог народу, который на нем говорит, но время по-своему распоряжается языком. Нам понятны не все слова в стихах Державина. И торжественную, прекрасную речь научных работ Ломоносова сегодня гораздо труднее читать, чем куда менее прекрасные статьи нашего времени. А ведь от Ломоносова и Державина нас отделяют всего лишь двести лет. И чем дальше в прошлое, тем сильнее язык отличается от того, на котором мы говорим и пишем сегодня. Меньше восьми веков прошло с тех пор, как было сложено величайшее литературное произведение Киевской Руси — «Слово о полку Игореве». Но неспециалисты читают его сегодня в переводах. Прекрасных, поэтических, ярких, но переводах. Ничего не поделаешь.
Каждое столетие уходят в прошлое сотни и тысячи слов. Народ перестал их употреблять, они уже не нужны, умерли. Каждое столетие приходят в язык сотни и тысячи слов. Их придумывают пахари и поэты, их торжественно создают, беря корни из мертвых языков, ученые, их переносят на новую землю от близких и дальних народов и те, и другие, и третьи. Язык дышит и живет.
Владимир Ильич Ленин, заботясь о чистоте и силе русского языка, в самый разгар гражданской войны писал наркому просвещения А. В. Луначарскому: «Не пора ли создать словарь настоящего русского языка, скажем, словарь слов, употребляемых теперь и классиками, от Пушкина до Горького.
Что, если посадить за сие 30 ученых, дав им красноармейский паек?»
Развивается и грамматика. Золотая рыбка в сказке Пушкина еще спрашивает: «Чего тебе надобно, старче?» Звательный падеж, седьмой, ныне практически неупотребляемый падеж русского языка, заявляет о себе устами золотой рыбки. Время избавило сегодняшних школьников от необходимости запоминать форму седьмого падежа.
Но все такие изменения неспешны. Для них нужно время. Ученые сумели подсчитать, что за каждое тысячелетие язык заменяет приблизительно пятую часть даже тех 200 самых необходимых слов, которые составляют, как говорят специалисты, его ядро.
Примерно известно, за сколько веков при таких-то обстоятельствах такой-то язык может потерять падеж, а за сколько — залог или наклонение… Все размеренно, даже ритмично, спокойно, солидно, неторопливо.
И вот из этой размеренности и неторопливости есть одно исключение. Тем более поразительное, что его масштаб грандиозен. Язык не может быстро измениться, но может быстро исчезнуть. Народ не волен слишком решительно преобразить свой язык, но может его потерять и заменить другим. Многие сотни лет нужны для исчезновения всего лишь конкретной грамматической формы или отдельного важного слова. А сам язык, родной сотням тысяч и миллионам, может порою облететь с народа, как листья с дерева, на протяжении всего нескольких поколений, за одно какое-нибудь столетие.
Конечно, на это может уйти и много больше времени. Около восьми веков, например, прошло, прежде чем арабский язык завоевателей был принят всем населением долины Нила. Весьма солидный срок.
Но случалось, что такое чудо происходило и быстрее, и внуки не понимали уже языка, на котором говорили деды. Не потому, что дедовский оказался на пути к внукам так изменен, а потому, что он был сменен, потерян, отброшен, забыт, отнят… Много трагедий знала история человечества, но, наверное, это одна из самых печальных среди них — языковый разрыв между близкими поколениями, потеря общего языка в самом точном смысле этого слова. Но трагедия эта совсем не редкая исторически.
Когда-то, я уже говорил немного об этом, ее перенесли азербайджанцы. Вот передо мной лежит томик из малой серии, основанной А. М. Горьким «Библиотеки поэта». На томике надпись: «Поэты Азербайджана». Даже в переводе чувствуешь красоту и силу этих стихов:
Так говорит Хагани, великий поэт XII века.
А вот его современница Махсети Гянджеви:
Она же:
Стихи Хагани и Махсети переведены не с нынешнего азербайджанского, принадлежащего к тюркской ветви алтайской семьи языков, а с персидского языка. Написаны, однако, они в ту пору, когда азербайджанцы уже говорили в основном по-тюркски. Но языком азербайджанской литературы оставался персидский. К концу XII века — меньше чем за два столетия — в Азербайджане сменился язык. Теперь предстояло создать на новом языке литературу. Этого пришлось ждать еще два столетия. Только в конце XIV века в Шемахе родился Сеид Имадеддин Насими, первый из великих поэтов Азербайджана, писавший на родном тюркском языке. Впрочем, он сочинял стихи и на арабском и персидском языках.
В XVI веке другой большой поэт Исмаил Хатаи писал по-азербайджански (хоть и сидел на иранском троне, захватив его после долгих войн):
На разных языках написаны стихи, которые я здесь цитировал, но в них — душа все того же народа, который не изменил себе.
Турецкий язык, тоже один из тюркских, приняли жители Византии, завоеванной турками-сельджуками в результате десятков военных кампаний, растянувшихся на сотни лет.
Вспомнишь тут строки Бориса Слуцкого:
