Миг бесконечности. Том 2 - Батракова Наталья Николаевна (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— Ну, если не трудно… Тогда я быстренько, — улыбнулась Арина Ивановна.
Увы, то что искала, в Ждановичах Катя не нашла. Под крышей в доме отца хранилось много чего — студенческие конспекты, школьные дневники, даже прописи! Пакет с диктофонными и аудиокассетами, толстая папка с похвальными листами, дипломами, благодарностями. Но папки «Городские ведомости» не оказалось. И где она, неизвестно: исчезла, затерялась за давностью лет.
Попрощавшись с Ариной Ивановной у приемного покоя больницы, Катя вырулила на полупустую в этот час улицу и почувствовала, что едет на автопилоте: руки и ноги производили какие-то машинальные действия, голова, перегруженная за день информацией, отказывалась не то что думать, даже что-либо воспринимать. Как зависший компьютер.
Остановившись на красный свет светофора, она бросила взгляд на приборную доску: почти десять. Бесконечно длинный день, к счастью, подходил к концу. До Чкалова не так далеко, через двадцать минут можно оказаться в кровати. Но на сегодня оставалось еще одно дело.
«Нина Георгиевна… Позвонить, попробовать отказаться? И Вадим молчит. Занят, наверное… А ведь будет лучше, если он завтра не прилетит, — с тоской признала она. — Сразу поймет: что-то не так… А как рассказать? Ничего теперь не знаю и не понимаю…»
Но Нина Георгиевна и слушать не захотела Катины отговорки. Категорично заявила, что будет ждать, даже если та явится за полночь, а иначе обидится. Кстати, переночевать тоже предложила у нее.
Ничего иного не оставалось, как ехать на Пулихова.
Вадим вернулся в гостиницу около семи вечера, предупредил девушку в reception, что завтра рано утром выезжает, расплатился, попросил разбудить в половине шестого и заказал такси в аэропорт. В номере он первым делом установил контрольный будильник в мобильнике, быстро собрал вещи, принял душ и улегся в кровать. Оставалось позвонить Кате. Но, глянув на часы, решил, что пока еще рано. Наверняка в это время гостит у мамы.
«Пусть наговорятся», — улыбнулся он.
То, что между женщинами сложились теплые, доверительные отношения, Вадима очень радовало. Он хорошо помнил реакцию родителей на появление Леры. Полное отторжение. И это была не просто ревность к избраннице единственного сына. Как сердцем чувствовали, что она ему чужая. Радушие же и благорасположение матери к Кате не оставляли сомнений: на этот раз сын не ошибся и наконец-то нашел свою половинку.
Ну что ж, он и не собирался это оспаривать. Разве можно спорить с собственным счастьем?
Повалявшись еще немного в кровати, он поднялся и подошел к окну.
С высоты последнего этажа освещенный огнями, чуть затуманенный город был как на ладони. Магистрали, по которым спешили автомобили, развязки, окна небоскребов… Панорама возвышавшегося неподалеку делового центра в этот час нисколько не портила общий вид, даже наоборот, придавала загадочности.
Хаотично разбросанные, различавшиеся лишь по архитектурному исполнению высотки днем изо всех сил словно старались подчеркнуть свою важность, значимость, сражались в борьбе за пальму первенства, за индивидуальность, непревзойденность. В итоге, особенно по утрам, в лучах восходящего солнца, все это резало глаз, выглядело странным, разрозненным, а порой нелепым. Ночью же, будто устав от борьбы, дома теряли очертания и сливались, наконец, в нечто более-менее гармоничное. Если удавалось абстрагироваться от цветных логотипов на крышах, то яркие точки-тире светящихся окон на этажах воспринимались как некая закодированная информация, которую при определенной доле фантазии можно было расшифровать. Избавившиеся от дневных пробок магистрали вполне походили на дополнительные потоки информации. Этакие связующие нити.
Разгадывание такого визуального ребуса, как ни странно, успокаивало, засыпалось после него легко и быстро. Именно потому Ладышев любил и этот отель, и этот этаж. Именно потому для него был так важен вид из окна, когда он покупал квартиру в Минске.
