Котировка страсти или любовь в формате рыночных отношений (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна
Она, казалось, даже не услышала, что он вошел.
Осторожно прикрыв дверь за собой, Константин подошел к ней и замер. И что теперь? Не испугает ли он ее, если тронет хоть за руку?
Она уже взяла себя в руки, он еще утром это заметил. И пусть Косте не нравилось, что Карина пытается возвести между ними прежние барьеры, пусть его раздражала то, как профессионально она заставляла себя терпеть его прикосновения — не мог не восхититься самим фактом подобного самообладания. Хотя, даже представлять не хотел, каким путем вырабатывалась эта стойкость. Опасался, что не сможет тогда унять свою ярость и испугает ее. Страх в ее глазах от его крика он запомнит надолго. На всю жизнь, наверное.
Но сейчас-то он чем ее напугал?
— Карина? — Костя опустился на корточки и негромко позвал ее.
Она не подняла на него лицо. Сильнее забилась в угол.
Надеясь, что не сделает хуже, он протянул руку и обхватил ее щеку пальцами.
— Карина, что случилось? — Очень тихо спросил Костя, глядя в ее глаза.
Какие-то пустые и бездонные, глядящие словно бы мимо него.
— Ничего. — Она улыбнулась.
И если бы не этот взгляд, он бы поверил. Действительно поверил бы в эту улыбку. Твою ж…!
— Все хорошо, сейчас, мне всего лишь нужна одна минутка. — Светским, совершенно ровным тоном проговорила Карина. — Извини, не заметила, что это твоя комната, я сейчас выйду.
Она дернулась, похоже, собираясь подняться.
Соболев не выдержал. Честно. Этот взгляд… он просто его доконал.
Серьезно опасаясь, что сейчас может только все испортить, он сгреб ее в охапку, ощущая, как тело Карины начинает бить дрожь.
— Что? — Старался разобраться он. Добиться ответа. — Какого черта, Карина? Что с тобой? Я не смогу повлиять на то, о чем не знаю!
Она молчала. Даже не пыталась выбраться из его рук. Только все тело Карины тряслось.
Как был, Константин уселся на пол, усадив ее на колени, словно маленького ребенка, и продолжал обнимать. Он ничего не понимал. Совершенно. Она не плакала и не кричала, даже не смотрела на него. Только дышала тяжело, надсадно, резко, словно бежала марафон. И эта проклятая дрожь…
Соболев боялся отпустить ее. Опасался, что своим разговором о психотерапевте спровоцировал что-то, спустил какой-то курок в ее сознании, и теперь Карина может учудить что угодно. Даже то, на что намекал Стас.
Она не вырывалась. И это было хуже всего. Карина просто сидела в его объятиях покорным истуканом. Словно знала, что вырываться бесполезно. Он не знал что делать, но и отпустить ее — не мог. Просто был не в силах, и все.
Прошло, наверное, больше получаса, прежде чем он ощутил, что она расслабилась. Именно расслабилась. Карина словно бы вся обмякла и тяжело уронила голову на его плечо. Они так и сидели на полу все это время, опиравшись на стену. У Соболева уже порядком затекла спина и руки, но он и не думал что-то менять.
— Прости. — Тихо и как-то растерянно проговорила Карина, не глядя на него. — Дай, я встану.
— Сиди. — И не думая соглашаться, велел он. А потом, рискнул. — Ты мне можешь объяснить, что с тобой случилось?
Она облизнула губы и покачала головой.
Соболев шепотом выругался.
— И что мне делать? — Не понятно у кого, наверное, у потолка, поинтересовался он.
— Ничего. — Карина хмыкнула и снова постаралась высвободиться из его объятий.
А он опять не пустил. Сжал руки немного сильнее, не позволяя ей даже поднять голову со своего плеча. Он хотел, чтобы она продолжала сидеть именно так.
— Ты не обязан носиться со мной, Костя. — Кажется, она чувствовала себя не в своей тарелке.
Но Константин решил, что ей стоит привыкать к его прикосновениям. — Я прекрасно сама со всем справлюсь.
Ага, сама. Конечно.
— Карина, я просто хочу тебе помочь.
Она хмыкнула.
— Зачем?
— Я твой друг. — Твердо напомнил Соболев.
Еще один недоверчивый смешок.
