Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
И вообще, я подумаю обо всем этом завтра…
Слишком уставшая, предлагаю окончить банкет, и мы выходим из-за стола нетвердой походкой, наблюдая в гостиной картину маслом: Иван в обнимку с Варей спят, сидя на диване. Неудивительно, ведь уже почти час ночи.
— Пошли спать, — говорит Дуся, — кстати, завтра у тебя прием в семнадцать ноль-ноль. Ты все документы взяла?
— Да.
— Я подъеду и отвезу, так что ни о чем не волнуйся.
— Спасибо, моя хорошая!
— Спокойной ночи! — Желает мне она и направляется в гостиную разводить по комнатам своих сонь.
ГЛАВА 3
Проснувшись достаточно поздно из-за вчерашних посиделок, решила обойти квартиру в поисках жильцов, но она оказалась пуста. Все уже разошлись по своим делам, — учебе и работам.
Приведя в себя в порядок и колдуя над завтраком, я прокручивала подробности вчерашнего разговора с Дусей.
Леонид был заядлым театралом, и я, спокойно относившаяся к любому виду искусства, не понимала этого, но и не возражала, когда он срывался на очередную премьеру. Это была одна из немногих слабостей моего мужа, к которой я относилась снисходительно. А что? У других мужья ездят на рыбалку или в сауну в компании друзей, а то и просто крепко выпивают без всякого повода. А Лёня не пил, не курил, да и друзей у него особо не было. Так что против такого вида отдыха я ничего не имела против.
Но сегодня меня грызла непонятная тревога: почему он скрыл свое пребывание здесь? Почему, если был в столице в то же время, что и я, не связался со мной или детьми? Для чего было держать в тайне свое посещение «Осени», если он прекрасно знает, что я воспринимаю это спокойно?
Еще вчера я могла бы на эмоциях набрать его, потребовать объяснений. Но сегодня решила, что лучше сделать это при личной встрече, глядя в глаза.
Уже давно я научилась сдерживать свои порывы, потому что слишком яркое фонтанирование эмоций не нравилось моему мужу. И я старалась соответствовать его ожиданиям, научившись быть более сдержанной. В этом, несомненно, имелся «плюс», если бы не одно «но»: загоняя свои чувства все дальше и глубже, однажды я поняла, что вытащить их обратно становится все сложнее. И от этого порой становилось страшно, потому что не хотелось однажды превратиться в равнодушного ко всему, безэмоционального робота.
Как будто в продолжение моих мыслей телефон оживает, и бархатный с хрипотцой голос Леонида окутывает меня коконом сладкой ваты:
— Привет, дорогая!
— Привет! — Отвечаю я, прикидывая, что, судя по обращению, настроение у него хорошее.
— Как ты добралась, все ли в порядке?
— Да, все хорошо, Лёнь, спасибо.
— Лера… — Начинает он и становится на паузу, что для него нехарактерно. Видимо, собирается с мыслями, но я не пытаюсь облегчать ему задачу, поэтому тоже молчу.
— Прости меня, — говорит он так тихо, что я не уверена, не показалось ли мне.
Я не знаю, что сказать, считая глупым переспрашивать «за что?», ожидая покаяния.
Пауза затягивается, и Лёня, так и не дождавшись ответа, интересуется:
— Когда ты вернешься, Лер? Может, купить тебе билет? — О, как великодушно с его стороны, думаю я, но другая мысль ее обгоняет:
— Лёня! Что-то случилось?
— Нет, — быстро отвечает он, — почему ты так решила?
— Потому что ты очень редко извиняешься.
— Я думал, что ты останешься дома. — Удивляет он меня своим признанием. Он вообще слушал меня тем вечером? По-моему я все доступно ему изложила.
— У меня консультация сегодня в пять. — Напоминаю я ему о том, почему нахожусь здесь.
— Тебе, наверное, нужны деньги? — Снова удивляет меня муж.
— А сам ты как думаешь? — Задаю ему логичный вопрос, раздражаясь от того, что позавчера он не задавался мыслью, как я поеду в столицу и на что вернусь обратно. Похоже, он и вправду думал, что я блефовала.
— Думаю, что ты можешь дать мне реквизиты карты кого-то из своих друзей, и я перечислю необходимую сумму.
