Непорочная для Мерзавца (СИ) - Субботина Айя (первая книга TXT) 📗
«Скажи мне это. — мысленно упрашиваю его, потому что скорее умру, чем попрошу вслух. — Просто скажи. Это ведь всего одно слово, пять букв».
Я боюсь спросить прямо, потому что не переживу, если он отмахнется от меня или поднимет на смех. Все может быть с этим мужчиной, и глупо думать, что для нас может что-то изменится только потому, что мы…
Где-то раздается настойчивый писк телефона. Мне всегда хочется улыбнуться, потому что у моего дорого «золотого мужчины и завидного холостяка» на звонке самая обычная стандартная трель от производителя. Рафаэль любил что-то индивидуальное, обязательно персональное, как будто именно звонок телефона оправлял его статус.
Помню, он как-то всерьез размышлял нанять каких-то музыкантов, чтобы те сочинили ему уникальный рингтон, и очень злился, потому что брат послал его куда подальше.
Эл достает телефон, бросает взгляд на экран, потом — на меня.
— Все… в порядке? — спрашиваю осторожно, но он ничего не говорит. Просто сует мои трусики — то, что он них осталось — в карман пиджака, окидывает меня взглядом, проверяя, чтобы я была одета, проворачивает внутреннюю защелку.
В подсобку просачивается свет и Эл выходит в коридор, едва ли хоть раз глянув в мою сторону. Я проглатываю обиду, потому что Крюгера нужно принимать таким, как он есть. Чудовище нельзя любит в пол силы, потому что Чудовище никогда не согласится на полумеры.
Тому времени, как я, на нетвердых ногах, выхожу в коридор, стараясь не ослепнуть от освещения после темной подсобки, Эла уже и след простыл. Остается только идти на его терпкий запах, и радоваться, что хоть что-то, но я у него украла, и вне зависимости от того, как кончится сегодняшний вечер, мне будет что положить под подушку.
Глава сорок шестая: Габриэль
«Я действительно это сказал?»
Одно слово, но оно вяжет язык почему-то терпко-сладким привкусом, словно кальянный дым, которого я по неосторожности глотнул слишком много.
— Габриэль Александрович, — встречает начальник службы безопасности, когда я захожу в один из номеров, где мои натасканные псы устроили настоящий шпионский штаб. Если бы не был так взвинчен, наверняка бы отпустил пару шуток по поводу того, что с такими тылами можно начинать холодную войну.
— Он передал информацию, — говорит мой главный эСБэшник. — Сливает все.
— Те же координаты?
— Как всегда. Хорошо, что попался.
Я киваю, тру пальцами переносицу и пытаюсь вникнуть в то, что мне говорят.
Интересно, что скажет мать, когда узнает, что если бы не она, для нас с Кирой все могло бы закончиться не так радужно? Что именно ее выходка стала той каплей, которая склеила нас намертво? Клок волос точно себе выдерет.
— Можно его брать? — спрашиваю, когда эСБэшник заканчивает с деталями.
Мы две недели отслеживали Киру, чтобы взять засранца на горячем, и мне натерпится лично разъебать ему рожу, затолкать в глазные дыры стекла от очков и посмотреть, как тварь заплачет кровавыми слезами.
— Все доказательства тут, — молодой пацан из айтишников довольно стучит пальцем по съёмному жесткому диску, на который скидывает что-то прямо с ноутбука. — Хватит, чтобы пришить промышленный шпионаж и миллионный ущерб.
Киваю, тянусь, чтобы поправить галстук — и в друг с опозданием понимаю, что оставил его в кладовке. Мысли о Кире, сидящей на столе в открытой развратной позе, заставляет захотеть одернуть пиджак. Сукин сын очень дорого заплатит за то, что лишил меня моей Косточки на эти две недели.
Косточка. Ну надо же.
Откуда что берется?
— Пойдем распаковывать подарки, ребята, — говорю я, и мои цепные псы — вышколенная охрана в количестве шести человек — идут следом.
Морду мудаку Морозову я точно разобью собственными руками, а эти парни просто проследят, чтобы он не унес ноги до того, как мизансцена подойдет к концу и сраное ружье, наконец, выстрелит.
Я холле уже не протолкнуться, но охрана в считаные секунды находит знакомую башку.
