Улица Светлячков - Ханна Кристин (версия книг .TXT) 📗
Кейт спустилась вниз.
— И куда мы отправимся, мистер Райан?
— А вот увидишь.
Джонни взял Кейт за руку, и они вышли из дома. В машине играло радио, очень громко, как в прежние времена. «Эй, девочка, дома ли твой папа?» — пел Брюс Спрингстин.
Кейт рассмеялась, вновь почувствовав себя молодой.
Они доехали до пристани, от которой отходил паром. Было пять часов холодного январского дня, и небо над заливом было сиреневато-розовое, как на картинах Моне. В отдалении сиял огнями Сиэтл.
— Ты наконец скажешь мне, куда мы едем? — нетерпеливо спросила у мужа Кейт.
— Нет. Но я скажу тебе, что мы будем делать.
Кейт рассмеялась:
— Я знаю, что мы будем делать.
Когда паром причалил к берегу, они сели в свою машину. Съехав с парома, Джонни, лавировал в плотном потоке движения и наконец остановился у гостиницы «Инн эт зэ Маркет». Швейцар в ливрее открыл перед ними дверь и взял их чемоданы.
Джонни взял Кейт за руку и подошел к стойке портье.
— Мы уже зарегистрировались. Номер четыреста шестнадцать, — сказал он портье.
Они прошли по мощенному кирпичом дворику в уютное фойе в европейском стиле, поднялись на четвертый этаж и прошли в свой номер — угловой люкс с потрясающим видом на залив. Остров Бейнбридж казался бордовым, вода была стального цвета, а маячившие в отдалении горы, казалось, были подсвечены розовым светом. На столике у окна стояла в ведерке со льдом запотевшая бутылка шампанского, а рядом с ней — вазочка с клубникой.
Кейт улыбнулась:
— Я вижу, кому-то до смерти не терпится оказаться со мной в постели.
— Ты видишь мужчину, который любит свою жену. — Джонни обнял Кейт и впился в ее губы поцелуем.
Когда постучали в дверь, они отпрянули друг от друга, как смущенные подростки, смеясь над охватившим их приступом страсти.
Кейт едва дождалась, когда уйдет портье, и, как только за ним закрылась дверь, стала торопливо расстегивать блузку.
— Я не представляю, что надо надеть вечером.
Когда Джонни посмотрел на нее, он больше не улыбался, на его лице читалась страсть, впрочем, и Кейт обуревало не менее сильное желание. Она расстегнула свои брюки, и они упали на пол. Впервые за последнее время ее не беспокоило, что она набрала вес. Она доверилась Джонни — взгляд мужа служил ей зеркалом.
Кейт расстегнула лифчик, он бесшумно выскользнул из ее рук.
— Нечестно начинать без меня, — пробормотал Джонни, расстегивая рубашку и отбрасывая ее в сторону. За рубашкой последовали брюки.
Они упали на постель и с такой жадностью набросились друг на друга, словно не занимались любовью долгие месяцы, а не пару недель. Кейт отдалась во власть собственных ощущений. Когда Джонни наконец вошел в нее со всей страстью человека, пережившего долгое воздержание, Кейт вскрикнула от радости, и все ее существо раскрылось ему навстречу, чтобы слиться в единое целое с этим мужчиной, которого она любила больше собственной жизни. К моменту, когда наступил оргазм, Кейт была совершено обессилена.
Джонни прижал ее к себе. Обнаженные, потные, тяжело дышащие, они лежали, сплетясь телами и запутавшись в дорогих гостиничных простынях.
— Ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя, правда? — тихо произнес Джонни.
Он произносил эти слова так часто, что Кейт уже привыкла их слышать. Но на этот раз она вдруг почувствовала необычное беспокойство.
— В чем дело, Джонни?
— Ты о чем? — Он освободился из ее объятий, встал, подошел к столику и налил в бокалы шампанское. — Хочешь клубники?
— Посмотри на меня, Джон!
Медленно, очень медленно Джонни повернулся, стараясь не встречаться с женой глазами.
— Ты пугаешь меня.
Джонни подошел к окну и выглянул наружу. Профиль его на фоне окна выглядел резким и каким-то неожиданно чужим. Влажные, спутанные волосы падали на лицо. Кейт не видела, но ей казалось, что он улыбается.
