Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
самостоятельным устойчивым существованием, и под необходимостью
разумеют прежде всего то, что на такое содержание наступает некое другое
содержание и губит первое. В этом–то и состоит жестокость и прискорб-
УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ
261
ность непосредственной и абстрактной необходимости. Тожество этих
двух содержаний, которые в необходимости представляются нам
связанными друг с другом и поэтому теряют свою самостоятельность,
есть пока лишь внутреннее тожество и еще не существует для тех,
которые подчинены необходимости. Таким образом, свобода в этой стадии
есть пока лишь абстрактная свобода, которую мы спасаем лишь
посредством отказа от того, чем мы непосредственно являемся и чем мы
обладаем. — Но, как мы видели в предшествующем, характер
дальнейшего процесса необходимости таков, что благодаря ему
преодолевается имеющаяся вначале неподатливая внешняя оболочка
необходимости и открывается ее внутреннее ядро. Тогда обнаруживается,
что связанные друг с другом существования на самом деле не чужды друг
другу, а суть лишь моменты единого целого, каждый из которых в
соотношении с другим остается у себя и соединяется с самим собою. Это —
преображение необходимости в свободу, и эта свобода есть не только
свобода абстрактного отрицания, но скорее конкретная и
положительная свобода. Из этого мы можем также заключить, насколько
превратно рассматривание свободы и необходимости как взаимно
исключающих друг друга. Необходимость как таковая, правда, еще не есть
свобода, но свобода имеет своей предпосылкой необходимость и
содержит ее внутри себя как снятую. Нравственный человек сознает
содержание своей деятельности чем–то необходимым, имеющим силу в себе
и для себя, и этим так мало наносится ущерб его свободе, что
последняя, даже наоборот, лишь благодаря этому сознанию становится
действительной и содержательной свободой в отличие от произвола
еще бессодержательной и лишь возможной свободы. Пусть
наказываемый преступник рассматривает постигающее его наказание как
ограничение своей свободы; на самом деле, однако, наказание не есть
чуждая сила, которой его подчиняют, а лишь проявление его
собственных деяний, и, признавая это, он ведет себя как свободный
человек. Высшая самостоятельность человека состоит вообще в том, что
он знает себя всецело определяемым абсолютной идеей; такое
сознание и поведение Спиноза называет amor intellectualis dei.
§ 159.
Понятие есть, следовательно, истина бытия и сущности, так как
отражение, видимость рефлексии внутри самой себя есть в то же
время самостоятельная непосредственность, и это бытие различенной
262
действительности есть непосредственно лишь отражение, видимость
внутри самой себя.
Так как понятие оказалось истиной бытия и сущности, которые
оба возвратились в него, как в свое основание, то и оно, наоборот,
развилось из бытия, как из своего основания. Первая сторона этого
поступательного движения может рассматриваться как углубление
бытия внутрь самого себя, причем благодаря этому поступательному
движению раскрылось его внутреннее; вторая же сторона может
рассматриваться как происхождение более совершенного из менее
совершенного. Так как такое развитие рассматривалось лишь с последней
стороны, то это ставилось в упрек философии. Более определенный
смысл, который здесь имеют эти поверхностные мысли о менее
совершенном и более совершенном, состоит в отличии бытия, как
непосредственного единства с собою, от понятия, как свободного
опосредствования собою. Так как бытие обнаружило себя моментом понятия, то
последнее, следовательно, оказалось истиной бытия. Как эта его
рефлексия внутрь себя и как снятие опосредствования, понятие есть
предположение непосредственного, — предположение, тожественное
с возвращением внутрь себя, а это тожество составляет свободу и
понятие. Если поэтому момент называют несовершенным, то понятие,
совершенное, несомненно, развивается из несовершенного, ибо оно
есть по существу своему снятие своего предположения. Но в то же
самое время только понятие, посредством полагания себя, и делает
это предположение, как это обнаружилось при рассмотрении
причинности вообще и взаимодействия в особенности.
Понятие определено по отношению к бытию и сущности таким
образом, что оно есть сущность, возвратившаяся к бытию, как к простой
непосредственности, благодаря чему его отражение,видимость, обладает
действительностью и ее действительность есть вместе с тем свободное
отражение внутрь самой себя. Бытием понятие, таким образом,
обладает как своим простым соотношением с собою или как
непосредственностью своего единства внутри самого себя. Бытие есть столь
бедное определение, что оно есть наименьшее, что мы можем указать
в понятии.
Переход от необходимости к свободе или от действительного —
в понятие очень труден потому, что мы должны мыслить
самостоятельную действительность как обладающую всей своей
субстанциальностью в ее переходе и тожестве с иной по отношению к ней
самостоятельной действительностью; таким образом, и понятие также очень
УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ
263
трудно для понимания, потому что оно само и есть это тожество. Но
действительная субстанция, как таковая, причина, которая в своем для-
себя–бытии ничему не хочет давать проникнуть внутрь себя, уже
подчинена необходимости, или судьбе, перейти в положенность, и это
подчинение скорее и представляет собою наибольшую трудность. Мышление
необходимости, напротив, есть скорее разрешение этой трудности, ибо
оно есть совпадение себя в другом с самим собою; оно есть
освобождение, которое не есть бегство абстракции, а состоит в том, что в другом
действительном, с которым действительное связано властью
необходимости, оно не имеет себя как другое, а имеет свое собственное
бытие и полагание. Как существующее для себя, это освобождение
называется «я», как развитое в свою целостность — свободный дух,
как чувство — любовь, как наслаждение — блаженство. — Великое
воззрение спинозовской субстанции есть лишь в себе
освобождение от конечного для–себя–бытия, понятие же есть для себя мощь
необходимости и действительная свобода.
Прибавление. Если называют понятие, как это мы делаем здесь,
истиной бытия и сущности, то должен возникнуть вопрос, почему мы
не начали с него. Ответом на этот вопрос служит то, что там, где дело
идет о мыслящем познании, нельзя начать с истины, потому что истина,
образуя начало, основана на одном лишь заверении, а мыслимая
истина, как таковая, должна оправдать себя перед мышлением. Если
бы в начале логики мы поставили понятие и, как это по содержанию
совершенно правильно, определили его как единство бытия и сущности, то
возник бы вопрос, что нужно мыслить под бытием и что под сущностью
и как бытие и сущность доходят до того, чтобы совмещаться в единстве
понятия. Но тогда, следовательно, вышло бы, что мы начали с понятия
только по названию, а не по существу. Настоящим исходным пунктом
служило бы бытие, как мы это сделали и здесь, только с тем различием,
что определения бытия и точно так же и определения сущности
пришлось бы заимствовать непосредственно из сферы представления,
между тем как мы, напротив, рассматривали бытие и сущность в их
собственном диалектическом развитии и познали их как снимающих
самих себя, чтобы перейти в единство понятия.
Третий отдел. Учение о понятии.
§ 160.
Понятие есть то, что свободно, как сущая для себя субстанциальная
