Большие перемены - Веснина Елена (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

— Виктор, я тебя не понимаю! Я не могу понять твоей… отстраненной позиции. Нам надо помочь нашим детям. Если они запутались — распутать.

— Ты так говоришь, словно им по пятнадцать лет!

— Чуть больше. Ну и что? — Полина пожала плечами.

— А то, что они сами уже скоро будут родителями. И каждый раз быть буфером в их конфликтах как-то смешно!

— Это тебе смешно. А мне плакать хочется, — вздохнула Полина.

Буравин продолжал уговаривать:

— Пойми, Полина, мы не можем сейчас повлиять на них, потому что сами являемся для них… не самым лучшим примером. Ты же сама говорила: в первую очередь дети должны принять факт, что у нас с тобой все серьезно, навсегда.

Полина испуганно спросила:

— Ты хочешь сказать, что, соединившись, мы разрушили свои семьи и утратили влияние на собственных детей?

Буравин устало покачал головой:

— Не я так говорю. Это ты так интерпретируешь. Я хочу сказать, что ты уличаешь Катерину в том, что она пришла в гости к своему бывшему жениху, тогда как ходишь в гости к своему бывшему мужу.

Полина вскинула голову:

— Виктор! Но мы же с тобой договорились! Я пошла туда с твоего ведома!

— С моего вынужденного согласия. Но по собственной инициативе, — возразил Буравин.

— Но Алешка… — напомнила Полина. Буравин кивнул, соглашаясь:

— Да, слава Богу, ты там оказалась. Но подумай сама еще вот о чем: как Катя могла истолковать твой визит в дом Бориса? И как они со своей матерью могли это расценить?

— Если хочешь знать, мне плевать, что подумала обо мне Таисия! Я ходила к Борису потому, что он мне не посторонний человек! — возмутилась Полина.

— Хорошо же ты сказала! Моя бывшая жена — на нее можно плевать. А твой бывший муж — не посторонний человек. Между прочим, они оба с нами связаны навсегда. Таисия — мать моей дочери. Самойлов — отец твоих сыновей.

— Ох, извини. Я, кажется, в запале что-то не то сказала…— спохватилась Полина.

— Ничего. Лишний раз убедился, что женщины руководствуются эмоциями, а не логикой, — вздохнул Буравин.

— Но ведь Борис, кроме того, еще и тебе не посторонний человек. Вы с ним дружили всю жизнь.

Буравин грустно кивнул:

— Да, я с тобой согласен. И меня, если честно, угнетает, что мы враги. Понимаю, что прежних отношений не будет, но какие-то дипломатические, приятельские отношения… могут быть.

Полина развела руками:

— Вот. Ты со мной и согласился. Мои эмоции и твоя логика.

— Тогда давай договоримся впредь: если ты пойдешь проведать ребят или Бориса — я поеду вместе с тобой. Подожду тебя во дворе, в машине. Но я буду рядом. Хорошо?

Полина охотно согласилась:

— Хорошо. Я не обещаю тебе, что буду рядом, когда ты захочешь навестить Таисию с Катей, но… Пожалуйста, предупреждай меня о визитах в бывшую семью заранее!

— Хорошо! — обнял ее Буравин.

Выходя из подъезда, Катя столкнулась с Лешей. Она была готова пулей пролететь мимо него, но Алеша ее остановил, схватив за руку.

— Чего тебе надо, сердечник?

— А что ты такая неласковая сегодня, а? — зло спросил Леша.

Катя огрызнулась:

— Будешь с вами ласковой! Свяжешься, потом себе дороже. Отстань от меня, Алеша!

— Отстану. Но сначала нам надо поговорить.

Он смотрел пристально и сердито в глаза Кате. Она снова попыталась вырваться:

— Что вы все ко мне привязались сегодня?

— Катя, скажи честно, зачем тебе весь этот маскарад был нужен?

— Ты что? Какой маскарад? — возмутилась Катя.

— С переодеванием. Она пожала плечами:

— О чем ты говоришь? Я пришла к тебе для того, чтобы помириться. Но тебе стало плохо, я страшно испугалась, не знала, что делать.

Катя перевела дух— и продолжала вдохновенно врать:

— А твоя Маша, вместо того чтобы помочь, вызвать «скорую помощь», стала кричать и выяснять отношения. Я не сдержалась и тоже высказала ей все, что думаю.

