Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1 - Купер Джилли (электронные книги без регистрации txt) 📗
– Я думаю, это от машины.
Вручив ей квадратную коробочку от «Все золото Терри», Флора отметила, что Китти среагировала так, словно конфеты действительно из драгоценного металла, и еще больше покраснела от удовольствия.
– О, как приятно, Флора, вы просто сама любезность.
– А вот и нет, – обиженно возразила Наташа, – просто ее подарил Вольфи, а она боится, что у нее будут прыщи.
– Это другая коробка, – огрызнулась Флора.
– Ну а как ваши мама и папа? – спросила Китти.
– О'кей, только мама ужасно похудела. Так всегда от кокаина, ей-то уж пора об этом знать.
Флора взялась за низ серых шорт, поверх которых был надет бледно-розовый камзол.
– Вот здесь у нее меньше десятого размера, да и то ся одежда висит.
– Шикарная шмотка.
Наташа достала из холодильника бутылку вина и разлила ее в два бокала.
– Вот бы мне маму, с которой можно меняться одеждой.
Вспыхнув, Китти стала расспрашивать о ее успехах.
– Все надоело, а еще больше надоело об этом говорить.
Наташа протянула бокал Флоре.
– Я покажу тебе твою комнату. Китти, не понимаю, почему вы так суетитесь с обедом. В такую жару не хочется есть.
– А я просто умираю с голода, – сказала Флора. – Скоро вернусь, Китти.
Развалившись на скамье у окна, Наташа г Флорой рассматривали фотографии прошлых лет.
—Правда, папа восхитителен? – вздохнула Наташа.
– Ничего, – взглянула Флора на цветную фотографию, запечатлевшую Раннальдини, стрелявшего из зарослей папоротника. – Правда, он тут все равно горожанин. Ну, в общем, как если бы специально обрызгали грязью его сапоги и помяли новый костюм. Но даже морщинки его не портят, – любезно добавила она. – Как его христианское имя?
– Роберто.
– Буду звать его Боб, – объявила Флора, выпивая второй бокал вина.
– А я бы не смогла, – призналась Наташа. – Один американский баритон так его называл, но только в артистическом фойе, и никогда на премьерах.
– Славный мужчина Боб Гарфилд, – хихикала Флора. – Ужасно, что Гермиона не ограничивается несколькими Бобами, да? О Боже!
Флора вдруг вспомнила о Китти, казавшейся, к счастью, очень занятой чисткой креветок и обкладыванием нарезанными огурцами морской форели.
– Теперь и я проголодалась, – Наташа вытащила из холодильника кусок чеддера и, вернувшись к телевизору, откусила от него, предварительно проведя большим пальцем по зубам. – Слава Богу! А вот и Вольфи, можно обедать.
Получив в подарок на восемнадцатилетие «гольф ГТ», Вольфи Раннальдини теперь практически не вылезал из машины. Белокурый, румяный, остроносый, честолюбивый, он в свободное от тренировок время занимался зубрежкой, чтобы сдавать все на «отлично». Унаследовав немецкий характер отца, Вольфи отличался от по-итальянски театральной, сверхэмоциональной Наташи. Ничего не смыслящий в любви, он мечтал жениться на Флоре. Обняв Китти, притянул к себе Флору. Он страстно жаждал поцелуя, но ограничился пожатием плеча.
– Ты победил Флитли? – спросила Китти.
– Камня на камне не оставил.
Вольфи достал из холодильника жестянку пива.
– Сколько очков?
– Сто двадцать и трое воротцев.
– Да это просто здорово.
«Китти прелесть», – подумала Флора, никогда и не интересовавшаяся крикетом.
– Они разозлились, – продолжал Вольфи. – Когда мы выходили из автобуса, девятый номер из Флитли, засмеявшись, спросил: «Ну и как вам нравится учиться в этой второразрядной школе?» Я ответил: «Не знаю, только поступил» – а потом мы их сразили наповал. Здорово было.
Он развернул школьную фотографию. Флора и Наташа взвизгнули: в третьем ряду, как раз позади мисс Боттомли, стояла Флора в маске гориллы.
– Их отпечатали шесть сотен и большинство разослали, даже не посмотрев, – сказал довольный Вольфи. – Боттомли прослывет хулиганкой.
– Хулиганкой с гориллами, – сказала Флора. – Китти, посмотрите.
Китти рассмеялась до слез.
