Визажистка - Клюкина Ольга (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
— В комнате были видны следы борьбы, — терпеливо принялась повторять по третьему разу Вера. — Сорванная с окна занавеска, разбитые об пол уникальные часы, которыми он особенно дорожил. Эти часы заряжаются… впрочем, это сейчас не важно… Он не мог бросить их просто так, потому что был не варваром, а настоящим коллекционером. И еще я думаю, что Свирский хорошо знал убийцу, раз сам пустил его в квартиру. И стрелял в себя не он. В крайнем случае его кто-то заставил. Да, но кому, зачем понадобился этот ужасный спектакль с руками? И столько крови…
— Вы так убежденно говорите, как будто сами все это видели, — заметил следователь. — Заслушаться можно. Надеюсь, в скором времени я тоже составлю точную картину преступления. И все же я пока не могу понять, что означают слова в его предсмертной записке про гетеру: «Гетера правильно сказала: не кляни смерть…» Как? Разве я еще не говорил, что в записке на столе были именно такие слова?
— Но почему вы так уверены, что это была именно записка? — перебила его Вера. — Почему вы так думаете? В этой тетради Свирский постоянно делал какие-нибудь записи. И не исключено, что записал какой-нибудь наш разговор.
— Значит, вы по крайней мере не отказываетесь, что здесь воспроизведены ваши слова? Я имею в виду — из вашего разговора с убитым?
— Ну что вы! Эти слова принадлежат Марку Аврелию: «Не кляни смерть, а приветствуй ее как одно из явлений, в которых выражается непреложный закон природы…» Разумеется, я не отказываюсь, что могла их вспомнить по какому-нибудь случаю. И не удивляюсь, если Свирскому они понравились и он захотел их потом по памяти записать. Но… я ничего, ничего не понимаю! Кто-то нарочно положил дневник Свирского на видное место и открыл эту страницу.
— Хочу заметить, что на это дело можно поглядеть вовсе не так драматично, как сейчас делаете вы, давайте попробуем немного отвлечься, — спокойно проговорил Юлий Валентинович. — В конце концов, умер старый и неизлечимо больной человек. Если закрыть глаза на некоторые подробности, вполне можно предположить, что он покончил жизнь самоубийством, потому что самому себе стал в тягость. Кстати, его богатая коллекция, на которую мог бы позариться любой вор, осталась в целости и сохранности. Родственники покойного подтвердили, что все ценные экспонаты на месте, а это — главное.
Вера не могла бы сказать точно, сколько времени они неотрывно смотрели друг другу в глаза, как будто играли в детскую игру «Кто кого переглядит».
— Главное? — наконец выдохнула Вера. — Для кого — самое главное? Для Марка? Для его сестры? Для кого? В конце концов, они добились своего и все прибрали к своим рукам, всю его коллекцию. Они его убили. Я не знаю точно, кто именно, но — они, все они. Я буду настаивать на расследовании этого дела до конца.
— Хорошо, но в таком случае я должен вас кое о чем предупредить, — проговорил следователь, усмехнувшись. — Во-первых, следствие уже давно началось и идет полным ходом — это раз. По мнению большинства, именно вы — подозреваемая по этому делу номер один. Это — два. Ни для кого не секрет, что у вас с потерпевшим были весьма своеобразные отношения, в том числе и финансовые, в которых придется как следует разбираться. Это — три. Предчувствую, что на свет выплывет много, так сказать, новых исторических подробностей, так что вы должны быть к этому готовы. Я сказал, что найденный на месте преступления пистолет находится на экспертизе, но не познакомил вас с первыми выводами. Доказано, что старик был убит из пистолета, который принадлежал некоему Данилову. Вам ни о чем не говорит эта фамилия? Не поверю, она слишком известна в нашем городе, чтобы вы, как образованный человек, о нем ничего не слышали. Я нарочно открываю перед вами, Вера Михайловна, все карты, чтобы вы знали, на что вы идете и с кем вам придется иметь дело.
— Да, это он, — тихо произнесла Вера.
— Что вы сказали? — не расслышал Юлий Валентинович.
— Опять Марк. Это он. Он поймал меня в ловушку. Я что, арестована? Знаете, у меня ужасно болит голова, мне нужно прилечь… хоть где.
