Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна (мир бесплатных книг txt) 📗
Все снисходительно улыбнулись, смекнув, что выбрались из неловкого положения, унизив меня и поставив ни во что мое мнение. Они и не подозревали, что я могу пойти дальше.
— Это не живопись, это — безвкусица и спекуляция, плесень на теле искусства.
— Не обращайте внимания, — громко добавил Патрик, — ну что такая юная девушка может смыслить в живописи?
Все вновь улыбнулись, осматривая меня, словно недалекого ребенка. Нет, я этого так не оставлю.
— Я знаю о живописи гораздо больше всех вас, вместе взятых. Джексон Поллок — одно из проявлений феномена консервной банки, щупальце капитализма, душащее современное искусство, китч в угоду массовому потреблению. Держать дома его картины — дурной тон.
— Но они стоят огромных денег! — возмутился Брюс.
— Да! Как и любая вещь, которую выдают за искусство, но которая им в сущности не является. Это ценник придает ей и смысл, и художественность. Подумайте сами: если бы подобная мазня стоила копейки, никто бы никогда не сказал, что это имеет отношение к искусству в его ортодоксальном понимании.
— А кого из современных художников Вы считаете достойным и талантливым? — мягко спросил мистер Хартингтон, чтобы разрядить обстановку.
— Современного искусства не существует. Это лишь подражание старой школе, пастиш. Мир уже никогда не создаст ничего лучше Дали, Пикассо, Моне, Рубенса или того же Ван Гога…
— Ван Гог! — подхватила Стефани, услышав знакомое имя. — Это же тот самый, что отрезал себе ухо? Вот глупость! Ну разве может психически неуравновешенный человек быть творцом?
Все фальшиво засмеялись этому тонкому замечанию, но громче всех смеялась Гвен, не на шутку испуганная моим поведением.
— Только такой человек и способен творить, — мрачно сказала я. — И кстати, вопреки распространенному мнению, Ван Гог отрезал себе не все ухо, а только мочку.
— Эй, там, наверху! Я дома!
Погруженные в глубокое смятение, все встрепенулись и устремились вниз, желая скорее рассеять атмосферу неприятного диалога.
— Это Билл, он как раз вернулся с тренировки!
Патрик задержал меня и шепнул: «Еще одна такая выходка…», но я вырвалась и ускорила шаг.
— Билл, мой дорогой мальчик! — с излишним чувством произнесла миссис Хартингтон.
На первом этаже нас ожидал молодой человек среднего роста и приятного телосложения, но с какими-то женскими чертами лица, что делало его больше похожим на мать, чем на отца. Он широко улыбался, осматривая всех.
— Мистер Гинзли, Гвен. Мое почтение. Как поживаете?
— Прекрасно, Билл, а ты?
Я вновь заскучала.
— Билл, познакомься: это Сара, дочь Гвен. Сара, это наш сын Билл. Я так надеюсь, что вы поладите!
— Привет, — без энтузиазма кивнула я.
Внешность этого паренька не вызывала во мне каких-то особенных эмоций.
— Вау, Сара, а вы с матерью так похожи.
— Ну, теперь можно и к столу. Билл, только вымой руки, умоляю тебя. Не хочу, чтобы за столом пахло бензином!
— Ма, ну сколько можно? Не при всех же…
Я внутренне усмехнулась и проследовала за всеми.
— Наша кухарка нашла какой-то новый рецепт и запекла индейку, я очень надеюсь, что всем понравится, — улыбалась миссис Хартингтон. — Пожалуйста, не стесняйтесь, ешьте. Это все для вас.
Мы расположились за столом так, что Билл оказался прямо напротив, но меня это не смущало, и я без промедлений принялась за еду, стараясь не вслушиваться в увлекательные истории Стефани о том, как она что-нибудь покупала. Похоже, это все, что она могла рассказать в компании.
— Сынок, поухаживай за Сарой, налей ей выпить.
— Что ты будешь: вино или шампанское?
— Вино, — коротко ответила я, пережевывая мясо с пекинской капустой.
Всех немного смутило то, что я с таким увлечением ем и вовсе не разговариваю. Хотя, наверное, после того, как я высказалась о картинах, они не слишком хотели, чтобы я открывала рот. Билл с интересом поглядывал на меня, изредка поддерживая общую беседу короткими фразами вроде «Да-да, так все и было» или «Ну это уже совсем никуда не годится». Он искусно принимал участие в диалоге, хотя и оставался полностью вне его.
