Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
Глава 19
Она проснулась, едва Костя повернулся и отпустил ее талию, чтобы встать. Значит, уже шесть. Он всегда встает в это время, без всяких будильников. Просто просыпается, словно что-то срабатывает у него внутри. Всегда вот так же переворачивается на спину, а потом…
А потом — вот. Костя снова повернулся к ней и крепко обнял, глубоко, полной грудью втянув в себя запах ее волос. И осторожно поцеловал в плечо. Не неуверенно. А так, что сразу становилось ясно, дай он волю себе, позволь хоть что-то большее этого поцелуя — на свободу вырвется стихия такой мощи, которую нельзя будет просто усмирить.
Она не понимала этого мужчину. Совсем!
Карина умела по ритму дыхания распознать, когда мужчина злится или весел, когда мужчина в ярости или вот-вот кончит. Понимание мужчин было залогом ее выживания. А этого мужчину, Костю, она совершенно не могла понять. Она слышала по его дыханию, по касаниям определяла, насколько сильно он возбужден. Как и каждую ночь до этого. Но, тем не менее, Костя даже не пытался довести дело до секса.
Она стала называть его по имени. Только про себя, конечно. С удивлением узнав, что как-то сложно мысленно обращаться по фамилии к человеку, с которым спишь. Не трахаешься, тут, как раз, никаких проблем, опыт имелся, а именно спишь. Честно говоря, это было странное и не особо приятное открытие для Карины, но поделать с тем она ничего не могла. Если вслух она звала его как угодно, в мыслях он прочно закрепился только как «Костя».
В последний раз глубоко вдохнув, он все-таки встал. Она продолжала лежать с закрытыми глазами. Хоть знала, он в курсе того, что она уже не спит.
Этот сюрреализм продолжался десятый день. И как ни старалась, Карине пока не удалось понять, чего же он от нее хочет. Поверить в то, что ему нужна именно она, как человек рядом, на что Костя напирал и давил? Это было смешно и просто невозможно. Ну, какой нормальный делец, да еще и такого уровня, притащит домой шлюху и будет говорить, что она ему нужна ради компании за столом, и для душевных бесед? Не то, чтобы Костя говорил именно это. Но смысл его слов, так или иначе, оказывался вне понимания для Карины. Смешно, ей-Богу. Для такого досуга есть дочери партнеров и влиятельных людей его круга. Те, которые очень подходят для совместных чаепитий по воскресеньям и рождения детей, продолжающих династию и наследующих состояние и бизнес. Но никак не те женщины, которых не раз имели другие мужчины. Те, с которыми, возможно, придется столкнуться на переговорах или деловых ужинах. И какой нормальный мужик захочет выглядеть в их глазах посмешищем? Никакой — правильный ответ.
Так за каким чертом он продолжает носиться с ней?
Просто хочет сделать ее своей содержанкой на постоянной основе? Тогда зачем весь этот бред о душе, доверии и полное воздержание? На кой черт совместная спальня?
Она продолжала лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь к его тихим шагам по комнате.
Первые пять ночей, включая ту, когда Костя не поддался на ее попытку «вывести его на чистую воду», Карина просто не спала. Она не могла. Не могла заснуть, когда кто-то лежал рядом с ней, и все тут! Когда требовалось остаться беззащитной перед другим, чтобы дать себе отдохнуть. То и дело ее начинала сотрясать дрожь, а мышцы буквально сводило от страха. Он же еще крепче начинал обнимать ее в такие минуты.
Отсутствие сна — тяжелая пытка, Карина не понаслышке об этом знала. Как-то Дима не позволял ей спать почти неделю. К концу Карина едва не сошла с ума. Да и потом, были пару человек, которые практиковали такой вид издевательств.
Из-за ее бодрствования не спал и Костя. Как это выдерживал он — она не спрашивала. Но к шестому дню оба измотались настолько, что под утро просто отключились. Она, во всяком случае. А, судя по тому, что на работу он так и не пошел и, проснувшись почти к ужину, Карина еще некоторое время смотрела на спящего рядом Костю — сработали предохранители и у его нервной системы.