— Не делай этого сейчас, Кейт, — попросил он. — У нас впереди вся ночь, а завтра будет целый день, чтобы поговорить. А сейчас давай…
— Скажи мне!
Джонни поставил бокал на подоконник и повернулся к жене.
Он наконец посмотрел Кейти в глаза, и во взгляде его читалась такая печаль, что у нее перехватило дыхание. Он подошел к кровати, встал на колени и взял Кейт за руку.
— Ты ведь знаешь, что происходит сейчас на Ближнем Востоке.
Слова его прозвучали так неожиданно, что Кейт в недоумении молча смотрела на него, ничего не понимая.
— И что?
— Там скоро будет война, Кейти. Ты ведь знаешь, да весь мир это знает.
Война!
Эти пять букв складывались в огромное черное облако, вдруг возникшее на горизонте.
— Я должен ехать. — То, как он сказал это — твердым, тихим голосом, — было хуже крика.
— Ты ведь говорил, что утратил самообладание.
— Ирония судьбы — ты припоминаешь мне теперь мои же слова. Я устал чувствовать себя неудачником, Кейти. Мне нужно доказать самому себе, что на этот раз я справлюсь.
— И ты просишь моего благословения? — безжизненным голосом произнесла Кейт.
— Оно мне необходимо.
— Но ты ведь поедешь туда, что бы я ни сказала. Так к чему все это представление?
Джонни взял в ладони лицо Кейт. Она попыталась отстраниться, но Джонни не позволил.
— Я нужен там, у меня есть опыт.
— Мне ты тоже нужен. И Маре. Но это не имеет значения, не так ли?
— Это имеет значение.
Кейт почувствовала, как слезы начинают застилать ей глаза. Она плохо видела Джонни.
— Если ты скажешь «нет», я не поеду.
— Хорошо — нет. Ты не можешь ехать. Я не отпускаю тебя. Я люблю тебя, Джонни. Ты можешь там умереть.
Джонни опустил руки, сел на корточки и внимательно посмотрел на Кейт.
— Это твой окончательный ответ?
Слезы полились потоком по ее щекам. Кейт принялась вытирать их с сердитым видом. Ей хотелось сказать: «Да, черт бы тебя побрал! Это мой окончательный ответ».
Но как она могла отказать Джонни в том, что было для него так важно! Дело было не только в том, что он хотел этого. Где-то в глубине души Кейт прятались уродливые остатки страха, периодически всплывавшие на поверхность и напоминавшие ей, что сначала Джонни любил Талли. И поэтому Кейт боялась отказывать ему в чем-нибудь.
— Пообещай мне, что ты не умрешь, Джонни, — всхлипнув, проговорила она.
Он забрался в постель и сжал ее в объятиях. Кейт прижалась к нему так крепко, как только могла, но и это не принесло ей ощущения безопасности. Ей казалось, что Джонни растворяется в ее объятиях и постепенно исчезает.
— Обещаю, что не умру.
Все это были пустые слова, и от того, с какой горячностью произнес их Джонни, было только хуже.
И она не могла не вспомнить сегодняшнее утро, когда проснулась с ощущением, что именно в этот день что-то случится.
— Я не шучу, Джонни. Если ты умрешь там, я возненавижу тебя навеки. Клянусь Богом!
— Ты всегда будешь любить меня. И ты это знаешь.
И сами слова, и то, с каким победным видом он их произнес, снова вызвали у Кейт желание расплакаться. И только позже, после романтического ужина в номере, после того как они всю ночь занимались любовью и нежились в объятиях друг друга, Кейт задумалась о том, что она сказала Джонни, об отчаянном ужасе своей угрозы — дуэльной перчатке, брошенной Богу.
Талли оторвалась от Гранта и легла рядом с ним, все еще тяжело дыша.
— Вау! — сказала она, закрывая глаза. — Это было потрясающе!
— Да, потрясающе.
— Я рада, что ты оказался в Нью-Йорке в этот уик-энд. Это то, что мне было нужно.
— И тебе, и мне, любовь моя.
Талли нравилось вслушиваться в его акцент, ощущать его обнаженное тело. Ей хотелось, чтобы эти моменты длились вечно, потому что Талли знала: стоит ей выбраться из кровати, тяжелые мысли снова одолеют ее. Она боролась с ними с того дня, когда позвонила Кейти. Ничто не могло так подорвать ее уверенность в себе и заставить чувствовать себя не в своей тарелке, как злость на лучшую подругу.
