Собрание сочинений, том 21 - Маркс Карл Генрих (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Сравните теперь с этим условия императорского Рима, где ни в промышленности, ни в сельском хозяйстве не было и речи о крупном машинном производстве. Конечно, мы встречаем там концентрацию земельной собственности, но надо быть юристом, чтобы отождествлять это с развитием общественной формы труда на крупных предприятиях. Если мы предложим г-ну Менгеру три примера землевладения: ирландского лендлорда, который владеет 50 тыс. акров земли, обрабатываемых в мелких хозяйствах 5 тыс. арендаторов по 10 акров каждое в среднем; шотландского лендлорда, превратившего 50 тыс. акров в заповедник для охоты, и американскую гигантскую ферму в 10 тыс. акров, где пшеница выращивается методами крупнопромышленного производства, то Менгер объявит, что в первых двух случаях концентрация средств производства в пять раз выше, чем в последнем.
Развитие римского сельского хозяйства во времена императоров вело, с одной стороны, к расширению пастбищного хозяйства на огромные пространства и к обезлюдению страны, а с другой — к раздроблению имений на мелкие арендные участки, передававшиеся колонам, то есть к созданию карликовых хозяйств зависимых мелких крестьян, предшественников позднейших крепостных, к утверждению, следовательно, такого способа производства, в котором в зародыше уже содержался способ производства, господствовавший в средние века. И помимо всего прочего, уже только в силу этого, почтеннейший г-н Менгер, Римскую империю сменил «средневековый правопорядок». Правда, иногда в отдельных провинциях попадались и крупные сельскохозяйственные предприятия, но это были не хозяйства, основанные на машинном производстве со свободными рабочими, а плантационные хозяйства с рабами, варварами самых различных национальностей, часто не понимавшими друг друга. Этим последним противостояли свободные пролетарии, но не работающие, а люмпен-пролетарии. В наше время общество во все возрастающей степени держится на труде пролетариев, они становятся все более необходимыми для его существования. Римские же люмпен-пролетарии были паразитами, не только бесполезными, но даже вредными для общества, и поэтому они не являлись решающей силой.
А г-ну Менгеру представляется, что способ производства и народ никогда еще не были так зрелы для социализма, как во времена императоров! Отсюда можно видеть, какое преимущество приобретаешь, когда держишься возможно дальше от экономического «обрамления».
Отцов церкви мы оставим ему, так как он умалчивает, в чем именно их «критику существующего общественного строя можно было бы сравнить с лучшими современными социалистическими сочинениями». Отцам церкви мы обязаны некоторыми интересными сведениями о римском обществе времен упадка, но критикой этого общества они, как правило, не занимались, а довольствовались тем, что просто порицали его, и притом в таких резких выражениях, что в сравнении с ними самый резкий язык современных социалистов и даже негодующие крики анархистов кажутся весьма кроткими. Имеет ли г-н Менгер в виду это их «превосходство»?
С тем же пренебрежением к историческим фактам, которое мы только что отмечали, Менгер на стр. 2 утверждает, что привилегированные классы получают свой доход, не давая лично обществу ничего взамен. Тот факт, что господствующие классы в период своего восходящего развития выполняют вполне определенные социальные функции и именно благодаря этому становятся господствующими, — этот факт ему, следовательно, совершенно неизвестен. В то время как социалисты признают историческое право на существование этих классов в течение известного периода, Менгер объявляет здесь присвоение ими прибавочного продукта воровством. Поэтому его может только удивлять, что эти классы, как он констатирует на стр. 122, 123, с каждым днем все более теряют силу, позволяющую им защищать свое право на этот доход. А то, что эта сила заключается в выполнении социальных функций и что с уничтожением этих функций в ходе дальнейшего развития она исчезает — остается для этого великого мыслителя чистой загадкой.
Довольно. Господин профессор берется трактовать социализм в духе философии права, то есть свести его к нескольким кратким юридическим формулам, к социалистическим «основным правам», к новому изданию прав человека для XIX века. Такие основные права имеют, правда, лишь
«незначительную практическую силу воздействия», но «для науки они не бесполезны» — как «лозунги» (стр. 5, 6).
