Утверждение христианства на Руси - Брайчевский Михаил Юрьевич (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗

К сожалению, в имеющихся источниках отсутствуют конкретные сведения относительно константинопольских перетрактаций и их результатов. Зато есть довольно убедительные свидетельства, что в Киев княгиня возвратилась с чувством раздражения, обиды и разочарования. Это непосредственно отразилось в ”Повести временных лет”, где читаем: ”И присла к ней царь грђцкыи, глаголя, яко ”много дарихътя. Ты же глагола ми, яко аще возъвращюся в Русь, многы дары послю ти: челядь, и воскь, и скору, и воя многы в помощь” (единственный намек на политическое содержание переговоров. — М. Б. ). Ольга отвечала: ”Аще ты рци тако ж постоиши оу мене в Почаинђ, яко же азъ в Суду, то тогда ти вдамъ” [250, с. 51]. Таким образом, киевская княгиня не добилась в Константинополе тех результатов, на которые рассчитывала. Более того, прием, обстоятельно описанный Константином Багрянородным, носил унизительный для русской княгини характер [333,с. 231—232].

Цитированный ответ Ольги греческим послам — декларация конфликта. Ориентироваться в своей дальнейшей государственной деятельности на Царьград не приходилось; необходимо было искать других партнеров. В последующие годы положение не улучшилось. Наоборот, в некоторых сферах ситуация еще более обострилась, в частности — в церковной. В 956 г. на патриарший престол вместо слабовольного Феофилакта вступил деятельный и суровый Полиевкт, проводивший твердую и решительную линию независимости церкви от государственной власти. Это не могло не повлиять на положение в Киеве, где подчинявшаяся Полиевкту церковь неминуемо должна была столкнуться с не менее решительной и властной линией, проводимой киевской княгиней.

Поэтому не удивительно, что Ольга искала новых контрагентов в политике и идеологии. Одним из таких партнеров должна была стать ”Священная Римская империя”, провозглашение которой в то время готовилось и основателем которой выступали король Оттон и Ватикан. На них и устремляет свои взгляды киевская княгиня.

Ее посольство прибыло в Кведлинбург в 959 г. Хронология событий достаточно красноречива: деятельность Полиевкта только начиналась, но в том же году умирает Константин Багрянородный; на византийский престол вступает его сын Роман II. В расстановке политических сил империи произошли существенные изменения; от государственного кормила была отстранена клика паракимомена Василия. К власти пришли другие силы. Перед Ольгой появились новые перспективы относительно нормализации отношений с Царьградом. Миссия Адальберта оказалась несвоевременной и не нашла в Киеве поддержки.

Возможно, именно с этим связана сентенция папы Иоанна XIII, изложенная в булле чешскому королю Болеславу II. Текст ее приводит Козьма Пражский. Ею римский пастырь санкционирует создание первой национальной епископии в Праге (до того Чехия входила в состав Пасавской епархии) и одновременно бенедиктинского монастыря при пражской церкви св. Иржи. ”Однако, — пишет папа, — ты избери для этого дела не человека, принадлежащего к обряду или секте болгарского и русского народов, или славянского языка, а следуя апостольским наставлениям и решениям, избери лучше наиболее угодного всей церкви священника, особенно сведущего в латыни, который бы был в силах плугом слова перепахать целину языческих сердец, посеять в них пшеницу добрых дел, а плоды для урожая нашей веры отдать Христу” [292, I, 22].

Исследователи датируют буллу (аутентичность которой не вызывает сомнений) временем не позднее 972 г., поскольку понтификат Иоанна XIII окончился этим же летом и на престол вступил Бенедикт VI [367, с. 557]. Таким образом, после неудачной миссии Адальберта прошло лишь несколько лет (менее десяти); о ней еще помнили в Ватикане, ибо следующая попытка завязать отношения с Русью была предпринята только при Ярополке, когда сведения о гибели христофоба Святослава достигли Рима.

