Выше стен (СИ) - Ру Тори (лучшие бесплатные книги .txt, .fb2) 📗
Она меня бесит.
Я бы спросил ее, каково это — жить на всем готовом, не заморачиваясь и не думая о других, я бы со всей дури пнул ножку стула, чтобы ее задница оказалась на полу, я бы с удовольствием заржал ей в лицо и ушел отсюда, наслаждаясь ее позором…
Но тогда я спалюсь и лишусь месяца бесплатной развлекухи. А в этой новой жизни с развлекухой и так сплошной напряг.
— Привет! — брякаю я, деваха поднимает на меня дурные глаза, в них мелькает ужас.
Я тут же спохватываюсь и изображаю улыбку, хотя не уверен, что этот оскал все еще может за нее сойти.
Быстро сажусь напротив и не даю девахе прийти в себя:
— Вопрос жизни и смерти, ответь на него, пожалуйста… — Получается слишком уверенно — «девственнику» такое не под силу, ну и пофиг. Я пытаюсь припомнить все, чему научился на уроках актерского мастерства в гимназии — выдаю заинтересованность, смущение, восхищение и с придыханием произношу: — Как тебя зовут и с какого ты курса?
— Регина… — Моргнув, она внезапно включается, чавкает жвачкой и подается вперед: — С первого, с «Гостиничного дела». А тебя как зовут, красавчик?
Меня до зубовного скрежета раздражают ее манеры: развязность и наглая покровительственная ухмылка, от злости сводит скулы.
Волком смотрю прямо в ее глаза и вдруг понимаю, что она вот-вот отведет взгляд.
Удовлетворенно выдохнув, продолжаю напирать:
— Святослав. — Я снова улыбаюсь, на сей раз «застенчиво». — И… Еще вопрос. Чем занимаешься завтра?
На ее щеках проступают красные пятна.
— Ничем! — с готовностью заявляет деваха, заправляя за уши патлы. — Есть предложения?
Над грязным столиком напряженно гудят лампы, я еле сдерживаюсь, чтобы не послать ее далеко и надолго, но замечаю, что она ковыряет заусенец — этот непроизвольный жест выдает ее с головой.
Девочка повелась и не может поверить своему счастью — нервничает, боится спугнуть тупую добычу, по счастливой случайности приплывшую прямо в руки.
У меня нет денег, чтобы сводить ее в кино или клуб, но она примет любое предложение — из-за гребаного спора ей просто некуда деваться.
«Это ты — тупая добыча», — усмехаюсь я мысленно и продолжаю импровизировать:
— Давай познакомимся поближе. Погуляем? Тут красиво. В смысле… не тут, но я знаю где.
— Давай! — Ее щеки становятся пунцовыми. — Завтра после четвертой пары встретимся у курилки, хорошо? Ты не подумай, просто я не местная… У меня здесь нет друзей, и я буду рада, если ты покажешь мне город. — Пару секунд она кажется совершенно искренней, но тут же напрягается — к столику приближаются три девчонки с подносами.
Улучив момент, накрываю ладонью ее холодную руку и снова пристально заглядываю в глаза. Я прекрасно осознаю, что «папина радость» поплыла — часто моргает, всхлипывает, поверхностно дышит и вот-вот лишится сознания.
Достаю из кармана ручку и, осторожно обхватив ее запястье, пишу на нем свой номер.
— Вот. Сделай мне дозвон, ок? Я пойду. До завтра! — Я подмигиваю, встаю и почти бегом покидаю буфет.
***
В курилке многолюдно — зомби-студенты греют на солнышке сутулые спины, общаются на не слишком высокие темы и натужно гогочут. Останавливаюсь в метре от досок — создаю видимость, что чилю вместе со всеми, но нахожусь все же далековато, так что никто не лезет в мою зону комфорта.
Распечатываю новую пачку, щелкаю зажигалкой, затягиваюсь полной грудью и выдыхаю дым.
И чувствую облегчение: игра началась, теперь мне тоже некуда отступать.
Я знаю, что делаю.
Папаша больше не будет безмятежно счастливым, потому что с помощью дурочки я подкину ему проблем.
Бросаю бычок под ноги и давлю подошвой ботинка, нахожу в рюкзаке цветную фотографию, еще с утра красовавшуюся на стенде, комкаю и точным броском отправляю в дымящуюся урну.