Снова рядом с Кирой, снова держит ее за локоть и наклоняется к уху, словно собирается нашептать ей признание в любви.
Хорошо, блядь, что у меня есть законный повод его убить. Клянусь, если б у подонка не было маленькой дочери, я бы точно сделал так, чтобы остаток дней он провел со сломанными конечностями и адской болью там, где даже болеть нечему.
Я даю знак охранникам, чтобы нашли мою мать и отвели в заранее подготовленную комнату. Там все проверили на предмет прослушки и в тех стенах кристально чисто.
Как в исповедальне, мать его.
Но Морозова я возьму сам, прямо сейчас, пока он думает, что можно безнаказанно использовать мою Косточку и превращать ее в инструмент для собственного обогащения.
— Кира, а я тебя везде ищу. — Почти грубо вырываю ее из рук очкарика.
Она поворачивает голову, топит цунами криптонитовой страсти. Еще не остыла, еще пахнет мной. Наверняка между ногами тоже весь я. Бля, мы уже дважды трахались без защиты, и мне в общем, плевать, даже если завтра она скажет, что залетела. Точнее, мне совсем не плевать, но я убираю неожиданные сантименты в самый дальний угол своей души. Это подождет.
— Она со мной, — влезает Алекс, но я толкаю его в грудь, отправляю прямиков м «нежные и ласковые» руки моих двухметровых гоблинов в черном. Очкарик окидывает их нервным взглядом, и я нее без удовольствия замечаю нервную испарину у него на лбу.
— Ты потеешь, как свинья, — говорю коротко и кивком даю ребятам знать, что жертву можно тащить в клетку. Киру веду сам, и она очень-очень быстро, чуть не падая, переставляет ноги следом.
— Какого хрена? — возмущается Морозов.
— Что ты нервничаешь так, Морозов? — говорю в его перекошенное паникой лицо.
Удивительно, что в нашу прошлую встречу он так не дергался. — Не хочешь лично поздравить именинника? А я вот как раз хочу увидеть твой подарок лично. Надеюсь ты разучил поздравительную кричалку, потому что придется встать на стульчик.
— Кира, ты в порядке? — спрашивает он с такой заботой, что его рот хочется заткнуть кулаком. Заодно и проверить, можно ли одним ударом вышибить все зубы.
Кира вопросительно ловит мой взгляд, а я просто таращусь на ее искусанные мною губы.
— Просто не спорь с этим ненормальным, — отвечает Кира, вздергивая нос.
Моя мать уже на месте: охрана безуспешно пытается заставить ее сидеть на месте, но она и сама останавливается, когда на «арене» появляюсь я, Кира и Морозов.
— Габриэль, что за спектакль?! — не разобравшись в чем дело, набрасывает она.
— Сядь, — приказываю я. — Сядь!
Она проходит по Кире злым взглядом, но все-таки опускается в кресло. Морозова тоже отпускают, и он раздраженно потирает запястья, которые мои гоблины не слишком ласково ему заломили.
— Кира, дай мне свой телефон, — протягиваю ладонь.
Она молча раскрывает сумочку, достает его и вкладывает мне в ладонь. Но мне даже не нужно его включать: последние две недели он был полностью у меня перед глазами.
Все звонки, сообщения, исходящий и входящий трафик, социальные сети, почта.
Абсолютно все. Моя служба безопасности разве что не научила этот маленький гаджет становиться на задние лапки и лаять за кусок сахара.
— Кому ты давала свой телефон? — спрашиваю четко, по слогам.
— Не понимаю, — хмурится она. Все-таки она не умеет врать, совсем. Просто удивительно, что продержалась так долго. Видимо, Морозову пора подумать о новых очках.
— Ты давала свой телефон кому-то в последние минут тридцать?
Она молча смотри на очкарика.
— Что за херня? — «не понимает» он.
— Кира, ты занимаешься производственным шпионажем? — игнорю его реплику. — выносишь секретную информацию?
— Нет, — прямо и совершенно бесхитростно отвечает моя Косточка.
— Я звонил домой, — снова встревает Алекс. — Что за цирк без клоунов, Крюгер? Совсем двинулся, потому что тебя отшили?
Охранник собирается поучить его смирению кулаком, но я останавливаю здоровяка.
