Grunge Pool Drive 85 (СИ) - Куприянова Марьяна (мир бесплатных книг txt) 📗

========== I. Убивать друг друга ==========

— Н-ну… как твоя лодыжка? — натянуто спросил Патрик, посмотрев на меня с таким сомнением, будто и сам не понимал, зачем задал этот вопрос, что он здесь делает и какая ему выгода делать вид, будто его интересуют мои дела.

Меня, кстати, тоже эти вопросы интересовали. Но я лишь окинула мужчину презрительным взглядом и отвернулась. На улице бушевал дождь. Его кристально чистые, холодные струи омывали стекло автомобиля, крупные капли под действием ветра сливались в одну и стремились к оконной раме, чтобы побежать по металлическим дверцам наискось прямиком к земле.

От обилия влаги краски внешнего мира становились еще темнее, контрастнее. Дождь насыщал их мрачными, почти мистическими оттенками. Темно-изумрудный пласт пейзажа, пестрый, как кожа мангрового крокодила в слоях тины, постанывал сырыми стволами и шевелил кронами, шумно роняя тяжелые капли на иссиня-черное дорожное полотно, разрезанное ослепительно белыми стрелами разметки. Небо было столь густым и темным, будто намеревалось обрушиться на изнывающий от бурного ливня город, в котором каждое здание в такую погоду казалось заброшенным. Водяные пятна быстро разрастались на бетонных плоскостях строений, словно плесень.

Все выглядело каким-то застывшим, умершим давным-давно, но дождь оживлял этот изолированный мирок, наполняя силой и могуществом.

Наблюдать за пейзажем было куда приятнее, чем видеть кислую рожу Патрика хотя бы боковым зрением. Хотя в таких местах только психологические триллеры снимать, наверное. Атмосфера самая подходящая, чтобы сходить с ума и утаскивать с собой кого-нибудь на ту сторону рассудка.

Никогда прежде я не бывала в Уотербери и не думала, что мне предстоит здесь побывать. Но жизнь любит устраивать сюрпризы. И теперь я еду в машине с человеком, которого ненавижу, туда, где жить не хочу. Кто-то скажет, что выбор есть всегда. Я отвечу, что это не так.

Мы напряженно молчали всю дорогу, будучи оба одинаково не рады тому, в какой ситуации оказались. Патрик, конечно, безумно счастлив, что я приехала. Так же счастлив, как тонущий с железной цепью на шее.

Едва показался небольшой белый домик с бордовой крышей, вполне приятный и аккуратный, Патрик сказал:

— Давай хотя бы при ней делать вид, что не собираемся убивать друг друга.

Это была третья фраза, которую он произнес от самого аэропорта, где встретил меня с моим «скромным» багажом. В отличие от него я держалась молодцом и не произнесла ни слова. Промолчала и в этот раз. Но здесь Патрик был, безусловно, прав. Придется нам с ним изображать приятелей. Хотя бы в то время, пока она рядом.

Гвен стояла на крыльце, облицованном красивой мелкой плиткой, держа над собою вишневый зонт с японским орнаментом. Такая маленькая фигурка в теплом халате. Ежится, поправляет свою идеальную укладку, щурится, выглядывая меня и Патрика за мокрыми стеклами приближающегося авто. Должно быть, мой приезд для нее действительно что-то значит, если она в такую непогоду вышла меня встречать. Вот только для меня ее великодушный жест не значит ничего.

Патрик плавно нажал на тормоз, и его любимый «Chevrolet», такой же безупречный, красивый и честно заработанный, как этот домик, мягко остановился на мокром асфальте. Мгновение я смотрела на лицо Гвен — она вся напряглась, встретившись со мной глазами. Дверца открылась и захлопнулась, выпустив меня под дождь. Стараясь больше не смотреть в сторону миниатюрной женщины, я открыла багажник и взвалила на плечи большую часть своих вещей.

— Остальное ты принесешь, — тихо сказала я.

Патрик кивнул, принимая условия игры.

Намокшие волосы липли на лоб и губы, лезли в глаза, но обе руки были заняты.

— Господи, Сара, пусть Пат все перенесет, зачем ты берешь такие тяжести, ты же девочка! Иди скорее под крышу, промокнешь.

Сама же Гвен, однако, не сделала и шагу в мою сторону, чтобы помочь или укрыть зонтом. В этом фальшивом участии, в этой напускной заботливости вся ее эгоистичная натура. Я поднялась на крыльцо, остановилась и спросила только одно:

— Где моя комната?

