Музыкальный приворот - Джейн Анна (книги .TXT) 📗
— Вот прикол, — обрадовался возможности поиздеваться над другими с безопасного расстояния Сережа и открыл второе окно. По примеру отца он тоже высунулся на улицу по пояс и уставился на играющих.
«Чего-то мне парни эти знакомыми кажутся, — подумал Сергей, но его мысли тут же перескочили на другое, — классный приемчик! Если так к какой-нибудь несговорчивой чиксе подкатить и под ее окнами на гитарке полабать, она сразу растает! Молодцы, чуваки!»
Тем временем молодой человек запел припев, быстрый и ритмичный.
— Ага, выйдет она к тебе, пацан, после дождичка в четверг, — усмехнулся Виктор Андреевич. — Ну а текст не такой уж плохой. Хотя бы рифма есть.
— А мне больше мелодия нравится, — притаптывал ногой в такт звукам Сергей, которого музыкальное зрелище очень развлекало.
Этот парень вообще любил музыку, а его вкусы в этой области были весьма разнообразными — задорненькая мелодия, поп-панковская.
Откуда отцу и сыну было знать, что эту песню буквально за час придумал сам Кей по специальной просьбе Келлы. А тот в свою очередь подключил к этому делу одногруппников-близнецов, немного прорепетировал только что родившийся «шедевр» в студии и приехал вместе с ними к дому Нины. Этот парень довольно хорошо владел не только игрой на ударной установке, но и на гитаре. В свое время Келле было трудно сделать выбор между инструментами.
— Естественно, не будешь же ты девушке под окном хэви-метал играть, — изрек Виктор Андреевич, показывая сыну, что и он прекрасно разбирается в современной музыке. В юности ко всему прочему он уважал тяжелый метал, а особенно любил старых-добрых Scorpions, Judas Priest и Black Sabbath, в котором играл небезызвестный Оззи Озборн.
— Интересно, эти ребятки кого из соседей позорят? — стал перебирать в уме возможные варианты дядя Витя. — Наверное, дочку Олега Романыча из сто тридцать седьмой. Ее окна вроде бы сюда выходят.
Соседа Олега Романовича Нинкин папа очень не любил, потому что тот постоянно хвастался успехами своей дочери-художницы, у которой недавно прошла выставка в Лондоне. У Виктора Андреевича пока еще никто из дочерей не блеснул так же ярко, и мужчину это здорово бесило.
— А все паинькой притворялась, — был совершенно солидарен с отцом и Сергей, которому эта строптивая Надя отказала в свидании, а такого молодой человек не прощал, — видишь, пап, какие у нее чуваки? Неформалы какие-то. Может, даже нарики — среди них таких много, кто травку любит или таблетками балуется.
— А это не наше дело, сынок, — миролюбиво произнес дядя Витя, продолжая смотреть вниз. Толпа вокруг парней увеличивалась. — Это проблемы Олега Романыча.
— Да, точно. Ну, поют клево, молодцы мужики. Растопят этой Надьке лед, она в подоле принесет, — заржал вдруг Сергей, — видишь, я тоже, типа, рифмы сочиняю!
— Что-то мне послышалось насчет Нины, — пробормотал вдруг Виктор Андреевич, который вдруг начал все яснее и яснее осознавать, что песня посвящается совсем не дочери Олега Романовича, а его собственной.
— А мне про журавлика, — так же растерянно произнес его сын, которого, кстати сказать, многие друзья так и называли — Журавль, — слушай, пап, а это…
— Ну-ка, быстро ведро воды неси, — приказным тоном сурово сказал ему отец, — живо!
Пока певец, играя на гитаре, исполнял припев, дядя Витя сжимал ладони в кулаки и проклял всех его родственников до девятого колена. Каков мерзавец, а! Решил опозорить всю их семью перед целым домом! Приперся Нинке песни петь! Совсем уже обнаглел! То цветы, то звонок, теперь ор под гитарку!
