Собрание сочинений, том 21 - Маркс Карл Генрих (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Рабочий класс, который вследствие превращения феодального способа производства в капиталистический был лишен всякой собственности на средства производства и для которого под воздействием механизма капиталистического способа производства это отсутствие собственности стало состоянием, неизменно передающимся по наследству всем последующим поколениям, — этот класс не может в юридической иллюзии буржуазии найти исчерпывающее выражение своих жизненных условий. Он может сам вполне осознать эти свои жизненные условия только в том случае, если будет рассматривать вещи такими, какие они есть в действительности, а не сквозь юридически окрашенные очки. А в этом помог ему Маркс своим материалистическим пониманием истории, доказав, что все юридические, политические, философские, религиозные и тому подобные представления людей в конечном счете определяются экономическими условиями их жизни, их способом производства и обмена продуктов. Тем самым было выдвинуто мировоззрение, отвечающее условиям жизни и борьбы пролетариата; отсутствию собственности у рабочих могло соответствовать только отсутствие иллюзий в их головах. И это пролетарское мировоззрение совершает теперь свое победное шествие по всему миру.
Борьба обоих мировоззрений, само собой разумеется, еще продолжается, и не только между пролетариатом и буржуазией, но и между свободно мыслящими рабочими и рабочими, находящимися еще во власти старых традиций. В общем старое мировоззрение защищают обычные политики, с помощью обычных аргументов. Однако существуют еще и так называемые ученые юристы, делающие из юриспруденции особое призвание [Сравни по этому поводу статью Фр. Энгельса о «Людвиге Фейербахе» в «Neue Zeit» IV, стр. 206 [см. настоящий том, стр. 312. Ред.]: «У политиков по профессии, у теоретиков государственного права и у юристов, занимающихся гражданским правом, связь с экономическими фактами теряется окончательно. Поскольку в каждом отдельном случае экономические факты, чтобы получить санкцию в форме закона, должны принимать форму юридического мотива и поскольку при этом следует, разумеется, считаться со всей системой уже существующего права, постольку теперь кажется, что юридическая форма — это все, а экономическое содержание — ничто. Государственное и гражданское право рассматриваются как самостоятельные области, которые имеют свое независимое историческое развитие, которые сами по себе поддаются систематическому изложению и требуют такой систематизации путем последовательного искоренения всех внутренние противоречий».].
До сих пор эти господа считали ниже своего достоинства заниматься теоретической стороной рабочего движения. Мы должны быть, таким образом, особенно признательными, когда, наконец, настоящий профессор права г-н д-р Антон Менгер снисходит настолько, чтобы «подробнее осветить в догматическом аспекте» историю социализма с точки зрения «философии права» [Dr. Anton Menger. «Das Recht auf den vollen Arbeitsertrag in geschichtlicher Darstellung». Stuttgart, Cotta, 1886, X, 171 S. [Д-р Антон Менгер. «Право на полный трудовой доход в историческом освещении». Штутгарт, Котта, 1886, X, 171 стр.].]
В самом деле, социалисты до сих пор заблуждались. Они игнорировали как раз то, что является самым важным.
«Только тогда, когда социалистические идеи будут очищены от бесконечных народнохозяйственных и филантропических рассуждений… и будут превращены в трезвые правовые понятия» (стр. III), только тогда, когда будет устранено все «политико-экономическое обрамление» (стр. 37), только тогда может быть предпринята «юридическая переработка социализма» — эта «важнейшая задача философии права наших дней».
Однако в «социалистических идеях» речь идет именно о народнохозяйственных отношениях, прежде всего об отношении между наемным трудом и капиталом, и тут народнохозяйственные рассуждения, по-видимому, представляют собой нечто большее, чем просто «обрамление», которое надо устранить. Притом и политическая экономия относится к так называемым наукам и к тому же с несколько большим основанием, чем философия права, ибо она занимается фактами, а не как последняя, одними лишь представлениями. Но для юриста-профессионала это совершенно безразлично. Экономические исследования имеют в его глазах одинаковую ценность с филантропическими декламациями. Fiat justitia, pereat mundus [Пусть погибнет мир, но торжествует правосудие. Ред.].
