Честное врачебное (СИ) - Поллина Лена (электронная книга TXT, FB2) 📗
Леську с бывшим застал однажды, Вероника сейчас с бывшим приехала.
Внимательно смотрю на Нику и сигарету затягиваю. Я дипломат и кулаками машу в самых крайних случаях.
Прошлый-был жуткой ошибкой, который мог стоить мне карьеры. Не буду нагнетать, спокойно поговорю и все выясню. В конце концов Артем Веронику мог просто подвезти. Мог ведь?
Приглядываюсь в огромные глаза напротив и понимаю— я заблуждаюсь. В груди словно что-то дает трещину и тонкая стрелка ползет во все стороны, разбивая на мелкие осколки все предположения, которые я только что тут выстраивал. Мажоркин пугливый взгляд выдает ее с потрохами — накосячила. Воздух противно щекочет нос…
Да ладно, блядь…
Хочется вытряхнуть обоих из тачки и учинить расправу. Его бы я отпиздил, а эту мелкую овцу заставил смотреть, как я выбиваю из ее «ухажера» весь воздух.
Вот правда, мне бы, сука, было по хер на ее крики и слезы.
На Леськины было по хер.
Помню с трудом тогда ее простил. Поверил, что между ними не было ничего.
А оказалось очень даже было.
Эта стервозина выходит не лучше! Нож в спину, а у самой глаза, как у кота в сапогах.
Вновь делаю глубокий затяг и медленно перевожу взгляд на ее спутника. Парень сначала растерянно смотрит перед собой, потом к Нике поворачивается и на меня указывая что-то раздраженно высказывает. Нервно сглатываю, потому что она… оправдывается. Она не спешит выйти ко мне и все объяснить. И это наверное потому что никакой Артем не бывший.
Он запасной.
Запасной вариант, если вдруг со мной ничего не получится. Очень даже в стиле избалованной мажорки.
Со мной стало сложно к нему переметнулась— удобно.
Опускаю взгляд на свои ботинки и несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки.
«Эта драка может стоить мне карьеры» — повторяю себе как мантру, потому что желание расправы только усиливается.
Все повторяется.
Почему нельзя открыть рот и прямо сказать, что я для нее слишком взрослый и она не собирается мириться с призраками моего прошлого.
Мой взгляд вновь падает на пацана. Он не хилый. Высокий, подкаченный, крепкий. Но если я сейчас начну его колотить— убью на хер. Понимаю это и вновь о карьере своей думаю. О стажировке в Германии, которую мажорка может слить в канализацию, если не выйдет сейчас же из машины.
Секунды тянутся бесконечно, превращаясь в минуты. Сигарета в руках тлеет до маленького окурка, который в пору уже в урну выбрасывать.
Я не спешу.
Понимаю, что надо уезжать, но блядь не могу оторвать взгляд от парочки, которая эмоционально выясняет отношения. Слежу за их жестами сквозь сигаретный дым. По— моему тут все очевидно.
Неужели я такой слепой, что под собственным носом не смог такой подставы разглядеть?
В чем смысл был вот так ко мне прижиматься и в любви клясться, если сейчас ревешь из-за того, что тебя может бросить другой. Дорожит отношениями с Артемом? Не понимаю уже ни хера. Девочкой вроде мне досталась…
На языке привкус горечи и больше всего мне сейчас хочется эту горечь чем-то приглушить. Сигареты не помогли.
Злость по прежнему долбит внутренности и пытается вырваться наружу, но я пару раз сжав кулаки на мгновение прогоняю эту эмоцию. Усаживаю букет в урну и сверху водружаю коробочку с кольцом.
— Пф-ф-ф… — выдыхаю и носом глубокий вдох делаю. В глазах влажность. Раздражаюсь. Блядь...
Не хватало еще взрослому мужику из-за какой-то сопливой девчонки расклеиваться.
Вот что за овца, а?
Такой спектакль устроила утром, а сама…
А я ей еще предложение сделать хотел.
Бросаю короткий взгляд на любимые черты и не понимаю, что мне теперь делать.
Вот как мне сейчас эту занозу вытравливать?
Поднимаю воротник пальто шагаю в сторону машины.
Пошла ты на хер, Женихова!
Мой автомобиль коротко пиликает сигналкой и я, схватившись за ручку резко распахиваю дверь.
