Происхождение и развитие сознания - Нойманн Эрих (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Чем же тогда вызвано желание смерти? Тем, что дядя по материнской линии является носителем того, что мы назвали "небом", что символизирует мужественность. Малиновский говорит, что дядя по материнской линии приносит "обязанность, запрет и принуждение" в детскую жизнь. "Он обладает властью, его идеализируют, и ему подчиняются мать и дети". Через него мальчик постигает такие понятия, как "социальное честолюбие, репутация, гордость происхождения и волнение за свое племя, надежда на будущий достаток и социальное положение". Именно против этой власти, поддерживающей коллективный закон, и направлено желание смерти мальчика, 'О либо потому, что его детская сторона ощущает эту власть как слишком подавляющую, либо его героическая сторона находит ее слишком ограничивающей. Таким образом, коллективно определяемый компонент Суперэго архетипа отца — сознание — воспринимается именно через этого дядю по материнской линии. Его убийство никоим образом не связано и не может быть связано с соперничеством за мать, потому что такого соперничества не существует. (Мы понимаем, что на термин "архетип отца" наложила отпечаток наша собственная патриархальная культура, но, тем не менее, мы все же сохраняем его, так как он помогает пояснить нашу точку зрения.)
Это громкое поражение психоаналитической теории является особенно поучительным в том, что демонстрирует привычку психоаналитика выводить ложный универсальный принцип из поздних персоналистических явлений. Но оно имеет значение еще и потому, что доказывает важность надличностных факторов, таких как авторитарная сторона архетипа отца. Надличностный фактор проецируется на различные объекты, иногда на дядю по материнской линии, а иногда на отца, в соответствии с социологической и исторической ситуацией. Но в каждом случае должна быть встреча с носителем этого фактора, ибо без убийства "отца" невозможно никакое развитие сознания и личности.
С развитием власти мужчины усиливается соперничество в мужских группах, которое растет пропорционально расширению отдельных деревень, племен и государств и накоплению собственности. Примитивная культура характеризуется строгой изоляцией обособленных групп, которая иногда доходит до такого абсурда, что различные племена, населяющие один и тот же остров, не знают друг о друге и остаются в состоянии доисторической ксенофобии. Распространение цивилизации влечет за собой все больше перекрестных связей и конфликтов. Так начинается политическая жизнь человека, которая почти всегда тождественна подъему патриархата, и с ней приходит другой сдвиг в принципе противоположностей, а именно — мужское противостояние между молодыми и старыми, хотя первоначально оно ни в коей мере не означало конфликта между отцом и сыном.
Первоначально при принесении в жертву сезонного царя в обрядах плодородия представитель старого года или годичного цикла был так же молод, как и новый царь, приходящий ему на смену после смерти. Только вследствие его отождествления с годом он был символически стар и потому обречен на смерть. О ритуальном характере этого жертвоприношения свидетельствует то, что даже в Довольно поздние времена сразу же за оплакиванием, безо всякой паузы, следовало воскрешение. Это также опровергает натуралистическое объяснение, будто бы растительность уничтожается летней жарой и вновь возрождается весной. Это означало бы, что между смертью и воскрешением лежит период засухи и зимы - некоторый промежуток времени, в этом случае совершенно отсутствующий. Напротив, воскрешение — первоначально возрождение нового царя — следовало сразу же после смерти старого. Конфликт между двумя царями был лишь символическим, а не фактическим конфликтом между старым и молодым. Позднее, во время перехода к патриархату, на смену ежегодному царю, или временному царю, который правил несколько лет, пришел царь, имевший право защищать свою жизнь в сражении. Власть царя обновлялась ежегодно или через более продолжительные интервалы. Его замещал сезонный царь, которого приносили в жертву, хотя позднее это было заменено жертвоприношением животного. Таким образом, постоянный царь, жизненная сила которого представляла плодовитость группы, теперь действительно мог состариться и стать немощным, в то время как ожидалось, что он уцелеет в поединке со своим заместителем или с любым, кто бросит ему вызов. Пока он одерживал победу, он оставался царем. Если же он терпел поражение, его приносили в жертву, а победитель сменял его.