Таким образом, мы дошли уже до того, что имеем теперь дело только с лозунгами. Сначала устраняется историческая связь и историческое содержание огромного движения, чтобы очистить место для одной лишь «философии права», а потом и эта философия права сводится к лозунгам, которые, по признанию самого автора, практически ни гроша не стоят! Было, действительно, из-за чего огород городить!
Господин профессор делает открытие, что весь социализм можно юридически свести к трем таким лозунгам, к трем основным правам, а именно:
1) право на полный трудовой доход,
2) право на существование,
3) право на труд.
Право на труд есть только временное требование, «первая неуклюжая формула, в которой резюмируются революционные требования пролетариата» (Маркс) [562]. Это требование, следовательно, к данному случаю вообще не относится. Зато забыто требование равенства, которое господствовало во всем французском революционном социализме от Бабёфа до Кабе и Прудона. Этому требованию, однако, г-н Менгер вряд ли сможет придать юридическую формулировку, несмотря на то, или может быть именно благодаря тому, что оно является самым юридическим из всех упомянутых. Таким образом, в качестве квинтэссенции остаются только тощие положения 1 и 2, которые к тому же еще противоречат друг другу, о чем Менгер догадывается, наконец, на стр. 27, но это отнюдь не мешает ему утверждать, что всякая социалистическая система должна вращаться в рамках этих положений (стр. 6). Очевидно, однако, что втискивание разнообразнейших социалистических учений самых различных стран и ступеней развития в эти два «лозунга» должно вести к фальсификации всей картины. То своеобразие каждого отдельного учения, которое именно и составляет его историческое значение, не только отбрасывается здесь в сторону, как нечто второстепенное, но попросту отвергается, как нечто ложное, поскольку отклоняется от лозунга или противоречит ему.
Рассматриваемое сочинение касается только № 1, права на полный трудовой доход.
Право рабочего на полный трудовой доход, то есть право каждого отдельного рабочего на его индивидуальный трудовой доход, — есть идея, которую мы в такой определенной форме находим только в учении Прудона. Совершенно иным является требование, чтобы средства производства и продукты производства принадлежали совокупности трудящихся. Это требование является коммунистическим и идет значительно дальше требования № 1, — открытие, которое Менгер делает на стр. 48 и которое приводит его в немалое смущение. Он вынужден поэтому то помещать коммунистов под рубрику лозунга № 2, то всячески коверкать и перевертывать основное право № 1, чтобы как-нибудь подвести их под эту рубрику. Это происходит на стр. 7. Здесь предполагается, что после уничтожения товарного производства последнее все же продолжает существовать. Г-ну Менгеру кажется вполне естественным, что и в социалистическом обществе будут производиться меновые стоимости, следовательно, товары для продажи, а также будут впредь существовать цены на труд, и что, следовательно, рабочая сила будет по-прежнему продаваться как товар. Единственный вопрос, который он при этом ставит перед собой, таков: будут ли в социалистическом обществе сохранены с определенной надбавкой исторически унаследованные цены на труд или должен возникнуть
«совершенно новый принцип определения цены труда».
Последнее, по его мнению, потрясло бы общество в еще большей степени, чем само установление социалистического общественного строя! Эта путаница понятий вполне естественна, ибо наш ученый на стр. 94 говорит о социалистической теории стоимости, следовательно, воображает, подобно известным образцам, будто марксова теория стоимости должна служить масштабом распределения в будущем обществе. Более того, на стр. 56 рассказывается, что полный трудовой доход не есть нечто определенное, так как он может быть вычислен на основании по меньшей мере трех различных масштабов, и, наконец, на стр. 161, 162 мы узнаем, что он образует «естественный принцип распределения» и возможен только в таком обществе, где будет существовать общая собственность, но с индивидуальным пользованием, следовательно, в обществе, которое ни один из современных социалистов не выдвигает в качестве своей конечной цели! Замечательное основное право! Замечательный философ права рабочего класса!