Вот так: они для него безымянные обезличенные люди, «друзья». И это меня очень обижает, потому что Дуся и Ваня — моя вторая семья, которая искренне любит меня и наших детей, а в ответ не удостаивается даже обращения по именам, пусть и заочно. Но Леонид упорно это игнорирует, сколько бы я до него не доносила. Поэтому озвучиваю ему непреложный факт:
— Не получится, Лёнь! Они с друзей денег не берут!
Снова в трубке зависает густое молчание, но лишь на несколько секунд, потому что я слышу мужские голоса, шум, обращение к мужу по имени-отчеству и, понимая, что он уже не один, слышу:
— Прости, не могу говорить, перезвоню позже!
Он отключается, а я щурюсь в экран, как будто он может помочь разгадать мне цель Лёниного звонка. Потому что я снова не могу понять его: позвонил, чтобы узнать, когда вернусь? Или попенять на то, что я, несмотря на его ожидания, все же уехала?
И это его «может деньги нужны»… Я тихо злюсь от понимания, что если мужчина хочет, то дает, безо всяких глупых вопросов и «если». А еще от того, что он спокойно принимает обеспечение друзьями моего перелета. Неужели его не коробит?
Не успев сделать глоток чая, слышу новую трель телефона, но это не он. Дуся.
— Лерок, я очень быстро. Ты где сейчас?
— На кухне у вас.
— Тогда хватай бумагуручку в навесном шкафу у стены и записывай, — твердит она скороговоркой, заставляя меня ускоряться.
Едва я успеваю достать искомое, как она уже диктует мне Ф.И.О. и адрес врача, напоминает захватить привезенные справки, и, извинившись, что не сможет подвезти, рекомендует проложить маршрут по мобильной карте, чтобы не заблудиться. Я уверяю ее, что прекрасно справлюсь, и она отключатся, управившись за двадцать три секунды.
«День извинений какой-то», — думаю я, и, расправившись с завтраком, решаю навестить детей.
Прикинув маршрут, решаю ехать к Мишане. Он и ко мне ближе, и к клинике. А Маришку проведаю завтра.
Подходя к зданию института, издалека замечаю группу студентов, в которой сын выделяется ростом и цветом волос. Они у него черные, как смоль, и до того живые и блестящие, будто он ежедневно использует салонный уход. Но это все гены, — Лёня тоже брюнет и тоже значительно выше среднего.
Направляясь к нему, желая сделать сюрприз, вижу, как он отделяется от сверстников и отходит в сторону. Ускоряюсь, чтобы не упустить его из виду, ведь между нами все еще приличное расстояние, но резко «жму на тормоза», увидев, кто спешит навстречу…
Варвара.
Первые секунды я воспринимаю это совершенно спокойно, — они дружат с детства, мало ли, договорились погулять после уроков…
Но, когда он кружит ее, заключив в объятия, а она, сцепив замком руки на его шее, приникает к губам отнюдь не дружеским поцелуем, я, честно говоря, впадаю в ступор. И резко приседаю, прячась за близлежащим кустом.
Из своего укрытия наблюдаю за тем, как они, взявшись за руки, о чем-то беседуют, а потом медленно направляются в мою сторону.
Ругая себя последними словами, не понимая, зачем нырнула в этот куст, я уже не могу обнаружить свое присутствие, ведь это будет выглядеть, как шпионаж. И в эпицентре этого форс-мажора отчаянно соображаю, как выйти из ситуации.
Выхватив из кармана мобильник, лихорадочно строчу сыну СМС:
— Ты где?
Он остановившись, читает, и присылает ответ:
— В институте. Почему спрашиваешь?
— Хочу тебя увидеть. Уже рядом. Куда подойти?
— Я возле парадного входа. Жду. — Приходит ответ и я подглядываю, как он что-то говорит Варе, и они разворачиваются к учебному корпусу.
Выдохнув с облегчением, я аккуратно выбираюсь из своего убежища и медленно направляюсь к месту встречи, с сарказмом думая, что с сюрпризами у меня по жизни как-то не очень…
Миша ждет меня один. Как я и думала.
Радушно поприветствовав, он приглашает меня в небольшое кафе неподалеку, где мы болтаем, пока не приходит пора ехать в клинику.
Там меня уже ждали. Девушка на ресепшене завела на меня карту и проводила к двери кабинета. А я, стоя перед ней, робела открывать, как будто это был переход в другое измерение. «Вот он — пронеслось в голове, — момент истины».
