Говори со мной по-итальянски (СИ) - Тонян Лаура (книги онлайн полные .TXT) 📗
Наши дни…
Ева
— Что происходит? — озвучиваю я вопрос, который звенит у меня в голове колокольчиком.
Испуг, которым отравлено мое сознание, заставляет крепче прижать к груди перчатки, а если бы было возможно отойти ещё дальше от парней, я бы так и поступила, но, увы, я и так вжата в самый угол, а они находятся в паре метров от меня. Ни что не говорит о том, что ребята собираются нападать. Просто очень смущает это место, наше общее здесь присутствие и ринг.
— Вы же не… — Глубоко вздохнув, я начинаю трезво мыслить, и в моей голове, наконец, появляются идеи, зачем мы все тут. — Вы же не думаете, что я буду…
Лукас отзывается первым:
— Будешь, — приказывает он. — Я заслужил это. — После он кивает ладонями на своих приятелей. — И они тоже. Так что ты будешь.
В полном недоумении я отрицательно качаю головой, но это абсолютно автоматическое действие, мне не поддающееся.
На самом деле, я ещё до конца не могу осознать реальность происходящего момента. То есть, все правда? То есть, они предлагают побить себя, а я все ещё держу в руках перчатки.
Но спустя несколько долгих молчаливых минут, заполненных только моим тяжелым и взволнованным дыханием и их — размеренным, я понимаю, что должна сделать. Наконец, частички пазла складываются вместе, создавая целостную картину, которая совершенно логична и оправдана. Я заслужила этот день и этот бой.
Медленно натягивая бойцовские красные перчатки, я растягиваю удовольствие от будущего фееричного действия. Я смотрю в глаза всем троим по очереди, и даже всегда спокойный Дейл, с которым, похоже, мне удалось создать контакт, сейчас выглядит крайне встревоженным и возбужденным. Ощутив запал, ощутив радость от того, что они сами пришли и предложили причинить им боль, я даже забываю, зачем здесь. Это такое странное чувство — желать отомстить, но, уже не представляя в этом смысл жизни. Может быть, это значит, что стало легче? Может, это значит, что больше не больно? Не обидно. Не хочется рвать на себе волосы, мечтать отмыться от смрада и унижения.
Делая несколько шагов, что приближают меня к парням, я замечаю, что они по-прежнему стоят на своих мечтах, даже не думая двигаться, чтобы избежать моих возможных ударов.
Никто из них не пытается защититься. Я пытаюсь представить заново ту ночь, прокрутить ее в сознании, как делала это раньше. Как делала это пять лет подряд. Но, признаться честно, ужасные картинки не хотят складываться вместе. Это то ли помогает мне, то ли уничтожает меня. Я не могу понять, почему слова, произнесенные, к примеру, Маркусом в ту ночь, больше не ранят? Да, разумеется, быть может, отпустило, но воспоминания об их угрозах всегда отдавались дрожью в моем теле.
А теперь… ничего.
Ничего.
Но я все равно с азартом замахиваюсь, и первый, кто получает от меня по лицу, — это Лукас Блэнкеншип. Его голова метнулась в сторону. К счастью, на губах парня не наблюдается ухмылки, ведь мне не удалось уложить его. В ход идет левая рука, и я бью по другой скуле. Не знаю, притворяется ли он, или сила моего удара действительно нехилая, но Лукас падает на маты. Он валится на спину, однако придерживает вес на локтях, а через несколько секунд уже поднимается. Не даю ему сделать этого. Крепко давлю на живот ступней, заставляя его оставаться в прежнем положении. Сначала в лазурных глазах Лукаса блестит согласие и частичка поражения, и только потом он больше не делает попыток встать на ноги. Когда он сдается, я отвожу правую ногу назад, ощущая, как внутри меня пылает пожар. Чувствую, как мои пальцы соприкасаются с его богатенькой рожей, и во второй раз Блэнкеншипу приходится невольно и приглушенно застонать от боли, когда его лицо повернуто от меня. Взглядом он упирается в лодыжки Маркуса, стоящего невдалеке от него самого.
Прилив сил делает меня счастливой. С каждым нанесенной затрещиной, оплеухой, с каждым новым толчком, наполненным агрессией, с очередным ударом я становлюсь другой: более живой и уверенной в себе. Я возвращаю себе то, что они у меня отняли, и даже больше.
