Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

точкам зрения, для которых существующая вещь и все дальнейшие,

еще не достигшие идеи определения являются так называемыми

реальностями и подлинными действительностями. — Точно так же

ложно представление, будто идея лишь абстрактна. Она, во всяком

случае, абстрактна постольку, поскольку все неистинное в ней

разрушается и исчезает, но в самой себе она существенно конкретна, ибо

она есть свободное самоопределяющееся и, следовательно, определяю-

Логика. 21

322

щее себя к реальности понятие. Она была бы формально–абстрактной

лишь в том случае, если бы мы брали понятие, представляющее собою

ее принцип, как абстрактное единство, а не таким, каким оно на

самом деле является, не как отрицательное возвращения его внутри

себя и как субъективность.

Прибавление. Когда я знаю, как нечто существует, говорят,

что я обладаю истиной. Так первоначально представляют себе

истину. Это, однако, истина лишь по отношению к сознанию или

формальная истина; это—только правильность. Истина же в более-

глубоком смысле состоит, напротив, в том, что объективность

тожественна с понятием. Об этом–то наиболее глубоком смысле истины идет

речь, когда говорят об истинном государстве или об истинном

произведении искусства. Эти предметы истинны, когда они суть то, чем

они должны быть, т. е. когда их реальность соответствует их

понятию. Понимаемое таким образом неистинное есть то же самое, что

обычно называют также и плохим. Плохой человек есть неистинный

человек, т. е. человек, который не ведет себя согласно своему

понятию или своему назначению. Однако совсем без тожества понятия

и реальности ничто не может существовать. Даже плохое и неистинное

существует лишь постольку,поскольку его реальность каким–то образом

и в какой–то мере соответствует его понятию. Насквозь плохое или

противное понятию есть именно поэтому нечто распадающееся внутри

самого себя. Вещи в мире обладают своим существованием единственно

лишь через понятие, т. е. вещи, говоря языком религиозного

представления, суть то, что они суть, лишь через пребывающие в них

божественные и поэтому творческие мысли. — Говоря об идее, не следует

представлять себе под нею нечто далекое и потустороннее. Идея,

наоборот, есть всецело близкое, присутствующее возле нас, и она

находится также в каждом сознании, хотя и искаженная и

ослабленная. — Мы представляем себе мир великим целым,

сотворенным богом, и сотворенным именно так, что бог открылся нам

в нем Мы полагаем также, что миром правит божественное

провидение; а это означает, что мировая внеположность вечно снова

приводится к единству, из которого она произошла, и что она

поддерживается в состоянии, соответствующем этому единству. — Философия

исстари не ставила своей целью ничего иного, кроме мыслящего

познания идеи, и все заслуживающее название философии всегда клало в

основание своих учений сознание абсолютного единства того, что

рассудком признается лишь в его раздельности. — Доказательства того,

УЧЕНИЕ О ПОНЯТИИ

323

что идея есть истина, нам не приходится требовать только теперь; все

предыдущее развитие мысли содержит в себе это доказательство. Идея

есть результат этого шествия мысли; однако мы не должны понимать

этот результат так, будто идея есть нечто лишь опосредствованное,

т. е. опосредствованное чем–то, что является иным, чем она сама.

Идея есть, наоборот, свой собственный результат, и, как таковой, она

есть столь же непосредственное, сколь и опосредствованное.

Рассмотренные доселе ступени бытия и сущности, равно как и ступени понятия

и объективности, не суть в этом их различии нечто неподвижное и

самостоятельно существующее. Нет; они оказались диалектичными, и их

истина состоит лишь в том, что они суть моменты идеи.

§ 214.

Идея может быть формулирована различными способами. Ее

можно назвать разумом (это—истинно философский смысл понятия

разума), субъектом–объектом, единством идеального и реального, конечного

и бесконечного, души и тела, возможностью, которая в себе самой имеет

свою действительность, тем, природа чего может быть постигнута

лишь как существующая, и т. д. Все эти формулировки законны,

потому что в идее содержатся все отношения рассудка, но они содержатся

в ней в их бесконечном возвращении и тожестве внутри себя.

Примечание. Рассудок очень легко может показать, что все, что

высказывается об идее, противоречиво внутри себя. Однако по всем

пунктам ему можно воздать той же монетой или, вернее, по всем пунктам ему

уже воздано в идее той же монетой. Эта оплата есть работа разума,

которая, разумеется, не так легка, как работа рассудка. — Если рассудок

показывает, что идея сама себе противоречит, потому что, например,

субъективное лишь субъективно, объективное же не есть субъективное,

а, наоборот, противоположно ему; что бытие есть нечто совершенно

другое, чем понятие, и поэтому не может быть вылущено из последнего;

что конечное точно так же лишь конечно, есть прямая

противоположность бесконечного и, следовательно, не может быть тожественно с

последним, и так далее, по отношению ко всем определениям, — то логика

показывает как раз противоположное,показывает именно,что

субъективное, которое лишь субъективно, конечное, которое лишь конечно,

бесконечное, которое должно быть лишь бесконечным и т. д., не имеют

истинности, противоречат сами себе и переходят в свою

противоположность. Таким образом, этот переход и единство, в котором крайности

21*

324

заключены как снятые, как некоторая видимость или моменты,

обнаруживают себя истиной этих крайностей.

Когда рассудок критикует идею, его критика оказывается

двойным недоразумением. Во–первых, крайние термины идеи (какова бы ни

была форма, в которой мы их выражаем), поскольку они заключены в

последней в их единстве, берутся им в том еще смысле и определении, в

котором они не заключаются в идее, не в их конкретном единстве, а как

абстракции, как еще находящиеся вне идеи. Не менее велико его

непонимание их соотношения даже тогда, когда оно уже явно

положено; так, например, он не принимает во внимание даже характера

связки в суждении, высказывающей о единичном, о субъекте, что

единичное есть столь же и не единичное, а всеобщее. — Рассудок, во-

вторых, считает свою рефлексию, согласно которой тожественная с

собою идея содержит в себе отрицание самой себя, противоречие, —

эту свою рефлексию рассудок считает внешней рефлексией, не

входящей в самое идею. На самом же деле это —не особая премудрость

рассудка; ибо сама идея представляет собою диалектику, которая

вечно отделяет и отличает тожественное с собою от различного,

субъективное от объективного, конечное от бесконечного, душу от тела,

и лишь постольку идея есть вечное творчество, вечная жизненность

и вечный дух. Будучи, таким образом, сама переходом или, вернее,

самоперемещением в абстрактный рассудок, она вместе с тем вечно

есть в такой же мере и разум. Она есть диалектика, которая заставляет

это рассудочное, различное снова понять свою конечную природу

и ложную видимость самостоятельности своих продукций и приводит

его обратно в единство. Так как это двойное движение не отделено, не

отличено друг от друга ни во времени, ни каким–нибудь другим

образом, — если бы это было так, это движение было бы в свою очередь лишь

абстрактным рассудком, — то оно есть вечное созерцание в другом

самого себя; оно есть понятие, которое в своей объективности вывело

само себя, есть объект, который есть внутренняя целесообразность,