Второй пол - де Бовуар Симона (читаем книги бесплатно .txt) 📗

бретение бронзы и железа коренным образом изменило расстановку производительных сил и что женщина тем самым попала в невыгодное положение; самого по себе этого невыгодного положения недостаточно, чтобы объяснить, почему она попала под гнет мужчины. Пагубным для нее оказалось то обстоятельство, что, не став для работника товарищем по труду, она была исключена из человеческого mitsein; исключение это нельзя обосновать слабостью женщины и низкой производительностью ее труда. Мужчина не признал ее себе подобной потому, что ей чужды были и его труд, и его образ мыслей, что она пребывала во власти тайн жизни; а раз он не принимал ее, раз она сохраняла в его глазах характер Другого,единственное, что мог сделать мужчина, — это стать ее угнетателем. Мужская воля к экспансии и господству превратила женскую слабость в проклятие. Человек захотел максимально использовать новые возможности, предоставляемые новой техникой, — и он прибегнул к подневольной рабочей силе и обратил в рабство себе подобных. Поскольку труд рабов гораздо производительнее труда женщины, она потеряла экономическую роль, которую играла в племени. А в отношениях с рабом хозяин нашел гораздо более радикальное подтверждение своему господству, чем в том смягченном влиянии, которое он оказывал на женщину. Поскольку женщина внушала почтение и страх из–за своей плодовитости, поскольку она была Другойпо сравнению с мужчиной, а значит сродни внушающей опасение области Другого,постольку мужчина в некотором роде находился в зависимости от нее, даже когда сама она зависела от него; взаимосвязь хозяин—раб актуально существовала и для нее, и тем самым она избежала рабства. Раб не защищен никаким табу, он всего лишь порабощенный человек, не отличный, а низший — актуализация диалектики его взаимоотношений с хозяином займет целые века; в рамках организованного патриархального общества раб — это всего лишь вьючное животное с человеческим лицом, хозяин ведет себя с ним как тиран; это разжигает в человеке гордыню — и он обращает ее против женщины. Всего, чего он добивается, он добивается за счет нее; чем могущественнее он становится, тем ниже она падает. В частности, став собственником земли ¹, он требует также и собственности на женщину. Некогда им владела мана и Земля вообще —теперь у него однадуша и вполне конкретныеземли; освободившись из–под власти Женщины вообще,он начинает претендовать на обладание конкретной женщиной и собственным потомством. Он хочет, чтобы семейный труд, который он использует для процветания своих полей, был целиком его,а для этого нужно, чтобы работники ему принадлежали, — так он порабощает жену и детей. Ему нужны наследники, в которых продлится его земная жизнь, поскольку он завещает им свои владения, и которые после смерти воздадут ему почести, необходимые для упокоения его души. Установление частной собственности дополняется культом домашних богов, и наследник выполняет одновременно экономическую и мистическую функции. Итак, с того момента, как земледелие перестает быть по сути своей магическим действием, а становится прежде всего созидательным трудом, мужчина обнаруживает в себе порождающую силу; он претендует на своих детей точно так же, как и на свой урожай ¹ ,Важнейшей идеологической революцией в первобытные времена был переход от материнской филиации к филиации отцовской — агнации; отныне мать низводится до уровня кормилицы, прислуги, а всю полноту власти получает отец; все права принадлежат ему и передаются через него, Аполлон в «Эвменидах» Эсхила провозглашает эти новые истины: Дитя родит отнюдь не та, что матерью Зовется. Нет, ей лишь вскормить посев дано. Родит отец. А мать, как дар от гостя, плод Хранит, когда вреда не причинит ей бог ² .