— Bаstаrdо[1]! — со всей мощи кричу, врезаясь твердой перчаткой в физиономию Марка.
В отличие от Лукаса, он не продержался, не смог выдержать первое нападение, и сразу повалился вниз.
— Fеcciа[2]! — интонация только возрастает, а с нею и желание покалечить всех троих.
Я поднимаю ногу и бью ее в ребра Маркуса, когда он все таки довольно быстро встает. Чего делать не должен был, оттого дыхание сбивается, злость окутывает все мысли.
— Sопо d'аccоrdо cоn оgni tuа pаrоlа[3], — отвечает он мне на прекрасном итальянском.
Я останавливаюсь, взглянув на него сверху вниз, потому что он снова на матах, как и его дружок.
— Этого мало, — говорю ему по-английски.
Он полностью расслабляется, разводит руки и ноги в стороны.
— Тогда делай со мной, что хочешь. Можешь побить, исцарапать, … сжечь?
И я бы сожгла, не будь уголовное наказание настолько реальным. Сожгла бы? Смогла бы? Решилась? Я опускаюсь на колени рядом с Маркусом Ферраро. Меньше пары секунд разглядываю его лицо, на котором уже проявляется большой синяк. А потом хватаю пальцами его мощную шею. Сдавливаю.
Сил у меня, по всей вероятности, не так много, поскольку он никак не подает виду, что задыхается, или что ему больно.
— Я помню все, что ты говорил, — шепчу пугающе и грозно, не притворяясь ни на йоту. — Каждое твое слово. А ты? Ты помнишь?
Молча, Марк только смотрит на меня, ничего не предпринимая. Не убирает мою ладонь, не кивает, не моргает.
Его взгляд, в котором есть что-то мне не понятное, убивает.
Я не придумал ничего лучше, чем начать оскорблять тебя, унижать перед парнями, чтобы они почувствовали к тебе отвращение и отстали., — вспоминаю я слова Лукаса, сказанные в баре на первом этаже моего дома.
Говорю тебе со всей ответственностью, никто бы из нас не сотворил бы такого, прибывая в трезвом состоянии…, - его оправдания, которые тогда мне совсем не хотелось слушать, сейчас одно за другим всплывают в памяти.
Пальцы сами собой разжимаются на горле Ферраро, и лишь теперь я могу видеть, что наделала. Вначале я слышу, как он ловит ртом воздух, старается незаметно сделать вдох, но я улавливаю, каким глубоким он был. А после покраснение в области шеи Маркуса моментально бросаются в глаза. Я сжимала его горловину намного мощнее, чем предполагала. И, скорее всего, когда задумалась, сделала ему больнее, чем хотела.
Вовсе неестественное ощущение: мне хочется попросить прощения за это, но я себя останавливаю, потому что Марк получил свое заслуженно. Краем глаза наблюдаю за Лукасом: он даже не поворачивается, сохранившись в том же положении, в котором я его оставила. Сама не понимаю, как так вышло, что я с трудом глотаю воздух, но я не чувствую себя дискомфортно. Словно все так, как и должно быть. Дейл помогает мне подняться с колен, хоть я и не просила его об этом. Он смотрит на меня внимательно с высоты своего роста.
Убедившись, что я в порядке, позволяет себе отойти буквально на полшага.
— Давай, — говорит парень, разводя руками.
Он дождался своей очереди и теперь желает получить порцию моего гнева. Это он снял с меня трусики в ту ночь. Я помню, как Дейл лапал меня за задницу. Мое тело содрогается от кадров, встающих прямо перед глазами, затмевающих настоящее время.
— Пойдем отсюда. Я не хочу смотреть на уродину, которая ещё и истекает кровью.
— Мы случайно не лишили девственности свинку?
Если бы Лукас тогда не вмешался, наверняка дело дошло бы… до проникновений, но, к счастью, ничего такого не случилось. К счастью… Я усмехаюсь про себя с грустью, опустив глаза. Под ресницами уже появляются слезы, которые я не собираюсь сдерживать. Пускай текут, смывая всю ту боль, что мне довелось пережить. Пускай текут, забирая с собой печаль, ведь в моей жизни ее слишком много. Я больше не хочу день изо дня съедать себя изнутри, вспоминая о той ночи. Я НЕ ХОЧУ!