Насытившись, я стала медленно попивать вино и уже не могла не прислушиваться к разговору. Оказалось, они вполне обходились и без меня, и я вдруг задала себе вопрос, что я здесь вообще делаю? Знакомство с Хартингтонами принесло мне только разочарование.
Очевидно, уже не в первый раз за этим столом из уст Стефани звучала история о том, как они с Брюсом встретились на Кубе много лет тому назад. Как я поняла, миссис Хартингтон младше мужа и в свое время увела его из семьи, о чем рассказывала чуть ли не с гордостью.
— Хватило одного танца на диком пляже, — с лукавством в глазах говорила она, поглядывая на мужа, — чтобы он позабыл обо всем на свете и ушел от жены ко мне.
Я чуть было не открыла рот, чтобы спросить, с каких это пор измена и предательство являются в нашем мире благом или достоянием, как Гвен, увидев, что я с каменным лицом гну в руке вилку, испугалась и поспешила сменить тему.
— Брюс, Сара ведь совсем недавно приехала, не мог бы ты рассказать ей о самом главном, что есть во всем Уотербери?
Мистер Хартингтон отложил нож и вилку, переглянулся с женой.
— Как?! Сара не знает? Она ничего не знает о гонках? Действительно?
Изумления в его голосе хватило бы на десяток человек.
— Я хотела, чтобы именно вы с Биллом поведали ей об этом. Ведь вы имеете к гонкам самое прямое отношение.
Гвен заискивала перед ними, ей нравилось ощущать себя частью привилегированной элиты, хоть это и не так. Мне было так стыдно за нее.
— Видишь ли, Сара, скажи, ты уже гуляла по нашему городу?
— Много раз.
— Как много улиц ты посетила?
— Достаточно.
Я не понимала, к чему он клонит.
— Город у нас не столь большой, поэтому ты должна была слышать отдаленный специфический гул автомобилей.
— Да. Было такое, — припомнила я.
Я действительно слышала нечто подобное, но не придала этому значения.
— Так вот. Этот звук, который ты слышала, доносился с нашего автодрома. И издавали его гоночные болиды.
— У вас тут в Уотербери что, своя Формула-1? — изумилась я.
— Что-то вроде того, — засмеялся Билл. — Я, кстати, пилот. С детства этим занимаюсь.
— С недавних пор чуть ли не главная финансовая жилка города — эти гонки с тотализатором.
И тут до меня дошло, на чем сколотили свое состояние эти недалекие люди.
— Билл, ты участвуешь в гонках ради денег? — облокотившись на стол, провокационно спросила я.
— Что ты, нет. Это мое увлечение, моя страсть. К тому же я не так часто выигрываю. Для меня главное не победа, а участие.
— Тебе нравится скорость? — уточнила я.
— Скорее опасность. Ведь убивает, как известно, не скорость, а…
— … внезапная остановка, — договорила я.
Билл улыбнулся.
— Тоже знаешь эту цитату?
— Как не знать, если любишь Стивена Кинга. А много вас, гонщиков?
— Около двух десятков. Но не все из нас выдающиеся, как, например, Хаммонд или Гектор…
— Гектор — главный соперник Билла, — уточнил мистер Хартингтон.
— Его все любят, — пожал плечами Билл. — У нас в городе вообще любят гонки.
— И что, этот Гектор — постоянно тебя обгоняет?
— Он талантливый пилот. И очень рискованный. Почти всегда первое место достается ему.
— Очень тщеславный молодой человек, — скривив рот, сказала миссис Хартингтон. Очевидно, беседы о пресловутом Гекторе никому за этим столом не нравились. — А ты, Сара, чем увлекаешься?
— Много читаю. Делаю фигурки из гипса, раскрашиваю их. Слушаю старую музыку. Ищу работу. Гуляю, фотографирую.
— А как же мода, кулинария? — удивилась миссис Хартингтон. — Ты же девочка, будущая мать и хранительница домашнего очага.
— Что за стереотипное мышление? Я делаю то, что мне интересно.
— Но как тебе может быть неинтересно готовиться к роли жены и матери в ближайшем будущем?
