Между крестом и полумесяцем - Харченко Юлия (читать книги полные txt) 📗
Входную дверь открывала невысокого роста черноволосая девушка.
— Может, познакомимся? — громко спросила Марием.
Девушка резко повернулась и перепугано посмотрела на Марием. Это была очень красивая темнокожая арабка. Миндалевидные глаза печально раскрылись, красивая линия бровей змейкой выгибалась и слегка виднелась над переносицей. Редко встретишь такую почти совершенную красоту.
— Меня зовут Шерин.
«Значит, к тому же мусульманка», — подумала Марием. Интимные отношения между местными мусульманами и коптами считались не только аморальными и противоречащими обеим религиям, но и незаконными.
Вообще, любые интимные отношения вне брака здесь противозаконны, приезжие женщины, заводящие романы в чужой стране, подписывали со своими кавалерами контракт у адвокатов, чтобы снимать вместе квартиру, а местные пары могли начать совместную жизнь только после венчания в церкви или обряда в мечети. Но отношения между представителями двух религий — это невозможно. Правда, из всех правил всегда есть исключения, и всегда найдется пара друзей, которые тайно живут вместе на свой страх и риск. В основном это или брошенные жены, или мужчины не моложе тридцати, с детьми или без. Марием стало отчего-то очень грустно. «Мина — молодой мальчишка, он калечит себе жизнь!» — у Марием навернулись слезы на глаза. Она представила, что сделает семья девушки, ее братья и отец с ее маленьким братишкой, если узнают об этом. Она взяла себя в руки, насколько могла.
— Давайте выпьем чаю, — предложила она чуть дрогнувшим голосом.
Все втроем прошли на кухню. Марием поставила чайник, подала к столу печенье, которое испекла вчера.
— Ну, рассказывайте, как все это началось.
Глава 6
Шерин из небогатой семьи. У нее есть старший брат. Родители не могли дать детям надлежащего образования и решили выдать красавицу-дочку замуж за первого человека, который попросит ее руки. К тому же если семья получит какой-то калым от жениха дочери, будут деньги достойно провести старость.
Когда девочке исполнилось пятнадцать, к ней посватался водитель такси, знакомый отца. Ему было уже за сорок, у него не было зубов, и от него несло дешевым табаком. Родители согласились выдать за него Шерин, не спрашивая об этом дочь. И вот назначили дату свадьбы.
Девочка заметила, как дурно пахнет у него изо рта и что он стар для нее. Она любила родителей, но когда просила отменить свадьбу, отец сказал, что дело уже решено, жених ждет и готовится, калым оговорен, и никто свадьбу отменять не будет. Тогда Шерин собрала свои вещи и убежала из дома.
Первый день она просто гуляла по городу, изучая объявления о приеме на работу, висящие на магазинах и кафе. С некоторыми хозяевами магазина она пообщалась, и условия одного из них ее устроили. Кроме того, он обещал ее подселить к девушке, которая ищет соседку по квартире. Несколько дней она жила у него, пока он не выполнил обещания. В последний день он угостил ее гашишем, дал попробовать алкогольный напиток и попросил подарок. Девушка даже не поняла, что случилось, — так все быстро произошло. На следующее утро Шерин проснулась с отвращением к себе. Но деваться уже было некуда.
Что случилось — то случилось. Она сказала, что не будет работать в его магазине и продавать его парфюм, если не получит квартиру с обещанной соседкой. Он привез ее на машине, донес вещи. Квартира была тесноватой. Соседка оказалась вполне приятной особой, хотя много курила. Позже, когда Шерин начала зарабатывать деньги и откладывать часть их на обучение, хозяин магазина стал захаживать к ним на чай, они курили вместе гашиш. Через какое-то время Шерин уже проще относилась к тому, что он вез ее к себе на квартиру. Настало время использовать накопленные средства, и она поступила заочно в университет, где и познакомилась с Миной.
— Я люблю его, — сказала девушка.
— Ты любишь его настолько, что согласишься принять христианство, чтобы быть с ним, или ты надеешься, что он примет ислам?
Девушка замолчала.