Далее, «политико-экономическое обрамление» у Маркса представляет собой — и это особенно, удручает нашего юриста — не только чисто экономическое исследование. Оно носит по преимуществу исторический характер. Оно показывает ход общественного развития от феодального способа производства средних веков до современного развитого капиталистического способа производства, исчезновение прежних классов и классовых противоположностей и образование новых классов с новыми противоположными интересами, которые, между прочим, выражаются и в новых правовых требованиях. Слабое понимание этого как будто пробуждается и у нашего юриста, когда он на стр. 37 делает открытие, что современная
«философия права… есть по существу только отражение исторически унаследованного правопорядка», что ее можно было бы «назвать буржуазной философией права», рядом с которой «в лице социализма возникает философия права неимущих классов народа».
Но если это так, то чем это объясняется? Откуда появились эти «буржуа» и эти «неимущие классы народа», обладающие особой соответствующей классовому положению каждой из сторон философией права? Возникли ли они из права или из экономического развития? А разве Маркс говорит что-либо иное, кроме того, что правовые воззрения отдельных крупных общественных классов обусловливаются в каждый данный момент классовым положением последних? Каким образом Менгер оказался среди марксистов?
Однако это только недосмотр, непроизвольное признание силы новой теории, которое вырвалось у строгого юриста и которое мы поэтому также только регистрируем. Напротив, там, где наш корифей права стоит на своей собственной правовой почве, он проявляет пренебрежение к экономической истории. Гибнущая Римская империя является его излюбленным примером.
«Никогда еще средства производства не были так централизованы», — рассказывает он нам, — «как в то время, когда половина африканской провинции находилась в собственности шести лиц…, никогда страдания рабочих классов не были более сильны, чем тогда, когда почти каждый производительный рабочий был рабом. Не было недостатка также — особенно у отцов церкви — в резкой критике существующего общественного строя, которую можно было бы сравнить с лучшими современными социалистическими сочинениями, и все же за падением Западной Римской империи последовал отнюдь не социализм, а средневековый правопорядок» (стр. 108).
А почему это произошло? Потому, что
«перед нацией не стояло ясной, свободной от всякого преувеличения, картины будущего строя».
Г-н Менгер полагает, что во времена упадка Римской империи существовали уже экономические предпосылки современного социализма, недоставало только его юридической формулировки. Поэтому-то вместо социализма появился феодализм и материалистическое понимание истории таким образом сведено ad absurdum! [к абсурду. Ред.].
То, что юристы Римской империи времен упадка так искусно привели в систему, было не феодальное, а римское право, право общества, состоящего из товаропроизводителей. Так как г-н Менгер исходит из той предпосылки, что юридические представления являются движущей силой истории, то он предъявляет здесь римским юристам невероятное требование, согласно которому они должны были бы, вместо создания системы права существующего римского общества, создать ее прямую противоположность, а именно «ясную, свободную от всякого преувеличения картину» фантастического общественного строя. Вот к чему сводится менгеровская философия права, примененная к римскому праву! Но уж совсем нелепо утверждение Менгера, будто еще никогда экономические условия не были так благоприятны для социализма, как во времена римских императоров. Социалисты, которых Менгер намеревается опровергнуть, видят залог успеха социализма в развитии самого производства. С одной стороны, благодаря развитию механизированных крупных предприятий в промышленности и в сельском хозяйстве, процесс производства все более приобретает общественный характер, а производительность труда колоссально возрастает. Это делает необходимым уничтожение классовых различий и превращение товарного производства на частных предприятиях в производство, осуществляемое непосредственно самим обществом и для общества. С другой стороны, современный способа производства порождает класс, который во все возрастающей степени набирает силы для претворения в жизнь такого развития и становится все более заинтересованным в нем — свободный, работающий пролетариат.
