О проблемах языка и мышления - Ленин Владимир Ильич (книги хорошего качества txt) 📗

Различие между положением мира в конце древности, около 300 года, и в конце средневековья – 1453 г.

1) Вместо узкой культурной полосы вдоль побережья Средиземного моря, которая спорадически протягивала ветви во внутренность материка до Атлантического побережья Испании, Франции и Англии и которая поэтому могла быть разорвана и смята немцами и славянами с севера и арабами с юга-востока, теперь замкнутая культурная область – вся Западная Европа со Скандинавией, Польшей и Венгрией в качестве форпостов.

2) Вместо противоположения между греками, resp. римлянами, и варварами теперь имеется шесть культурных народов, с культурными языками, не считая скандинавских и т.д., которые были все настолько развиты, что могли участвовать в могучем литературном подъеме XIV века и обеспечили гораздо большую разносторонность и образование, чем уже подвергшиеся упадку и умиравшие в конце древности греческий и латинский языки.

3) Несравненно высшая ступень развития промышленности и торговли, созданная средневековым бюргерством; с одной стороны, производство стало массовым, совершенным и многообразным, а с другой стороны – торговые сношения стали значительно более развитыми; судоходство со времени саксов, фризов и норманнов стало несравненно более предприимчиво, а с другой стороны – масса самостоятельных изобретений и изобретений, занесенных с Востока, которые делали не только возможным появление и распространение греческой литературы, морские открытия, а также религиозную революцию, но и придали этой последней несравненно больший размах и ускоренный темп; сверх того, они доставили, хотя все еще в неупорядоченном виде, массу научных фактов, о которых никогда даже не подозревала древность (магнитная игла, книгопечатание, литеры, льняная бумага, употреблявшаяся арабами и испанскими евреями с XII столетия, хлопчатая бумага, постепенно появляющаяся с X столетия, а в XIII и XV столетиях уже более распространенная в то время как папирус со времен арабов совершенно исчез в Египте) – порох, очки, механические часы, огромные успехи во времяисчислении, а также в механике.

(Об изображениях смотри ниже.)

К этому материал, доставленный путешествиями (М. Поло около 1272 г. и т.д.).

Гораздо большее распространение всеобщего образования – хотя еще и скверного – благодаря университетам.

Вместе с возвышением Константинополя и падением Рима заканчивается древность, с падением Константинополя неразрывно связан конец средневековья. Новое время начинается с возвращения к грекам. Отрицание отрицания!

В предшествовавшие эпохи истории мы находим почти повсюду полное расчленение общества на различные сословия, ряд разнообразных ступеней общественных положений. В древнем Риме мы встречаем патрициев, всадников, плебеев и рабов; в средние века – феодальных господ, вассалов, цеховых мастеров, подмастерьев и крепостных, и к тому же почти в каждом из этих классов имеются еще особые ступени.

Возникшее из гибели феодального общества, современное общество буржуазное не уничтожило классовых противоречий. На место старых оно лишь поставило новые классы, новые условия угнетения, новые виды борьбы.

Однако наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается тем, что она упростила классовые противоречия. Все общество все более и более раскалывается на два больших враждебных лагеря, на два больших, прямо противоположных друг другу класса, – буржуазию и пролетариат.

Из средневековых крепостных образовалось мелкое мещанское население первых городов; из этого мелкого мещанства развились первые элементы буржуазии.

Буржуазия подчинила деревню господству города. Она создала огромные города, она в высокой степени увеличила число городского населения по сравнению с сельским и, таким образом, вырвала значительную часть населения из идиотизма деревенской жизни. И подобно тому как она сделала деревню зависимой от города, она поставила варварские и полуварварские страны в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, восток – от запада.

Что же доказывает история идей, как не то, что умственное производство преобразуется вместе с материальным. Господствующими идеями любого времени были всегда лишь идеи господствующего класса.

В каждую эпоху мысли господствующего класса суть господствующие мысли, т.е. тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть в то же время и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, в силу этого располагает и средствами духовного производства, так что ему благодаря этому в то же время в общем подчинены мысли тех, у кого нет средств для духовного производства. Господствующие мысли суть не что иное, как идеальное выражение господствующих материальных отношений, [иными словами] выраженные в виде мыслей господствующие материальные отношения; следовательно, это – [идеальное выражение] тех отношений, которые и делают один этот класс господствующим, т.е. мысли его господства. Индивиды, составляющие господствующий класс, обладают, между прочим, также и сознанием и, в силу этого, мыслят; в той мере, в какой они господствуют именно как класс и определяют данную историческую эпоху на всем ее протяжении, они, само собой разумеется, делают это во всех ее областях, значит господствуют также как и мыслящие, как производители мыслей, регулируют производство и распределение мыслей своего времени; а это значит, что их мысли суть господствующие мысли эпохи.

Духовенство, являвшееся представителем идеологии средневекового феодализма, не менее чувствовало на себе влияние исторического перелома. Изобретение книгопечатания и потребности все более расширяющейся торговли лишали его монополии не только на чтение и письмо, но и на высшее образование.

Во Франции революция окончательно порвала с традициями прошлого, уничтожила последние следы феодализма и создала в Code civil [гражданском кодексе] мастерское приспособление старого римского права к новейшим капиталистическим отношениям, – того самого права, которое является почти совершенным выражением юридических отношений, вытекающих из той ступени экономического развития, которую Маркс называет «товарным производством». Приспособление сделано до такой степени мастерски, что этот революционный французский кодекс законов еще и сейчас во всех других странах, – не исключая и Англии, – служит образцом при реформах права собственности. При этом, однако, не следует забывать одного. Английское право продолжает выражать экономические отношения капиталистического общества на варварском феодальном наречии, которое столько же соответствует выражаемому предмету, сколько английская орфография – английскому чтению: «Vous écrivez Londres et vous prononcez Constantinople» [вы пишете Лондон, а читаете Константинополь], сказал один француз. Но зато это же самое английское право является единственным, которое неподдельно строго сохранило и пересадило в Америку и в колонии лучшую часть той личной свободы, местного самоуправления и обеспеченности от всякого чужого вторжения, кроме судебного, – коротко говоря, тех древне-германских свобод, которые на континенте под властью абсолютных монархий совершенно исчезли и до сих пор нигде еще не завоеваны обратно в полном объеме.