Походы Святослава. Ольга исполняла государственные функции не как полноправная властительница, а как регентша при своем малолетнем сыне. Годы шли, Святослав подрастал, но мать не торопилась передать ему бразды правления. В какой-то степени это объясняется своеобразным характером сына, который не проявлял интереса к государственным делам, а скорее имел склонность к военным авантюрам [20]. В литературе существует ошибочное представление, что реальную власть Святослав приобрел в 964 г. в связи с достижением совершеннолетия. Оно базируется на вольном толковании летописного текста. В ”Повести временных лет” после восьми пустых лет читаем: ”Князю Святославу възрастьшю и възмужавшю, нача воя съвокупляти многы и храбры…” [250, с. 52]. Далее описываются странные обычаи молодого князя, которые скорее всего относятся к псевдофольклорным эпизодам хроники. Кое-кто из исследователей готов даже говорить о ”государственном перевороте”, якобы совершенном Святославом, в результате чего власть перешла в его руки. С этим мнимым переворотом, в частности, связывали и неудачу миссии Адальберта [116; 516, с. 36; 576, с. 296; 577, с. 50—51].

В летописном тексте ничего не сообщается о переходе власти к Святославу или о его личном правлении вообще. Речь идет лишь о начале военной деятельности. Государственные дела оставались прерогативой Ольги до самой ее смерти в 969 г.

Когда родился Святослав — неизвестно. В 946 г., во время подавления древлянского восстания, он был ребенком, что специально отмечено в летописи [250, с. 46]. Существует мнение, что сын Игоря родился в 942 г. Оно базируется на записях в некоторых летописных кодексах: Ипатьевском [250, с. 34], Воскресенском [162, с. 278], Софийском первом [636, с. 98], Тверском [660, с. 49] и др. Настораживает отсутствие аналогичных упоминаний в таких сводах, как Лаврентьевский [320, с. 45], Троицкий [510, с. 73], Новгородский первый [441, с. 110] и т. д. Трудно представить, что эти сведения могли быть изъяты большинством летописцев; скорее можно подозревать более позднюю интерполяцию. В. Н. Татищев, опираясь на Раскольничью летопись, относит рождение Святослава к 920 г. [654, с. 40], что также невозможно — ко времени гибели отца ему было бы 25 лет, то есть он достиг бы совершеннолетия и в регентстве Ольги не было бы необходимости.

Истина лежит где-то посредине. Детский возраст Святослава во время похода в Древлянскую волость может быть определенным репером подсчетов. Вряд ли трехлетний ребенок мог верхом на коне орудовать копьем, как об этом рассказывается в летописи. Думаем, наиболее правдоподобно, что ему было тогда лет 8—10 (именно в таком возрасте древнерусские феодалы начинали приучать своих сыновей к рыцарскому искусству и брать их с собой в военные походы). Значит, родился Святослав где-то около 935 г. и совершеннолетия достиг в середине 50-х годов Х в.

Исследователи обращали внимание, что княжич появился на свет у очень пожилых супругов. В этом усматривали даже аргумент для отрицания летописной генеалогии [333, с. 214; 539, с. 312—314, 369]. Брак Игоря с Ольгой заключен в 903 г., когда жениху было 29, а невесте 10 лет. Возраст Ольги (отмеченный летописями) [357, с. 262] не должен нас удивлять: на Руси ранние браки практиковались довольно широко. Следовательно, к моменту рождения Святослава его матери было 42—44, а отцу — 62—64 года, ситуация вполне допустимая, особенно если предположить, что будущий полководец был не первым ребенком в семье.

С другой стороны, если принять за год рождения Святослава 942, то получается, что погиб он, не достигнув и тридцати лет. Однако, отъезжая во второй болгарский поход в 970 г., князь оставил править на Руси своих сыновей, из которых по меньшей мере двое были совершеннолетними или приближались к этому возрасту настолько, что могли самостоятельно управлять. Если даже предположить, что старший — Ярополк — родился у 15-летнего отца, то выходило бы, что функции великого князя он начал исполнять, достигнув едва 13 лет, а Олег стал древлянским князем еще на пару лет моложе. Приняв же за дату рождения Святослава 935 г., получаем вполне вероятную ситуацию: Ярополк, родившись в начале 50-х годов, достиг бы к моменту отъезда отца возраста 17—18 лет, а Олег — на два-три года меньше.