Следовательно, лишь с учреждением постоянного царя, как его описал Фрезер, действительно возникает некий конфликт между старым и молодым, постоянным царем, представляющим старое, и его молодым противником. Эта ранняя стадия патриархата имела большое значение для мифа о герое, потому что в этот и только в этот период возникает конфликт между старым царем и молодым героем. Мифологический элемент — конфликт между отчимом и героем — не является маскировкой конфликта между настоящим отцом и сыном. Снова и снова мы видим из древней истории, что основание династий героями и свержение старых царей и старых династий являются историческими реалиями. Основополагающий принцип противоположностей, даже когда он появляется в символической форме, намного предшествует патриархальной семье, и его нельзя выводить из нее или сводить к ней.
Таким образом, Ужасный Мужчина, которого необходимо убить и его конечная форма — Ужасный Отец, имеет предысторию, что не характерно для Ужасной Матери. Это подтверждает нашу гипотезу о вечной и неизменной сущности архетипа матери и культурном характере архетипа отца. По сравнению с однородным характером устрашения дракона матери, дракон отца представляет собой культурно стратифицированную структуру. С этой точки зрения она представляет собой природу, а он — культуру. Ужасный Мужчина, подобно Ужасной Женщине, всегда стар, злонамерен и должен быть свергнут — по крайней мере в том, что касается героя, призванного совершить нечто необычное. Однако Ужасный Мужчина функционирует не только как принцип, дезинтегрирующий сознание, но даже в большей степени как принцип, который закрепляет сознание в неверном направлении. Именно он препятствует дальнейшему развитию Эго и поддерживает старую систему сознания. Он является разрушительным инструментом матриархата, он — его оруженосец; он представляет его власть как дядя по материнской линии; он — отрицательная сила самоуничтожения и желания вернуться к отправной точке брата-близнеца; и наконец, он представляет власть патриархата как Ужасный Отец.
Ужасный Отец появляется перед героем в двух трансперсональных фигурах: как фаллический Отец Земля и как пугающий Духовный Отец. Отец Земля, повелитель всех хтонических сил, психологически относится к сфере Великой Матери. Чаще всего он проявляется как подавляющая агрессивность фаллического инстинкта или как разрушительное чудовище. Но всякий раз, когда Эго подавляется сексуальными, агрессивными или властными инстинктами мужчины или любой другой формой инстинкта, мы можем видеть господство Великой Матери. Ибо она является правителем инстинктов бессознательного, повелителем животных, а фаллический Ужасный Отец — это только ее спутник, а не равнозначный ей мужской принцип.
Но, с другой стороны, Ужасный Отец препятствует сыну и задерживает его саморазвитие скорее, как духовная преграда, чем как фаллическая. Точно так же как в Мертвом днеБарлаха ужасная Мать Земля мешает своему сыну стать героем и таким образом "кастрирует" его, так и здесь Ужасный Отец кастрирует сына, не позволяя ему достичь самовыражения и победы. И снова этот отец надличностен. Он действует, так сказать, как духовная система, которая извне и свыше захватывает силой и уничтожает сознание сына. Эта духовная система появляется как сдерживающая сила старого закона, старой религии, старой морали, старого порядка; как сознание, обычай, традиция или любое другое духовное явление, что завладевает сыном и мешает его продвижению в будущее. Любое содержимое, которое действует посредством своего эмоционального динамизма, такого как парализующая хватка инертности или вторжение инстинкта, относится к сфере матери, природы. Но все содержимое, поддающееся сознательному пониманию, ценность, идея, моральный канон или какая-либо иная духовная сила, связаны с системой отца и никогда со сферой матери.
