Рассвет над Киевом - Ворожейкин Арсений Васильевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
И как только оба вражеских самолета исчезли в длинной гряде облаков, мы круто спикировали, притормозив свои машины там, где должны снова появиться «фоккеры».
Они выскочили из гряды одновременно и оказались перед нами, чуть пониже. Прекрасные мишени! Секунда-две на маневр — и самолет противника вписался в блестящие нити прицела. Снаряды и крупнокалиберные пули, ударившись о твердый металл, словно высекли из «фоккера» искры. Он вспыхнул и упал, оставляя за собой клубы дыма.
Но куда делся Сулам? Выше меня самолетов нет. Может быть, где-нибудь в тучах или окнах? Не вижу. Сбить его не могли. Значит, внизу. Скорее всего, под облаками. Ныряю в просвет.
Так и есть. Сулам гонится за «фоккером», торопливо стреляя ему вслед. Красные, зеленые и оранжевые нити тают, не достигнув врага. Далеко. Сколько у Априданидзе задора, напористости! Сказывается-таки горячий темперамент. Видно, Сулам по характеру боец, и боец с крепкой волей. Это главное. В первом бою не так важно сбить самолет, как суметь почувствовать свои слабости. Это убедительнее любых рассказов и инструкций.
Гитлеровец удирал на полных парах, даже с копотью. Очевидно, с форсажем. Сулам мог его догнать. Я тоже, но время не подходящее. «Петляковы» подходят к лесу Дачи Пуща Водица. Здесь где-то скопление фашистских танков. Их должны накрыть бомбардировщики. Сейчас самый ответственный участок полета. И если появятся другие вражеские истребители, они могут помешать «Петляковым» выполнить задачу. Нам гнаться за «фоккером» нельзя. Априданидзе, приняв мою команду, немедленно оставил преследование и пристроился ко мне.
Мы снова над облаками. Бомбардировщики без всяких помех нанесли удар и пошли домой. Правее нас, окутанный темной пеленой, в безмолвии лежал Киев. Над ним облаков нет. Командир полка перед вылетом приказал мне: «Будет погода и спокойно в воздухе, загляни на аэродром Жуляны и узнай, стоят ли там самолеты».
Аэродром Жуляны находился на западной окраине города. Все благоприятствовало разведке. Я спросил Сулама:
— Ну как, сходим на Киев?
— С удовольствием! — В знак согласия он даже помахал крыльями.
Проводив бомбардировщиков за Днепр, мы развернулись на Киев.
Василяка предупредил нас, что город прикрыт сильным огнем зенитной артиллерии. Это осложняет полет. Правильнее было бы выйти на аэродром со стороны противника, с тыла, откуда зенитчики менее всего ожидают наши самолеты. Для такого маневра у нас оставалось мало горючего. К тому же летели мы на большой высоте, и я надеялся, что неприятель примет нас за своих «охотников», возвращающихся с задания. Но когда знаешь, что на тебя смотрят жерла пушек, готовых изрыгнуть сотни снарядов, самочувствие не из приятных. Лечу наэлектризованный ожиданием разрывов. Известно, что если первые снаряды не заденут, то дальнейший обстрел уже не так страшен. Мы, маневрируя, не дадим по себе прицелиться. Чем больше и дружнее будут стрелять фашисты, тем безопаснее будет наш полет. Поэтому надо обязательно увидеть первый залп. Он пристрелочный. Второй, если не сманеврируешь, может уже поразить тебя.
Под нами северо-восточная окраина Киева. На улицах пустынно. Никакого движения. Где же девятисоттысячное население, которое было до войны? Город будто вымер.
Пока тихо. «Наверно, зенитчики принимают нас за своих», — подумал я. И тут подо мной торопливо замелькали всполохи огня. Машина судорожно задрожала. Мы мгновенно оказались окружены чернотой рваных хлопьев. Они грудились вокруг нас, стараясь захлестнуть и раздавить самолет.
Огонь зенитных батарей был до того густ, что за какие-то секунды от повисших в воздухе черных бутонов гари стало темно. Очевидно, вражеские посты воздушного наблюдения уже давно следили за нами. Нас пропустили в зону огня и только тогда ударили изо всей силы. И мимо. Я сразу почувствовал облегчение. Теперь-то уж мы сумеем миновать этот ад.
Не теряя ни одной секунды, ныряем под ближнюю гряду рваных бутонов. Черные облака пороховой гари остались выше. Зенитчики вводят в приборы поправки на наше снижение. Секунда-две — и мы кидаем свои самолеты вправо. Левее, где зенитчики думали нас накрыть, выросли новые разрывы, но мы оттуда своевременно ушли. Враг снова хотел поймать нас, но, ускользая от залпов, идем уже кверху. Попробуй догони! Ориентирами нам служат сами разрывы, отталкиваемся от них, как от стенок. Теперь мы не ожидаем, а действуем. И чувствуем себя уверенно.
Продолжая эту рискованную игру, мы пролетели Киев и вышли на аэродром. Он пуст. Впрочем, не совсем. В подковообразных капонирах увидели три одномоторные машины (скорее всего, истребители) и один какой-то большой самолет. Маловато. Значит, здесь постоянно авиация противника уже не базируется. А может, улетели на задание?
Снижаясь, разворачиваемся на север. Зенитчики все бьют и бьют. Только теперь разрывы остаются далеко позади. Они, как гончие, преследуют нас, но каждый их прыжок приходится на пустое место. Мы для них слишком подвижная цель.
— Товарищ капитан, задание выполнено. Разрешите получить замечания? — осипшим голосом доложил мне Априданидзе после посадки.
На его возбужденном лице радость и нетерпеливое ожидание оценки его действий. Он получил боевое крещение. Я понимал: самое важное — укрепить веру в свои силы. Все остальное вырастет в буднях войны. Поздравляю с успешным вылетом:
— Хорошо. На первый раз очень хорошо!
Сулам облегченно вздохнул. У него даже вырвалось:
— Правда? — Он несколько секунд стоял в раздумье и молчал. Потом неуверенно сказал: — Но я же не сбил «фоккера».
— Не беда. В первом бою хватит и того, что ты смело погнался за противником. А теперь скажи: почему «фоккер» удрал?
Он объяснил правильно. Это уже совсем хорошо. Выводы, которые он сделал из боя, для него сейчас важнее всего.
Вот уже несколько дней мы не летаем над переправами. Такая необходимость отпала. Плацдармы стали достаточно широкими. Местами они углубились на запад до пятнадцати километров. И мы теперь летаем над плацдармами, что надежно обеспечивает не только охрану войск на правом берегу Днепра, но и мостов.