— Полагаю, что вы об этом не думали. Что же, придется задуматься. Наша семья, каким бы он ни хотел казаться самостоятельным, не допустит, чтобы он поменял религию. Но я надеюсь, что в нем еще есть капля здравомыслия. Оно, а также память об отце не дадут Мине поступить так. Ты ведь помнишь папу, правда, Мина? Как ты думаешь, что бы он сказал?
— А почему ты думаешь, что ты знаешь?..
— Потому что ты и сам знаешь. Ты ведь еще помнишь папу, а? Не так много времени прошло, чтобы забыть, чему он тебя учил. Если ты не уважаешь мнение своей матери, то хотя бы вспомни того, кто не чаял в тебе души.
Мина смотрел в пол и молчал. Он знал, что Марием права. Он помнил отца, любил его. Он помнил его лицо с располагающей улыбкой, морщинками возле глаз и губ, бородой. Он помнил, как дети в садике тыкали пальцем в Иисуса, изображенного на обложке детской Библии, и говорили, как его отец похож на Него. Да, он помнил, и ему было нечего ответить.
Марием продолжала говорить, Мина смотрел в пол, Шерин закрыла глаза руками, и никто не заметил, что дверь кухни открылась и на пороге уже несколько минут стоит мама, слушая их разговор. Из глаз ее катились слезы, но она слушала, не издавая ни звука. Она прислонилась затылком к дверной раме и медленно съезжала вниз, понимая, что вся ее жизнь и семья рушится.
Весь мир начал крошиться еще со смертью супруга, но теперь он рассыпался, как песок. Муж, сын, второй сын. Дина не знала, для чего она живет, почему ее сердце выдержало первое горе, если дети не нуждались в ней, а Мина уже и не уважал ее. Она должна была быть на месте мужа, а он должен был остаться воспитывать детей — он знал, как справиться со всеми неурядицами и проблемами, а она без супруга ничто. Но сейчас Дина приняла решение взять себя в руки и расставить точки над i. Она — мать и сейчас должна быть главой семьи, во имя памяти любимого она должна образумить мальчика. Женщина аккуратно вытерла слезы, набрала в легкие воздуха и сказала твердым и решительным голосом:
— Марием, позволь мне поговорить с Миной, — затем повернулась к сыну, и тем же ровным голосом сказала: — Мальчик, подойди сюда.
Все удивленно посмотрели в ее сторону. Мина, как маленький ребенок, повиновался. Он подошел к маме, та взяла его за руку и увела в комнату. Она развернула его лицом к большому зеркалу:
— Смотри!
Из зеркала на Мину смотрел темноволосый, с черными блестящими глазами и относительно светлой кожей человек с правильными чертами лица и слегка припухлыми губами.
— Мина, ты красивый, талантливый и способный молодой человек, потомок коренных египтян, возможно, фараонов или их слуг, строивших пирамиды. Не араб. Египтянин. Острый нос, зоркие блестящие глаза, кожа… порода. Из поколения в поколение мы передавали тебе сок этой земли, который в нашей крови и наших корнях. Тысячи лет наша семья оберегала эту кровь, выдавая своих детей за троюродных и двоюродных братьев. Нас, ортодоксальных коптов, да и христиан в стране осталось всего лишь несколько миллионов. Если ты сохранишь наши корни, корень своего любимого отца, в своих детях, они будут любить тебя. Меняя формулу своей крови, смешиваясь с мусульманами, ты обрекаешь своих потомков на беду. Дети, а не родители отвечают за грехи своих предков.
Вспомни Иисуса, который отдал свою жизнь за грехи наши, он пошел на Голгофу с любовью к людям, с надеждой на спасение. Мы, христиане, способны прощать ошибки родных людей, любить своих врагов, уважать грешников, когда они раскаются в грехах, не судить других и мирно терпеть, бороться только одной молитвой. Мусульмане — другие, и ты знаешь, что их любовь для нас — запрет. Они воюют тысячелетиями и убьют тебя, если узнают о том, что ты сделал. А матери легче расстаться со своей жизнью, чем с жизнью сына. И вообще! Ты говорил о любви к этой девушке, но где твоя любовь к отцу, которой бы он ждал от тебя, если бы был жив? Где твоя любовь к Богу? Где твое почитание и уважение к нашим традициям, к нашей вере? Если ты способен полюбить Шерин и отвернуться от самого Святого, способен ли ты вообще любить и уважать, верить и ждать?