— Комната? Но я думала, мы сначала посидим вместе, выпьем чаю, ты согреешься, расскажешь нам, как перелет…

— Ладно. Я сама найду.

— Сара, но…

— Не надо, — угрюмо предупредила я и вошла в дом.

Пока я искала комнату, любезно предоставленную для моего проживания, и по мне стекала вода, капая на дорогие ковры, Гвен и Патрик о чем-то громко перешептывались у входа.

— Миленько тут у вас, — с усилием сказала я как можно более дружелюбно.

Лицо Гвен тут же разгладилось, будто по нему утюгом прошлись. Она готова была уцепиться за любой намек на вежливость с моей стороны, чтобы завязать разговор и разрядить обстановку, но не додумалась до самого примитивного — дать мне, черт возьми, полотенце. Я стояла в коридоре у двери, очевидно, ведущей к искомому помещению, смотрела в глаза Гвен — глупые, телячьи глаза — и искренне не понимала, как эта женщина может являться моей матерью.

— Тебе правда у нас нравится? Это так здорово, а я переживала, знаешь… Патрик, налей Саре чая, а я покажу ей комнату.

— Это необязательно, у меня все-таки имеются глаза.

— ?

— Сама осмотрюсь.

— Хорошо, тогда мы подождем тебя на кухне. Располагайся, милая.

— Ага, — буркнула я себе под нос. — Будь как дома.

Кажется, Гвен приняла новую стратегию — не реагировать на мои колкости в надежде, что без ее реакции мне это надоест. Ладно, это мы еще посмотрим.

Предоставленная, наконец, сама себе, я затащила сумки в комнату и с удовольствием переоделась в сухое и чистое. Обстановка внутри была самая обычная — кровать, продолговатый стол, два стула, кресло, два высоких окна с видом на лужайку за домом, белые занавески, тумбочка, настольная лампа, шкаф. Кажется, все новенькое. Неужели тратились ради моего комфорта?

Свободного места здесь было более чем достаточно, а голые стены так и просили примерить на себя мои плакаты и газетные вырезки. Я сходила за чаем и возвратилась к себе, наотрез отказавшись играть в любящих родственников: поддерживать милые беседы ни о чем, изображать заинтересованность в делах посторонних мне людей, лживо заверять, как скучала и как рада быть здесь.

Ни черта я не скучала и ни черта я не рада здесь быть. И от всей этой фальши меня скоро стошнит. Патрик хотя бы не скрывает своей искренней ко мне неприязни, а Гвен делает вид, будто я ей небезразлична. Материнский инстинкт проснулся? Хочет поиграть в дочки-матери? Я скорее поверю, что завтра найду чемодан с деньгами, чем в этот бред.

Вдогонку мне Патрик негромко сказал что-то вроде «Но как же так, она ведь…», однако Гвен прервала его и позволила мне уйти, не оборачиваясь, дабы испепелить Патрика взглядом. Захлопнув за собой дверь своего нового пристанища, я бессильно опустилась в кресло и глотнула чаю, задумчиво глядя на улицу.

Перелет меня измотал. За эти несколько часов я столь многое успела обдумать, что устала скорее ментально, чем физически. Напиток обжигал горло, но это было то, что надо. И даже когда чай закончился, я продолжала сидеть и смотреть куда-то, воскрешая в памяти события, из-за которых и оказалась здесь.

На всю комнату играл David Bowie — «The Man Who Sold The World», одна из моих любимых песен всех времен. С первого раза, как я услышала ее в подростковом возрасте, и вплоть до сегодняшнего дня она все так же меня завораживала и расслабляла.

А я была достаточно напряжена, зная, что на первом этаже находятся около пяти пьяных мужчин среднего возраста и крупного телосложения, но старалась не думать об этом постоянно, а направить мысли в спокойное русло, ведь в состоянии тревоги творить невозможно.

Ярко горела лампа, прикрепленная к полке шкафа слева и чуть выше моей головы. Ее белый свет не хуже солнца освещал стол, за которым я работала. Из большого куска художественного пластилина телесного цвета под давлением пальцев и стека постепенно вычленялся силуэт человеческой головы. С носом у меня всегда были проблемы, кривоватые они у меня получались. Изобразив на собственном лице всю возможную для меня концентрацию, я мяла упругую массу и срезала лишнее, стараясь не думать о том, что меня тревожило в тот момент.