Улица Светлячков - Ханна Кристин (версия книг .TXT) 📗

Грант сел на постели.

Талли коснулась его спины, подумала о том, не стоит ли попросить его остаться и на ночь, отложить свою встречу, но их отношения не предполагали такой просьбы. Они были друзьями, которые встречались, чтобы заняться сексом, вдоволь посмеяться несколько часов, а затем пойти каждый своей дорогой.

Рядом с Грантом зазвонил телефон. Он протянул руку к трубке.

— Не отвечай, я ни с кем не хочу разговаривать.

— Но я дал твой телефон у себя в офисе.

Он все-таки поднял трубку.

— Алло! Грант, — произнес он. — А с кем я говорю? О, понимаю.

Он сделал паузу, нахмурился, потом рассмеялся:

— Да, я передам. — Прижав трубку к голой груди, он обернулся к Талли. — Твоя лучшая подруга на всю жизнь говорит — я цитирую, — чтобы ты оторвала свой нежный белый зад от постели и подошла к чертову телефону. Еще она говорит, что, если ты не прекратишь держать на нее зло, она, пожалуй, поколотит тебя и будет бить, пока ты не запросишь пощады. — Грант усмехнулся. — Звучит вполне серьезно.

— Я возьму трубку.

Грант передал Талли телефон, а сам отправился в ванную. Когда за ним закрылась дверь, Талли поднесла трубку к уху и произнесла:

— Кто это?

— Очень смешно.

— У меня была когда-то лучшая подруга на всю жизнь. Но она плохо повела себя со мной. И я подумала…

— Послушай, Талли, обычно я сразу падаю ниц и позволяю себя унижать, сколько твоей душе угодно. Но сегодня у меня нет времени на этот ритуал, прости меня. Ты позвонила не вовремя, и я повела себя отвратительно. О’кей?

— Что случилось?

— Джонни… Он улетает завтра в Багдад.

Талли следовало догадаться, что назревает что-то в этом роде. На телестудии только и было разговоров что о возможной войне на Ближнем Востоке. Все вокруг гадали, когда президент Буш прикажет сбросить первую бомбу.

— Туда отправляются многие журналисты, Кейти. С Джонни все будет хорошо.

— Я боюсь, Талли, что, если…

— Не бойся, — оборвала ее Талли. — И даже не думай ни о чем таком. Я буду следить за ним из студии. Большая часть новостей поступает прежде всего к нам. Я буду наблюдать за ним и докладывать тебе.

— И ты скажешь мне правду, что бы ни случилось?

Талли вздохнула. Их детское обещание звучало теперь совсем не наивно. Теперь у него был скрытый и пугающий смысл, который Талли постаралась проигнорировать.

— Что бы ни случилось, Кейти, — пообещала она. — Но тебе не следует беспокоиться. Эта война не продлится долго. Джонни вернется домой, прежде чем Мара сделает первый шаг.

— Я буду молиться, чтобы ты оказалась права.

— Я всегда права. Ты ведь знаешь.

Талли повесила трубку и прислушалась к звукам, которые издавал моющийся под душем Грант. Обычно его бормотание вызывало у нее улыбку. Но сегодня этого не произошло. Впервые за последние годы Талли испытывала настоящий страх.

Джонни в Багдаде.

Кейт получила первую весточку от мужа через два дня после его отъезда. До этого она бродила по дому как потерянная. Стараясь не отходить далеко от нового телефона с факсом, который они поставили на кухне, она автоматически делала привычную работу — меняла памперсы, читала малышке книжки, смотрела, как Мара ползет от одного потенциально опасного места к другому, и думала все время: «Ну же, Джонни, дай мне знать, что ты жив». Джонни сказал, что телефонные звонки будут возможны только в случае крайней необходимости (на что Кейт возразила, что ей всегда крайне необходимо знать, что он жив, и она не понимает, почему он не хочет с этим считаться), а вот посылать факсы не только возможно, но и относительно просто.

И Кейт ждала.

Когда телефон зазвонил в четыре утра, Кейт отбросила в сторону одеяло, вскочила с дивана и побежала в кухню ждать, пока из аппарата вылезет сообщение.

Прежде чем Кейт успела прочитать хоть слово, она начала плакать. От одного вида почерка Джонни тоска по нему сделалась невыносимой.

А потом факсы стали приходить лишь раз в неделю. В ожидании сообщений от мужа Кейт не находила себе места.

Последний полученный ею факс был датирован двадцать первым февраля девяносто первого года. Почти неделю назад.

Она сидела в гостиной и смотрела новости о войне по телевизору. Последние шесть недель были мучительно тяжелыми. Она ждала, все время ждала телефонного звонка с сообщением, что Джонни возвращается домой, ждала сообщения по телевизору, извещающего о конце войны. И вот теперь они говорят, что заключительные атаки Объединенных сил могут начаться в любой день. Наземная операция… Это, пожалуй, пугало ее больше всего, потому что Кейт знала своего Джонни. Он постарается оказаться на башне танка, передавая репортаж, который не под силу сделать никому, кроме него.

Ожидание абсолютно вымотало ее. Кейт похудела почти на семь килограммов и ни разу не спала как следует ни одной ночи после той, которую она провела с Джонни в отеле.

Кейт сложила пополам последний факс и положила листок на остальные сообщения. Каждый день Кейт обещала себе больше не разворачивать и не перечитывать послания Джонни и каждый день возвращалась к ним снова.

Сегодня Кейт взялась за уборку, хваталась то за одно, то за другое, но все оставляла недоделанным. Вместо этого она садилась на диван и включала телевизор.

Мара стояла рядом с Кейт у журнального столика, крепко ухватившись за край пухлыми розовыми пальчиками, раскачивалась, как танцор брейка, и что-то лопотала на своем языке. В конце концов она плюхнулась на попку и поползла от дивана в сторону.

— Будь рядом с мамой, — автоматически проговорила Кейт, глядя в телевизор.

На экране горели нефтяные вышки, и воздух над ними был сплошным облаком черного дыма.

Мара вдруг затихла, она заинтересовалась чем-то в другом конце комнаты. Кейт встала и подошла к креслу у камина. К креслу Джонни.

«Не думай о плохом! — приказала она себе. — Джонни может вернуться в любой день и снова будет сидеть в этом кресле и читать газету после работы».

Кейт нагнулась, подхватила на руки свою любопытную дочурку, которая глядела на нее огромными карими глазами и что-то бормотала. Кейт не смогла сдержать улыбки, глядя на серьезное личико Мары, которая пыталась что-то сказать матери. Радостный лепет малышки, как всегда, поднял настроение Кейт.