Ладно, спорить не было смысла. То, что между ними протянулось нечто большее, было очевидно. Только Карина отчаянно этому сопротивлялась.
— Стас уверен, что тебе очень помогла бы помощь специалиста. — Осторожно попробовал он еще раз убедить ее. — И мне так кажется.
— О, да. Очень помогла бы. Они прекрасно помогают. — Голос Карины был просто пропитан ехидством.
Соболев насторожился.
— Ты уже посещала реабилитацию? — Попытался выяснить он, пользуясь тем, что она неожиданно открылась.
— Трижды. И больше не хочу. — Карина отвернулась к стене, устроившись на его плече другой щекой.
Хотя, Костя не был уверен, что она сделала это осознанно. Но уже что-то.
— Почему? Тебе не помогло? — Он не собирался отступать. Чтобы нормально помочь, он должен все выяснить.
— Помогло.
— Почему ты не хочешь попробовать еще раз? — Как ему казалось, резонно заметил Соболев.
— Слушай, ну почему ты не оставишь меня в покое? — Вдруг спросила Карина, и устало вздохнула. — Ну, что ты вцепился в меня, как клещ. На кой черт я тебе сдалась со своими проблемами? У тебя что, дел мало? Или других женщин вокруг нет, что ты ко мне пристал?
— Дел — куча. Их никогда мало не бывает. — Соболев искренне улыбнулся. — А женщины. — Он с усмешкой посмотрел ей в глаза. Костя точно знал, в чем дело. А вот насколько это понимала Карина, затруднялся пока сказать. — При чем здесь они? — Со смешком поинтересовался он. — Мы сейчас говорим о тебе. И как твой друг…
— Достал. Честно. Друг! Не смеши меня, ради Бога! — Карина фыркнула.
Как-то утомленно и бессильно глянула на него снизу вверх. Словно уже просто не могла сопротивляться и спорить. Отвернулась, и уткнулась лицом в его пиджак.
И замолчала.
Соболев тоже решил ничего не отвечать. Говорить имело смысл, когда точно знаешь, на что надавить, чтобы тебя услышали. Сейчас же, он ощущал себя так, словно вслепую брел по густому туману. Убеждение женщин в чем-либо, не было его специализацией. Обычно они сами были готовы все исполнить и без споров подчиниться его решению. Как и все другие, впрочем.
Они просидели так еще минут десять.
— Если так судить, то Дима, мой самый лучший друг, видимо. — Вдруг, непонятно почему, очень тихо проговорила Карина.
— Как судить? — Осторожно, чтобы не спугнуть нежданный приступ откровенности, уточнил Костя, игнорируя то, что она сравняла его с Картовым.
— Он меня трижды заставлял посещать эту чертову реабилитацию. — Голос Карины стал каким-то хриплым, словно она снова начала задыхаться. — Когда ему казалось, что я сдаюсь и начинаю плохо и слабо сопротивляться. — Закончила она почти не слышно.
Соболев резко втянул в себя воздух. И крепче прижал Карину, по телу которой прошла новая волна дрожи.
И промолчал. Она открыла ему это не для того, чтобы слушать сожаления и соболезнования. В этом Костя мог поклясться. И никакого толку не дадут сейчас ругательства, кроме бессмысленного сотрясания воздуха.
Вместо этого, он наклонил голову, прижавшись лицом к ее макушке. И осторожно поцеловав ее волосы, не в силах понять, почему все именно так? Отчего их судьба сложилась так. Жестоко и странно.
Карина сдавленно выдохнула. Но не попыталась высвободиться. Да он и не отпустил бы.
— Как тебя зовут? — Тихо спросил Костя. — По-настоящему?
Она снова напряглась. Застыла. И промолчала. Но потом, отчего-то, нервно хмыкнула и передернула плечами.
— Даша. — Еле слышно ответила Карина, так и не повернувшись к нему. — Алексеенко Дарья Витальевна.
Вниз он спустился через три часа, понимая, что все мышцы немилосердно занемели от сидения на жестком полу. Но это было неважно. Соболев добился двух, очень важных вещей. Это не была победа. Даже близко нет. Но первый Рубикон он взял. Карина открылась ему, рассказав еще крупицу о прошлом. И она смогла расслабиться настолько, что уснула у него на руках. А это, при всей ее жизни, похоже, было невероятным проявлением доверия к мужчине.