Падаю на сиденье и, откинув голову назад глаза закрываю. Незакрытая дверь впускает прохладный, осенний воздух. Он медленно расползается по салону и немного трезвит.
За закрытыми глазами я покоя не нахожу, потому что там ожидаемо растерянные мажоркины глаза.
Заебись!
Скидываю с себя морок и приняв вертикальное положение, аккуратно закрываю дверь. Машина не виновата в моем душевном раздрае.
Крепко обхватив руль вглядываюсь в зеркало заднего вида. Машина стоит.
И тут меня припечатывает догадкой.
Поворачиваю голову на бок трясу ею в неверии.
Взгляд рассеянно по салону блуждает.
« Не приехала же она сюда с ним…»?
Последняя капля разжигающей кислотой приземляется мне на сердце.
Догадка причиняет невыносимую боль и от этой гребаной боли и злости я давлю на педаль. Выворачиваю руль и моя машина с визгом срывается с места, оставляя фары черного форда наедине с моим бывшим счастьем.
Еду на скорости сам не знаю куда. Давно меня вот так не размазывали.
Вернее-никогда.
Понимаю — если бы не уехал, то вполне бы мог лишиться не только карьеры, но и свободы, потому что кулаки горят, скучая по смазливой мордашке мажоркиного парня.
Громкая музыка рвет колонки я не считаю нужным ее убавлять. Она по крайней мере хоть отвлекает меня.
Варианты куда ехать отметаются один за другим.
Мот недавно женился и у них с Леркой медовый месяц. Не думаю, что его жена на столько понимающая баба, что готова будет приятеля отпустить со мной в кабак.
Домой ехать-тоже плохой вариант.
Не хочу себя наедине с собой оставлять. Я в гневе очень плохим парнем бываю. Я себя не покалечу— нет. Но напиться могу— знатно.
Один вариант неспешно выползает из-за всех мелькавших «до» и осторожно машет мне.
«Нет» произношу в уме и головой трясу, словно наваждение пытаюсь скинуть.
Но вариант настойчиво лезет в центр сцены.
И неужели ничего другого мне сейчас не найти?
Понимаю, что он действительно единственный.
Блядь…
Громко выдохнув разворачиваюсь и сменив маршрут еду туда, где будут ждать всегда — в родительский дом.
******
— На тебе лица нет — мама ставит возле меня чай и вопросительно заглядывает мне в глаза.
На душе моей такая хрень, что чаем ее не заглушишь.
Поднимаю на маму усталый взгляд и выдавливаю из себя слова.
— Ева спит? — не хочу, что б мелкая видела меня таким подавленным.
Мама щурит глаза и кивает.
— Конечно спит, Вадь…
— А покрепче-то ничего не найдется? — на кружку с досадой киваю.
Мама застывает с чайником в руках. Вытянувшись в тугую струну рвано вдыхает.
— Вадим, расскажи немедленно, что случилось.
Ничего не отвечаю. Лишь отупело смотрю на кружку с чаем. Сейчас мама очень сильно удивится, потому что про нас с Никой я ей так и не рассказал ничего. Хотел фотку отправить и завязать беседу, но все вышло не по плану, а потом и вовсе понеслось в таком влюбленно-бешенном ритме, что просто вылетело из головы.
Мамин взгляд прожигает мой лоб. Устало качаю головой -все, как в детстве. Вот только сейчас признаваться не хочется не потому, что боюсь наказания, а потому что не хочу расстраивать.
— С Леськой поругались? — не сдается мама.
Я грустно смеюсь, потому, что в нашей ситуации это звучит уже глупо.
— С Олеськой, мам, мы разводимся…— даю расплывчатый ответ и все же отпиваю горячий чай, прекрасно понимая, что напитками покрепче меня здесь не угостят.
Чайник приземляется возле меня на столешницу, мама плюхается на высокий барный стул.
— Разводишься все-таки… и мне ничего не сказал об этом…-произносит потерянно и смотрит куда-то в пространство.
Молча киваю, подтверждая слова матери.
Вообще я стал редким гостем в этом доме. Как-то в начале наших с Олеськой отношений мы часто приезжали к родителям на дачу, а потом осели в быту и работе. С мамой я связь всегда поддерживал, а в последний месяц просто «выпал из чата».
— Мам, это не из-за Олеси… Я тут с Никой жить начал…— грустно хмыкаю, наблюдая за маминым лицом.