Когда-то давно, в самый первый приезд во Франкфурт, его привез сюда Флемакс и поселил в этот номер. Он же и открыл тайны ночных небоскребов, объяснив, почему после смерти сына поселился на последнем этаже высотки в центре города: из-за возможности выходить перед сном на открытую террасу, всматриваться в светящиеся точки-тире окон, пересечения магистральных артерий, устремляющихся в бесконечность… До рези в глазах, до тех пор, пока они не увлажнятся…
«Не стоит бояться случайно выступившей слезы, — сказал тогда Мартин. — Слезы успокаивают и очищают душу».
Услышав это впервые, Вадим, периодически коривший себя за излишнюю, как ему казалось, сентиментальность, лишь усмехнулся. Суть сказанного дошла до него много позже, когда тот же Флемакс впервые сыграл с ним не по правилам дружбы, а по жестким правилам бизнеса…
Однако сегодня вид из окна его не успокаивал, не завораживал, не казался гармоничным. Слишком много пережил он в последние часы, дни, месяцы, слишком многое тревожило, не позволяло расслабиться. Ни на секунду. Где-то внутри поселилось жгучее чувство близкой опасности, ожидания чего-то куда более страшного и мучительного, чем смерть Мартина. Мало того, его не покидало ощущение, что все уже случилось, но он пока не знает об этом. Как не знает, с какой именно стороны ждать удара. Неведение и ожидание беды с каждой минутой тяготили и угнетали все сильнее.
«Что же меня так мучит? Надо сконцентрироваться и попытаться проанализировать ситуацию. Итак… Хильда? Здесь от меня ничего не зависит, я бессилен. Все, что могу, — это находиться рядом или неподалеку. Прийти на помощь, если потребуется. Окончательно примирить ее с реальностью сможет только время. Но она сильная женщина, справится. Что еще? История с покупкой автомойки? Да, сегодня она здорово выбила меня из колеи. Не зря сказано: благими намерениями выстлана дорога в ад… Но здесь, к счастью, все поправимо. Можно даже в чем-то себя оправдать. Если Александру Ильичу давно требовалось лечение, то рано или поздно этот вопрос встал бы остро. А так — все под контролем. Подлечат, обследуют — решим, что делать дальше. Если возникнут сложности, решу вопрос здесь», — хладнокровно пытался размышлять Вадим.
Казалось, анализ тревоживших его мыслей принес душе некое успокоение. Даже просветление. За окном также кое-что изменилось: туман рассеялся, картинка стала более четкой, огни более яркими. Словно кто-то навел резкость.
«Что дальше? — вернулся он к своим размышлениям. — Маме звонил, все в порядке. Кате перед сном еще раз позвоню: нервничает, напряжена… Оно и понятно. Напрасно, конечно, я не поделился с ней своими планами. Но чего уж тут… Она поймет. Должна понять. Что еще? С работой все нормально. Красильников молодец, быстро учится, я в нем не ошибся. Хорошо бы побыстрее разрешить ситуацию с Балай… Работать я с ней не буду, определенно. И если бы не инициатива с ее стороны, никогда бы не пошел на сближение. Скользкий она человек. В этом деле интуиция меня никогда не подводила. Ради своих интересов готова использовать собственную дочь… Хотя, возможно, в этом и есть материнский инстинкт — найти достойного жениха. Но ведь семейного счастья без любви не бывает, и ставка на голый расчет ничем хорошим не заканчивается… Однако неприятно. Без меня меня едва не женили, — усмехнулся он. — Итак, два основных вопроса по возвращении: Катин отец и Людмила Степановна. И, конечно же, сама Катя. Она для меня самое главное, самое важное, — Вадим непроизвольно улыбнулся. — Как и я для нее, если судить по ее стихам… Все остальное — нервы. Эмоциональный перенапряг. Надо расслабиться. Выпить, что ли?» — отвел он наконец взгляд от окна.
В чемодане лежали две бутылки виски, и одну вполне можно было откупорить. Открутив пробку, он плеснул немного буроватой жидкости в стакан, слегка ее всколыхнул, насладился ароматом и лишь после этого пригубил. Этому его тоже научил Флемакс.
«Здесь, как и в любви, ценна прелюдия. Она не только растягивает удовольствие, но и позволяет острее его прочувствовать», — шутливо пояснял он.