«Ну, если так старается, то точно моя Ниночка на него не реагирует! Келла-Хренелла», — подумал он про себя и вдруг понял, что полоски по краю банданы на самом деле волосы экстравагантного синего цвета.
— Это песня посвящается моей любимой королеве! — прокричал в микрофон парень под аплодисменты собравшихся, которые не стесняясь фотографировали молодых людей и снимали на камеру.
— Я ее очень люблю! Ниночка, выходи ко мне! — совершенно не подозревал ударник о том, что его королевы нет дома, зато за ним наблюдают ее отец и брат.
— Вот ведро, пап, — ворвался в это время Сережа, таща огромную двадцатилитровую емкость.
Следом за парнем следовал кот семейства Журавлей, черный, с пушистым хвостом, на конце которого красовались две белые кокетливые полоски, и с желтыми хитрыми глазами. Удивительное дело, но кота принес одним славным декабрьским вечером не кто иной, как ныне разгневанный дядя Витя. Животных порой он жалел куда больше, чем людей. Возвращаясь домой тридцатого декабря, с мешком подарков для супруги и детей, мужчина совершенно случайно обнаружил маленького котенка в пустом темном дворе. Котенок, как собака, увязался за Журавлем и, застревая лапками в небольшом слое снега, помчался вслед за своим будущим хозяином. Сначала Виктор Андреевич решил его аккуратно пнуть, чтобы «наглая кошка» не мешала ему идти, но потом вдруг вспомнил, что назавтра обещают целых тридцать градусов, и взял животное с собой. Обрадованный котенок тут же нагадил на Нининого папу, когда тот запихнул его за пазуху, а потом спокойно уснул. Кот жил у Журавлей уже лет пять, гадить где попало перестал, зато с завидным постоянством воровал еду и рвал острыми когтями все газеты. Кстати, имя у киски было очень экстравагантным и простым одновременно — Кот.
— Ниночка! Твой Келла будет ждать тебя! — орал парень под одобрительные выкрики прохожих за окном. Сергея разбирал смех.
— Нина! Ты моя королева!
— Ого, — присвистнул Нинкин брат, стараясь скрыть улыбку, — это кого там так на мою сестру проперло? Вот же дурак, да, пап?
Сережа не понаслышке знал об ужасном характере старшей сестрицы, и когда его друзья говорили ему, увидев Нину, о том, какая она красивая и классная, Сергей только загадочно улыбался. О том, как они до сих пор дрались, и о том, как Нинка могла без угрызений совести подставить или обмануть братишку, парень предпочитал помалкивать.
— Молчи, дурень. Нам его проучить надо. Помоги ведро поднять, — тем временем командовал Виктор Андреевич.
— А мы ему оборудование не сожжем?
— Даже если и сожжем, то только пусть попробует явиться. Я ему тогда руки-ноги сожгу, отрежу и выброшу на помойку.
Не споря с кровожадным родителем, Сережа поднял тяжелое ведро вместе с дядей Витей. Тот, бормоча что-то нелицеприятное в адрес синеволосого, вдруг споткнулся о непонятно откуда взявшегося кота, и вода в радостно накренившемся ведре щедрым фонтаном полилась на грудь хозяина дома.
— Папа, осторожней! — закричал Сергей, а Виктор Андреевич еще долго, очень долго ругался. Сначала на «проклятых музыкантов, у которых нет ни ума, ни фантазии», затем на собственного «сына — перманентного дебила», а потом еще и на «кота-идиота», по милости которого произошла трагедия.
Коту подобные фривольности со стороны дядя Вити не понравились, и он, улучив момент, покусал хозяина за ногу. Это еще больше разозлило Нинкиного отца, и он стал, грузно пыхтя, гоняться за котом по всей квартире. Сергей, видя, что ребята, добивающиеся внимания его сестры, ушли, дал волю смеху, запершись в своей комнате.
