Мировая история и социальный интеллект - Кабанов Александр Борисович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

безопасности, торговли, культуры, контроля миграции: в их числе

Организация Объединенных Наций, Всемирная торговая организация,

Международный арбитраж.

Другим способом регламентации международных отношений является

создание региональных объединений: экономических союзов, военных

блоков; к такого рода объединениям относятся Европейский Союз,

Южно-американский общий рынок (Меркосур), экономические союзы и

военные альянсы, возникшие на постсоветском пространстве.

Входящие в такие союзы страны обыкновенно расположены в одном

географическом районе и, в подавляющем большинстве случаев,

имеют схожие этические системы, что позволяет им чаще и быстрее

достигать конкретных договоренностей в самых разных сферах

человеческой деятельности.

Что касается двухсторонних международных соглашений, то в

экономической сфере последние могут относительно легко заключаться

между самыми разными странами – все зависит от величины

ожидаемых выгод. В то же самое время тесное и долгосрочное военное

сотрудничество между странами с очень различными уровнями

социального интеллекта и моральными системами практически

исключено – слишком высок будет уровень взаимного недоверия и

подозрительности. Кроме этого, помимо степени дифференциации

социального интеллекта на возможность тесного сотрудничества между

государствами в сфере безопасности оказывает влияние и их общий

(абсолютный) уровень. Так две страны с относительно высоким

уровнем социального интеллекта могут иметь более доверительные,

углубленные и всеохватывающие договорные отношения, нежели пара

стран с гораздо более низким уровнем социального интеллекта при

более полном совпадении уровней последнего. Ведь более высокий

уровень общественного интеллекта позволяет создавать более

абстрактные и развитые регуляторные системы, как внутри нации, так и

на международной арене.

Раздел I

Концепция «демократизации» и доктрина «прав человека»

В последние несколько десятилетий западные страны и, прежде всего,

Соединенные Штаты и ряд западноевропейских государств в основу

своей международной деятельности положили концепцию

«демократизации» и доктрину «прав человека»; используя свою

экономическую, военную и политическую мощь они пытаются всеми

силами повсеместно (за редкими исключениями вроде монархий

Персидского Залива) способствовать установлению во всех странах

мира демократической формы правления и соблюдения важнейших

прав человека (обеспечения свободы слова, собраний, справедливого

правосудия и т.д.). Придумано множество способов реализации

подобной политики – от предоставления политического убежища и

финансировании оппозиции через сеть неправительственных

организаций, вплоть до введения санкций и прямого военного

вторжения в целях свержения автократического режима. И так как

описанное поведение западных держав и противостояние ему со

стороны целого ряда азиатских, африканских и латиноамериканских

стран, в сущности, составляют квинтэссенцию современной мировой

политики, то вполне естественно будет попытаться понять его скрытые

причины.

Однажды американский политолог Майкл Дойл решил выяснить,

насколько часто демократические страны воюют друг с другом. И, с

удивлением, обнаружил: за последние сто лет либеральные

демократии не воевали между собою ни разу. Впоследствии

выявленная им закономерность легла в основу так называемой «теории

демократического мира», которой ныне придерживается подавляющее

большинство западных политиков. Вот, что, в частности, весьма

откровенно недавно заявил американский президент Джордж Буш-

младший: “Причиной, по которой я так сильно ратую за демократию,

является то, что демократии не вступают в войну друг с другом. Я верю

в то, что наш путь на Ближнем и Среднем Востоке – это

распространение демократии”. И надо сказать, слова не расходятся с

делом: только за последнее десятилетие при той или иной степени

поддержки (от молчаливого одобрения действий оппозиции по

свержению режима до прямой военной интервенции), были свергнуты

многолетние диктаторы и автократы в Ираке, Египте, Тунисе, Йемене и

Ливии, пошатнулись позиции авторитарных правителей Сирии и

России.

Помимо стремления к безопасности, политику Запада по

демократизации остального мира нередко объясняют и другими

мотивами. Совсем недавно франко-канадский философ и политолог

Жан-Батист Вильмер написал книгу под названием “Война во имя

человечности: убить или оставить умирать”, в которой он скрупулезно

анализирует сегодняшнюю политику Запада по демократизации мира,

ее правовые и моральные основания. В ней он утверждает, что

политика по демократизации на Ближнем Востоке обусловлена

эгоистичным интересами, в том числе, стремлением Запада к

энергетической безопасности – желанием избежать риска

энергетического шантажа в виде прекращения нефтяных поставок, а не

желанием защитить недовольное и взбунтовавшееся население от

расправы тирана. Углубляясь в историю, Вильмер доказывает на

конкретных примерах, что гуманитарные основания вмешательства

(защита населения) вовсе не изобретение последнего времени.

Имеются свидетельства, что еще 4000 лет назад в Древнем Китае

местные князья, стремясь к гегемонии, совершали, используя

гуманитарную риторику, интервенции практически по нынешнему

сценарию: критика творимых тираном бесчинств, возмущение, призывы

угнетаемых придти им на помощь и вторжение войск.

Когда часть угнетаемого тираном населения просит о помощи из

заграницы, то всегда существует известный конфликт между

патриотизмом, с одной стороны, и ненавистью к порочному строю, с

другой; между любовью к родине и любовью к добру и справедливости.

Этот конфликт (правда, несколько в ином свете) отмечался

классической политической философией, например, Аристотелем. Вот

что говорит об этом Лео Штраус: “В языке классической метафизике

родина, или нация, есть материя. Тогда как строй форма. Классики

придерживались того взгляда, что форма по достоинству выше

материи. Можно назвать этот взгляд «идеализмом». Практическое

значение этого идеализма заключено в том, что благо по своему

достоинству выше собственного или что наилучший строй важнее, чем

родина” (Л. Штраус. Что такое политическая философия. 1959).

Но наиболее фундаментальное политическое основание будущих

гуманитарных интервенций получило в политических теориях нового

времени, которые определяли легитимность политического режима

исходя из концепций «естественного права», «естественного закона»,

«общественного договора» и доктрины «неотчуждаемых прав

человека». Универсальность естественных прав во времени и

пространстве напрямую ведет к радикальному универсализму

легитимности соответствующих им политическому режиму и,

соответственно, нелегитимности всех прочих (хотя некоторые,

например, Бентам считали эти концепции и доктрины

бессодержательными риторическими метафорами).

На мой взгляд, все приведенные только что основания осуществления

Западом гуманитарных интервенций и политики «демократизации»

весьма поверхностны и неубедительны. «Теория демократического

мира», согласно которой либеральные демократии не воюют межу

собой – это, по сути лишь выявленная эмпирическая закономерность,

не имеющая под собою должного теоретического обоснования.

Действительно, в сущности, очень часто диктатура – это безопасность

за чужой счет; в глобальном мире всякий тиран – незваный и опасный

гость в вашем доме, но почему они появляются? Почему доктрина прав