— Ну, пока что не на нары, — улыбнулся следователь. — И потом, кто вам сказал, что вы арестованы? Я просто обрисовал, Вера Михайловна, в общих чертах положение дел. К тому же я еще не сказал, что у вас есть алиби, что убивали не вы, и тысячи свидетелей. Просто благодаря вашей помощи я пытаюсь составить более подробную картину преступления. Прямо скажем, довольно… экзотического во всех смыслах. С некоторыми, так сказать, историческими иллюзиями.
— Какое алиби? — прошептала Вера. — Почему — тысячи свидетелей?
— В то время, когда было совершено убийство, вы находились в театре драмы, где проходил городской конкурс красоты, где вас видели и за кулисами, и на сцене. Пока у меня нет прямых оснований подвергать вас, Вера Михайловна, аресту. Но, как вы понимаете… Да что там, мне кажется, вы все и так хорошо понимаете…
Но похоже, на самом деле Вера мало что понимала: она молчала, тупо глядя на квадратики линолеума на полу, которые почему-то медленно разъезжались в разные стороны из-под ног.
— Хорошо, я могу вам еще кое-что подсказать, — продолжал тем временем следователь, — чтобы вы убедились в том, что я с вами говорю откровенно. При осмотре места преступления найдены почти невидимые частицы наркотических веществ, в частности кокаина, в результате чего легко предположить, что один из преступников определенно имел пристрастие к наркотикам. Теперь вам понятно?
— Нет, — еще больше удивилась Вера. — Вообще-то я… не балуюсь.
— Но, насколько я осведомлен, у вас в этой среде есть неплохие товарищи.
— У меня? Кто?
— Ну-ну, не нужно делать вид, что у вас тут же отшибло память. Я делал запрос и выяснил, что, к примеру, находящийся сейчас в розыске Владимир Калашников обеспечивал вас по соседству необходимым инструментом и крадеными косметическими препаратами. А уж он неоднократно находился на лечении именно от наркотической зависимости. Надеюсь, вы хотя бы не станете отрицать, что с компанией Калашникова у вас были какие-то связи.
— Да, соседские, — покорно ответила Вера, у которой уже не было сил чему-либо удивляться.
Она только сосредоточенно следила, чтобы шахматные квадраты под ногами, которые сейчас делали что-то вроде рокировки, насовсем не скрылись из поля зрения. Что тогда с ней случится? Может, она провалится в тартар, в тартарары?
— Пока у следствия к вам больше нет вопросов, — сказал Юлий Валентинович. — Заметьте, я сказал — пока. Наверное, на сегодня вам и так хватит информации.
— Да… хватит. Но нет, у меня тоже есть один вопрос, — внезапно встрепенулась Вера. — Скажите, а Георгий Александрович успел оформить документы на передачу своей коллекции в музей? Он говорил, что составил дарственную и оставались какие-то формальности.
— Нет, — покачал головой Юлий Валентинович, посмотрев на нее с пристальным вниманием. — В юридическом смысле его договоренность с музеем осталась неоформленной. Коллекция принадлежит наследникам, ближайшим родственникам, прежде всего — его родной сестре.
— Точнее, ее детям. Насколько я знаю, Таисия Александровна последние полтора года находится в больнице и шансы на ее выздоровление не слишком велики, — сказала Вера. — Но разумеется, вы не сможете доказать вину Марка. Разумеется, им хочется всех убедить, что Старче… простите, Георгий Александрович устал цепляться за жизнь и сам лишил себя жизни, наслушавшись моих россказней. Господи, да от этого с ума можно сойти! Что же делать? Что?
— Первым делом идите домой, Вера Михайловна, и смерьте температуру. Похоже, вы и впрямь нездоровы: в городе свирепствует грипп. Признаться, я представлял вас совсем иначе. Вы не слишком похожи на… гетеру, хотя, с другой стороны, мне трудно судить… Но вам все равно придется подписать подписку о невыезде и явиться по первому зову.
— Да, да, конечно…
Клем… с хвостиком, а потом в скобках, уже разборчиво: Клементьева В. М. Что, гражданочка Клементьева Вера Михайловна, никак снова готовитесь к переселению? Поздравляем! Но что это вы снова не радуетесь?