Очевидно, что подобные утверждения не являются следствием научного открытия, — это символ веры. Наверное, познав на опыте причинность в технике и таким образом убедившись в собственных созидательных возможностях, мужчина обнаружил, что для продолжения рода он так же необходим, как мать. Идея повлекла за собой наблюдение; но последнее ограничилось тем, что признало роль отца равной роли матери: оно позволило предположить, что естественное условие зачатия — это встреча спермы и менструаций. Именно эта мысль выражена у Аристотеля; женщина — всего лишь материя, тогда как «принцип движения, который во всех рождающихся существах есть принцип мужской, — лучше и в нем больше божественного». Идея эта отражает стремление к могуществу, превосходящее всякое знание. Приписывая потомство исключительно себе, мужчина окончательно высвобождается из–под власти женского начала и отвоевывает у женщины господство над миром. Теперь уделом женщины становится рождение детей и выполнение второстепенной работы, она утра–Подобно тому как женщина отождествлялась с бороздой, фаллос теперь отождествляется с плугом, и наоборот. На одном рисунке касситской эпохи изображение плуга дополняли символы полового акта; позже тождество фаллос—плуг нередко находило отражение в пластическом искусстве. Слово Iak в нескольких австралийско–азиатских языках значит одновременно «фаллос» и «заступ». Существует ассирийская молитва, обращенная к богу, «плуг которого оплодотворил землю».

чивает и практическую значимость, и мистическое влияние, а потому оказывается всего лишь прислугой.

Это завоевание мужчины представили как завершение ожесточенной борьбы. Одна из самых древних космогонии — ассиро–вавилонская — сохранила рассказ об их победе в тексте, датируемом VII веком, но воспроизводящем гораздо более архаичную легенду. Океан и Море, Атум и Тамиат ¹породили мир небесный, мир земной и всех великих богов; но последние показались им чересчур беспокойными, и они решили их уничтожить; борьбу с самым сильным и самым красивым из своих потомков — Бел–Мардуком — вела Тамиат, женщина–мать; он сошелся с ней в поединке, после жестокой битвы убил ее и рассек пополам ее тело; из одной половины он сделал небесный свод, из другой — опору земного мира; затем он упорядочил вселенную и сотворил людей. В драме «Эвмениды», представляющей собой торжество патриархата над материнским правом, Орест также убивает Клитемнестру. Через такие кровавые победы мужская мощь и солярные силы порядка и света одерживают верх над женским хаосом. Оправдывая Ореста, суд богов провозглашает, что он прежде всего сын Агамемнона, а уже потом — Клитемнестры. Старое материнское право умерло — его убил дерзкий бунт мужчины. Однако на самом деле, как мы уже видели, утверждению отцовского права предшествовал долгий переходный период. Завоевывая, мужчина отвоевывал свое — он лишь вступил во владение тем, чем уже обладал, привел право в соответствие с реальностью. Ни борьбы, ни победы, ни поражения не было. Впрочем, в этих легендах есть глубокий смысл, Как только человек утверждает себя как субъект и существо свободное, идея Другого опосредуется. С этого момента отношения с Другим представляют собой драму; существование Другого содержит в себе угрозу, опасность. Ранняя древнегреческая философия показала — и Платон ее в этом не опроверг, — что другая сущность — это то же самое, что отрицание, то есть Зло. Полагать Другого — значит склоняться к манихейству. А потому все религии и законы столь враждебны по отношению к женщине. В эпоху, когда человечество достигло такого уровня развития, что смогло записать свою мифологию и законы, патриархат уже установился окончательно — своды законов составляли мужчины. Вполне естественно, что женщине они отвели подчиненное положение, но можно было бы ожидать, что они отнесутся к ней столь же доброжелательно, как и к детям или домашним животным. Ничего подобного. Закрепляя господство над женщиной, законодатели сами ее боятся. В ее амбивалентных свойствах выделяют один лишь пагубный аспект; из священной она становится нечистой, Ева, дарованная Адаму, чтобы стать его подругой, погубила человеческий род; когда языческие боги хотят отомстить людям, они создают женщину, и первое же такое существо женского пола — Пандора — выпустило на землю все невзгоды на погибель человечеству. Другой — это пассивность перед лицом активности, отличие, разбивающее единство, материя, противостоящая форме, беспорядок, сопротивляющийся порядку. Так предназначением женщины стало Зло. «Есть доброе начало, сотворившее порядок, свет и мужчину, и злое начало, сотворившее хаос, мрак и женщину», — говорит Пифагор, Законы Ману определяют ее как существо низкое, которое подобает держать в рабстве. Левит приравнивает ее к скоту, находящемуся во владении главы семьи. Законодательство Солона не предоставляет ей никаких прав. Римский кодекс отдает ее под опеку и заявляет о ее «глупости». Каноническое право рассматривает ее как «врата Дьявола». Коран говорит о ней с величайшим презрением.