Она тогда час лежала и смотрела на него, пытаясь понять. Не сумела, и ушла на кухню к Филу, восстанавливать свой душевный покой и равновесие заварными пирожными. Безуспешно, кстати, потому как возмутитель и нарушитель того самого покоя, словно ощутив, что ее в спальне уже нет, явился на кухню собственной персоной спустя каких-то десять минут. Карина только дождалась чашку с кофе и положила первое крохотное пирожное себе в рот. Дальше ей оставалось с грустью наблюдать за тем, как те исчезают с подачи Соболева, и отвоевать удалось только три штуки. Причем, не у Кости, а у самого Филиппа, пожалевшего ее нервы и чувство собственного достоинства, не позволив скатиться до скандала и униженных просьб. Что тут сказать, готовил нанятый ею эконом просто божественно.
То ли совместно проспанный день, то ли обида за уничтоженные в одиночку пирожные, что-то из этого повлияло точно. И на следующую ночь Карина уснула рядом с Костей уже всего через два часа после того, как легла. И с каждым днем это давалось ей все проще. Появилась иная проблема — из-за его ранних подъемов, и она просыпалась ни свет, ни заря. Карина наслаждалась тем временем, еще три недели назад, когда, живя в своей квартире, сама определяла свой график жизни. И ей нравилось просыпаться поздно. Но, что сказать, теперь — не тут то было. Психика, видно разболтанная всеми непонятными поступками Кости, бросилась из одной крайности в другую. Раньше Карина не могла заснуть в его присутствии, теперь просыпалась, едва он отодвигался. То ли подсознательно ждала от всякой смены его положения чего-то плохого и опасного, то ли еще что. Бедлам, короче!
Если честно, Карина уже с трудом справлялась с самоконтролем. Все чаще ей хотелось на кого-то наброситься и поколотить за самую ничтожную мелочь. Ну, хоть покричать, чтоб выпустить эмоции. Но жизнь ее давно научила, что ничего подобного ей не позволено делать. И она продолжала старательно держать себя в руках. Пусть те уже и тряслись от перенапряжения.
— Ты уверена, что не передумаешь?
Вот и вся маскировка. Он позволял ей притворяться только до тех пор, пока самого Костю это веселило. Открыв глаза, Карина перевернулась на спину и посмотрела на него.
Соболев уже принял душ и успел одеться. Теперь он стоял над ее стороной кровати и внимательно смотрел на Карину.
— Мне не нужны вещи, в которых рылись все твои люди. Я сыта этим досыта. И если имею право выбрать — лучше новые куплю.
— Их никто не трогал, кроме Бориса. — Костя не злился, хоть они завели эту канитель уже раз в пятый, кажется.
Четыре дня назад ее багаж, наконец-то, привезли из Киева. Но эти два параноика (Соболев и Никольский), решили, что платья Карины точно будут нашпигованы «жучками» и прочими сюрпризами от Картова. Иначе, почему вещи доставляли так долго? И они решили все их проверить.
Допустить банальной и такой привычной для их страны накладки в транспортной компании, эти умники или не додумались, или не смогли в силу своих параноидальных взглядов. Хотя, что возмущаться, Дима ее вещи тоже часто приказывал проверять.
В общем, Никольский потратил два дня на то, что лично проверял ее багаж. Жучков он нашел, кстати. В прямом смысле. Личинок моли. На том платье, которое Картов подарил ей последним. Неплохой, такой, моль устроила себе обед за десять тысяч долларов. Когда Борис, страшно извиняясь (будто бы это он погрыз шелк, честное слово), сообщил об этом Карине — она долго смеялась. Так и подмывало уточнить, а саму моль на наличие микросхем они не проверили? Но Карина сдержалась. Мужчины ее смеха не поняли. Наверное, считали, что она должна расстроиться. Но они и не знали, за что этот презент. А она их не просвещала. Только задумчиво спросила, не подать ли ей в суд на отель, не сумевший организовать должное хранение вещей? Костя тут же позвонил Шлепко.
А Карина пыталась пошутить, между прочим. Цирк, короче.
Карина просто не могла воспринимать это все серьезно.
Но от вещей отказалась. Лучше она новые купит. А вдруг, там еще где-то моль. И, вообще, ей просто не хотелось теперь одевать белье, которое кто-то трогал, пусть и из лучших побуждений.