***
Шумят кулеры пожилых системников, одногруппники старательно записывают в тетрадки задания и ломают над ними головы — на занятиях уныло.
Я давно разделался с решением и отдыхаю — развалившись, втыкаю в окно на разгорающийся сентябрь, разбавленное тоской небо, белые облака, уносящие разум к несбыточным мечтам.
Руки сами тянутся к смартфону — прячу его под партой и захожу на страницу моей бывшей. Вчера она была на перформансе заезжих французских художников в каком-то заброшенном здании на окраине столицы — взгляд сияет неподдельным восторгом, на талии лежит рука богатенького слащавого парня…
А мне кажется, что в аудитории внезапно вырубили свет.
Я ненавижу себя — облегчение от игры с дурочкой было обманчивым, ни одна из моих проблем не рассосалась сама по себе, а я ни на шаг не приблизился к их решению. Все тот же нищий безработный ушлепок.
Только теперь душу подтачивает гниль.
Задерживаю в легких глубокий вдох, подавляю сомнения и сострадание к тем, кто его не заслужил.
***
У зеркала в прихожей мать застегивает пиджак и выкручивает помаду — глаза расфокусированы и горят, как автомобильные фары, в затхлом воздухе завис запах перегара.
— Славочка, я к Маше. Задержусь. Возможно, ночевать там останусь. Не волнуйся, ага? — врет она, и в виске снова зарождается еле слышная боль. — У тебя все хорошо?
Молча киваю, прохожу в комнату, спотыкаюсь о коробки и лицом вниз валюсь на диван.
Я устал. Смертельно. Я не остановлюсь ни перед чем, потому что для меня не осталось разницы, в дверь выходить или в окно…
Черные тени снов сгущаются, прибивают голову к подушке, превращаются в удушливый потный кошмар и изводят до тех пор, пока жужжание смартфона не возвращает мне сознание.
Разлепив один глаз, в темноте читаю сообщение с незнакомого номера:
«Это Регина. Сладких снов!» — И милый смайлик машет желтой ладошкой.
8 (Регина)
В буфете все так же многолюдно и шумно, но я ничего не вижу, не слышу и пару секунд не могу воспринять.
Святоша подвалил сам. И одной лишь улыбкой отправил меня в глубокий нокаут.
Кэт, Мила и Даша, чавкая, лопают пирожки и ждут подробностей сенсации, но, вместо того чтобы продемонстрировать им номер на запястье, я растягиваю рукав, прикрываю надпись и старательно строю из себя левшу. А кожа на правой руке горит, как от ожога.
Голова гудит, будто я выбралась из клуба с очень громкой музыкой, в ней яркой лампочкой загорается прозрение. Святоша не может быть девственником. Святоша никогда не влюбится в такую, как я.
Он слишком хорош для этого мира.
Все пропало…
Парень смотрел мне в глаза, улыбался и мило болтал, но от него исходил ледяной холод, от которого до сих пор сковывает плечи. Кажется, он ненавидит меня?..
Не может быть. Несмотря на усилия специалистов, я опять неверно считала мимику и жесты собеседника.
Мы же едва знакомы… И он подошел первым!
Остаток дня честно пытаюсь вникать в объяснения преподавателей — внимательно пялюсь на доску, но до меня не доходит смысл заумных фраз. Разум окончательно улетучился, и в башке воцарилась пустота.
Спохватываюсь только от раздраженного окрика из дверного проема:
— Гафарова, занятия завершены!
Хватаю рюкзак, вытряхиваюсь в коридор и, сдирая черный лак с ногтей, следую за обтянутой голубыми джинсами задницей Кэт. Она огромна и служит мне путеводной звездой в толпе по пути к раздевалке, а потом — и к курилке.
— Ну, рассказывай, как тебе удалось заполучить внимание Святоши? О чем разговаривали? Он уже согласился тебе отдаться? — мурлычет Кэт, прикуривая тонкую сигарету. На размазанных губах играет подлая усмешка.
Не знаю, что на меня нашло, но я едва сдерживаюсь, чтобы не плюнуть ей в лицо. Говорить с ней об этом парне желания нет.
Нахально улыбаюсь, прячу руки в карманы пальто и умиротворенно прищуриваюсь:
— Фи, как грубо. А как же прелюдия? М? — Приспешницы Кэт подобострастно заглядывают мне в рот, и я хохочу. — Он меня на романтическую прогулку позвал. Сам. Так что я действую с опережением плана!