«Да она не намного нас старше, – удивилась Флора и, понаблюдав, увидела, что, хоть Китти и не красавица, у нее очень милое лицо, и она вовсе не заслуживает такого отношения Наташи.
– Ты здесь прекрасно вышла, Таша, – проговорила Китти, возвращая фотографию.
Не по возрасту чувственная, Наташа обладала густыми черными кудрями, темными глазами с тяжелыми веками и большим ртом. Видя их смеющимися и заметив, как рука Вольфи скользит по тонкой талии Флоры, Китти ощутила прилив зависти. И тут, в ужасе обернувшись, она чуть не выронила салатницу, потому что комната погрузилась во тьму: приземлившийся самолет Раннальдини закрыл солнце.
– Вот тебе и на, – произнес Вольфи, собиравшийся после обеда поваляться с Флорой в густой травке.
– «И тут налетела стая чудовищ, черных, как бочки со смолью», – сказала Флора.
Только Наташа была в восторге оттого, что через пять минут дом наполнился звуками Малера и внутрь вошел Раннальдини. За ним следовала Таблетка, любимый и свирепейший ротвейлер, чуть не бросившийся на Наташу, рванувшуюся обнять отца. Но Раннальдини прикрикнул на него, дав чувствительного пинка в ребра, от которого тот взвыл.
– Я слышала, вы и своих солистов запугиваете, – с укоризной выговорила Флора.
– Отменили запись? – спросила Наташа.
– Я поднял всех пораньше, чтобы успеть до жары.
Приобретя дом, Раннальдини в нем завел железный порядок. Блестящий кулинар, частенько воскресные обеды он готовил сам, так же искусно, как и дирижировал. Он мог колдовать одновременно над пятью кастрюлями, все смешивая, пробуя и гоняя Китти, как прислугу. Но сегодня, поскольку обед уже был готов, он умышленно заставил всех ждать, отправив Китти за спиртным для него и проверяя конспект из посланий почты, факса и телефонных сообщений. Находя ошибки, он ворчал, как Таблетка, лежащая у его ног.
Он обратил внимание на сообщение видного композитора, что концерт в «Альберт-холле», с которого сбежала Флора, был самым удивительным событием в музыкальной жизни.
– Жаль, что ты его недослушала, – протянул Раннальдини письмо.
– Надо полагать, старый подхалим хочет всучить вам очередную симфонию, – ничуть не раскаиваясь, возразила Флора. – А вообще-то я думала, что Дон Жуан очень застенчив. И если не нравится Штраус, мне его слушать ради Раннальдини? Вы можете продолжать репетировать это сентиментальное произведение, но все равно ничего не получится. Я думаю, для Штрауса действительно наступило бы время «Четырех последних песен», знай он, что Гермиона будет их исполнять. Голос моей мамы намного прекрасней, чем чириканье этой канарейки.
В ужасе оттого, что Раннальдини терпит эти насмешки, Китти, не глядя, готовила майонез.
– Исключительней голоса нет, – холодно сказал Раннальдини.
– Да ведь дело-то в страсти и искренности. А у Гермионы нет души.
Под рыжей челкой зеленые глаза Флоры, удивительным образом совместившие и коричневые Джорджии, и лазурь Гая, наполнились презрением и отвагой.
«Я должен заполучить эту девочку в постель», – думал Раннальдини.
– Мы так и не дождемся обеда? – раздраженно бросил он Китти.
А когда та поставила блюдо с розовой морской форелью и соусник с желтым майонезом, Раннальдини заметил, что это, должно быть, зеленый соус. Салат из зелени, включавший крошечные кормовые бобы и молодую картошку, он не удостоил комментариев и только отверг бутылку «Мюскадета», отправив ее в ужасное подземелье за «Санкерром».
– Почему бы вам самому немного не размяться и не сходить за выпивкой? – сказала Флора, разворачивая зеленую салфетку. – С какой стати Китти должна носиться, как бармен в «Счастливом часе»?
Но Раннальдини, как обычно, изучал кроссворд в «Таймсе», заполняя его так же легко, как паспортный формуляр.
– «Кто, подобно черному лебедю, в предчувствии смерти поет безмятежную песню?»– спросил он у собравшейся компании. – Надо полагать, вы, болваны, не знаете.
– Святая Сесилия, – сказала Флора, принимая от Китти тарелку с морской форелью. – Вкуснятина, и как красиво.