— Да? А зачем ты меня раздела? Неужели для того, чтобы мне помочь, нужно было снимать с меня рубашку? По-другому никак?

Катя оправдывалась:

— Леша, у тебя был сильный жар. Я хотела обтереть тебя холодным полотенцем, только и всего.

— Ну а блузку с себя зачем сняла? Маша сказала, что ты была в моей рубашке!

— Я была в твоей рубашке? Не помню такого. Может, твоей Маше это просто померещилось? Знаешь, как говорят: у страха глаза велики.

— Не наговаривай на Машу! — воскликнул Леша.

— Я не наговариваю. Я, например, вообще плохо помню, что было в тот день. Может, и с ней что-то подобное?

— Маша говорит, что все прекрасно помнит. Катя поджала губы:

— Ну, не знаю. Я тогда чуть от страха не померла — первый раз оказалось одна рядом с человеком, которому стало плохо. До раздеваний ли мне было? И вообще, я стою тут и оправдываюсь перед тобой, а ты должен мне сказать спасибо — ведь я спасла тебе жизнь.

— Спасибо, конечно… Только из-за этого Маша видеть меня не хочет, — вздохнул Леша.

— Нет, ну было бы из-за чего истерики закатывать. Я ведь тебе первую помощь оказывала, а не просто так обнимала и прижималась к тебе, — и Катя показала, как она не обнимала Лешу, крепко обняв его. В этот момент из-за угла дома появилась Маша. Она увидела их объятия и замерла как вкопанная.

Алеша и Катя ее не заметили.

— Ладно, Катя. Будем считать, что ты убедила меня в своих чистых намерениях. Теперь я прошу тебя убедить в этом и Машу.

— Думаешь, она мне поверит? — Катя повела плечом.

Леша настойчиво повторил:

— А ты постарайся, чтобы поверила. Расскажи ей, что между нами ничего не было и быть не могло. Что вчерашний вечер — просто дурацкое недоразумение.

— Ну, не знаю. После той встречи я твою Машу как-то опасаюсь. Она была такой… яростной!

— Пожалуйста, Катя! Пойми, я ее очень люблю и не хочу потерять. Я просто не смогу без нее жить…

— Я тебя понимаю… Действительно, глупо было бы потерять любимого человека из-за такой ерунды… — Катя притворно вздохнула.

— Так ты поговоришь с Машей?

— Постараюсь, — Катя милостиво кивнула. Маша видела, как Катя и Алеша улыбнулись друг другу, мило прощаясь. Катя ушла, и Маша направилась к Алеше. Он радостно бросился к ней:

— Маша, я так рад! Жалко, что Катя только что ушла. Сейчас бы она…

Маша, не дослушав, ударила его по лицу.

Лева в шелковом халате и с чашечкой кофе сидел на диване. Звонок в дверь разрушил эту идиллию.

Лева вальяжно приподнялся и нехотя пошел к выходу. В комнату он вернулся вместе с почтальоном, который спросил:

— Вы — Лев Давидович Бланк, прописанный по адресу улица Александра Невского, дом тридцать один?

— Да, это я.

— Тогда распишитесь в получении, — почтальон протянул Леве листок.

Лева взглянул на листок и испуганно спросил:

— Боже мой, что это?

— Повестка из милиции, вы же видите!

— Господи, где я, а где милиция? Зачем это?.. — руки у Левы задрожали.

Добродушный почтальон успокоил его: —..Ну, мало ли что. Может, вы пять лет за квартиру не платили, или ваш сосед задушил жену на ваших глазах. А вы как свидетель нужны.

— Квартира… соседка. Что вы мелете, уважаемый?

Почтальон обиделся:

— Сами вы… Лев Давидович! Повестка из милиции — обычное в наше время дело. От тюрьмы да от сумы, как говорится, не зарекайся. Расписывайтесь, и я пошел.

Лева снова вздрогнул, но расписался и взял в руки конверт с сургучом и официальными печатями. Любопытный почтальон рад был бы задержаться, но Лева махнул ему рукой, и почтальон ушел.

Лева разорвал конверт. В конверте была маленькая записка:

«Действуем по плану Б. Жди в условленном месте — у северного входа. Принеси деньги, ксиву и костюм. Срок — сутки».

Лева схватился за голову, потом — за телефон:

— Алло, Костя. Это я. Есть срочное дело. Встречаемся в ресторане.

Лева отключился от связи, дрожащими руками скомкал письмо, сорвал с себя халат и начал быстро бегать по комнате: