Рассвет над Киевом - Ворожейкин Арсений Васильевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
— Он очень вам нравится?
Надя чуть потупилась:
— Очень.
— Смотрите, любовь любовью, а таких промашек больше не допускайте.
— Честное комсомольское больше этого не будет! — с жаром заявила она. — Только вы его не ругайте. Я во всем виновата. Накажите меня.
— А как вас наказать? За недисциплинированность ведь могут и из армии уволить.
— Из армии уволить? — испугалась девушка. — За что? Что я такого сделала, чтобы меня прогонять? Разве я плохо работаю? Разве я здесь не нужна?
Помолчали.
— Замуж хочу выйти, — доверительно заговорила девушка. — Только вот не знаю, можно ли? Война…
Я как-то растерялся, не зная, что сказать. Любовь — дело щепетильное. Приказом ее не отменишь, не запретишь. Хотя мы по горькому опыту знаем, что на фронте любовь редко бывает на пользу обоим. Но жизнь есть жизнь, с ней спорить трудно.
К нашему счастью, тяжелый разговор с влюбленными повторять не понадобилось: оба служили безупречно.
В эскадрилью пришли двое молодых летчиков. Один из них, Иван Хохлов, уже получил боевое крещение. Другой, Николай Априданидзе, имел хорошую летную подготовку. Он два года служил в строевой части и много летал: перегонял самолеты с Дальнего Востока на фронт.
Априданидзе шел двадцать первый год. Грузин из Кутаиси. Комсомолец. Он сразу привлек внимание своей аккуратностью. Всегда до блеска начищенные хромовые сапоги, плотно облегающие ноги, хорошо отглаженные брюки-бриджи и гимнастерка, темно-синяя пилотка и гладко выбритое красивое лицо. Его черные глаза, по-восточному непроницаемые, совершенно менялись, когда он говорил. Они то задорно вспыхивали, то грустили; в них загорался то смех, то злость. Был он невысок, но строен, изящен. Часто вместо «здравствуйте» он говорил «селям». И как-то незаметно для себя мы стали называть его Суламом. Он не возражал.
После первого с ним знакомства я понял, что подчеркнутая аккуратность присуща ему и в жизни и в суждениях. Он не любил лишних слов и пустого смеха, но если уж говорил, то говорил горячо, а когда смеялся, то до слез. Судя по всему, он был толковым летчиком. Требовалось в этом убедиться на деле. Я слетал с ним на учебном самолете.
Априданидзе управлял самолетом тоже аккуратно и чисто. Я предложил ему летать со мной в паре. Он обрадовался.
— Не подведу, товарищ капитан. Будьте уверены! — согласился он.
Но, видно, парень горяч. Нужно будет сдерживать, а то в первой же схватке может попасть в беду. Горячность в бою иногда ослепляет летчика, превращает в мишень.
И вот первый его боевой полет. Погода хорошая. Мы летим сопровождать бомбардировщиков, наносящих удар по танкам противника вблизи Киева. Прежде чем подняться в воздух, подробно разобрали возможные варианты боя. Сулам жадно впитывал каждое мое слово. Его доверчивость тронула меня. Я был таким же и так же самозабвенно слушал Григория Кравченко, Сергея Грицевца, Николая Герасимова и других товарищей, сумевших заботливо передать нам, молодым летчикам, боевой опыт Испании и Китая.
Теперь я в ответе за жизнь Сулама. Правда, если с ним что-нибудь случится в бою, меня за это никто не упрекнет: война без жертв не бывает. Что верно, то верно. Но и на войне нужно бороться за жизнь каждого человека. Нельзя посылать воевать по принципу: брось в воду — научится плавать.
Кажется, я все сделал и рассказал, чтобы Сулам мог успешно выполнить свое первое боевое задание. Все же напоследок говорю:
— Для тебя сейчас главное — не отрываться от меня и все, что я скажу, выполнять мгновенно.
Никаких вопросов Сулам не задал. Он только четко ответил: «Есть!» В его голосе звучат хрипловатые, дребезжащие нотки, лицо побледнело. В глазах чуть заметна тревога. Нормально. Перед первым боевым вылетом все волнуются. И каждый по-своему. Некоторые даже улыбаются. Это признак беспечности. С улыбкой не ходят тушить пожар. Бывают люди, кокетничающие с опасностью, но это неразумно и противоестественно. Страх, как и радость, — нормальное чувство. Сильный перед опасностью не фальшивит. Ничего страшного, если перед вылетом слегка дрожат поджилки. Это признак напряжения. Хуже, когда человек опускает руки и раскисает.
У Априданидзе плотно сжаты губы, и внешне он почти спокоен: он подавил, спрятал в себе чувство страха. Что, если страх в трудную минуту вырвется наружу?! Возможно. В этом ничего пока опасного нет. Я буду с ним рядом. А самообладанию, как и мужеству, люди учатся друг у друга.
После теплых дождей земля дышала испарениями, под нами висела сизая дымка. На небе — кучевые облака. Ниже их летели «Петляковы», которых мы прикрывали, и четверка «яков». Сулам и я забрались выше всех и шли на отшибе. Отсюда нам хорошо видны все наши самолеты. Правда, временами их загораживали облака, но это неопасно. Истребители противника наверняка будут нападать на бомбардировщиков сверху. Мы на фоне облаков не можем проглядеть врага. У нас с Суламом свобода маневра. Только вот высота — семь тысяч метров — очень большая, и я чувствую, как от кислородного голодания стучит в висках. Беспокоюсь за напарника:
— Как, не задыхаешься?
— Нет. Можно еще выше.
Ох какой храбрый! На большой высоте обморок может наступить незаметно. Перед этим приходит блаженно-сонное состояние. Летчик не испытывает болезненных ощущений. Горе ему, если он поддастся этому самообману. Потому и спрашиваю:
— Спать не хочется?
И только в наушниках прозвучал бодрый ответ ведомого, как я увидел пару «Фокке-Вульф-190», пробирающихся в облаках к бомбардировщикам.
Истребители противника хотели подкрасться незамеченными, но частые просветы в тучах выдали их. Враг нам сверху хорошо виден. А мы ему? Едва ли. Солнце надежно ослепляет врага. Обоих «фоккеров» сбить можно разом. Сделать это с Тимохой было бы просто. Нужно попробовать и с Суламом. Обстановка на редкость благоприятная.
Напарник тоже заметил врага и сообщил мне. Глаз острый. Пускай тренирует его и при атаке. Правда, я не надеюсь, что Суламу удастся уничтожить вражеский самолет. Зато лучшего случая поучить молодого летчика стрельбе не придумаешь.
Выбираю момент, когда удобнее всего обрушиться на вражеских истребителей. Будем атаковать их при выходе из облаков. Выскочив из густой пелены, они на несколько секунд ослепнут от солнца. Нужно суметь этим воспользоваться.
