Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни (полная версия книги .TXT) 📗
— Мы не пахнем формальдегидом, — уверяю Финна. — Мы пахнем цветами. Похоронными цветами. Хотя это не намного лучше.
— Говори за себя, — ворчит он. — Так что?
Я пожимаю плечами.
— Видимо, папа всё-таки собирается сдать его в аренду.
Финн секунду смотрит на меня, прежде чем вновь перевести взгляд на дорогу.
— Серьёзно? Не знал, что мы так сильно нуждаемся в средствах. У нас есть деньги с маминой страховки и выручка от похоронного бюро.
— Колледж обходится дорого, — шепчу я. Потому что это единственное объяснение, которое приходит мне в голову, не считая того, что, возможно, папа просто хочет довести до конца их с мамой план. Финн кивает, поскольку это приемлемый ответ. Понятно, что учёба двоих детей обойдётся дорого.
Остаток пути мы едем молча, и так же молча идём по стерильным коридорам больницы, лишь кеды скрипят по вощёному полу.
— Встретимся здесь через час, — буднично говорит мне Финн, словно отправляется за покупками, а не чтобы поговорить о своём психическом заболевании с другими психически нездоровыми людьми. Финн всегда несёт свой крест как чемпион.
Я киваю.
— Буду ждать здесь.
Потому что я всегда здесь.
Он уходит не оглядываясь, исчезая в терапевтической комнате. Смотря ему вслед, не могу удержаться от мысли, в миллионный раз приходящей мне в голову, что я тоже легко могла родиться с САР. Это и пугает меня, и заставляет чувствовать себя виноватой. Пугает, потому что иногда я беспокоюсь, что это расстройство может совершенно неожиданно проявиться и у меня. А виноватой — потому что именно я должна была родиться с этим. Ведь Финн несомненно лучше меня.
Я появилась на свет первой и была крупнее и сильнее, несмотря на то, что в действительности Финн лучше. Он умный, забавный и остроумный, а его душа всё такая же добрая, какой наделяют нас свыше. Он заслуживает быть здоровым.
Не я. Я язвительная, саркастичная.
Матушка-природа иногда такая стерва.
В крытом дворике с застеклённой крышей я нахожу ближайшую скамейку и, свернувшись калачиком под абстрактной картиной птицы, достаю книгу. Погружаясь в чтение, я убиваю сразу двух зайцев. Во-первых, это даёт людям понять, что я не в настроении разговаривать. Честно говоря, оно у меня бывает редко. Во-вторых, чтение убивает скуку во время ожидания.
По мере того, как я погружаюсь в блаженный вымысел литературы, звуки больницы постепенно превращаются в гудящий фон. Фантазия сама по себе помогает лучше всего. Именно так я пережила свои школьные годы, читая за обедом и на трудных уроках, когда никто со мной не общался, а теперь художественная литература помогает мне пережить долгие часы ожидания Финна в психиатрическом крыле больницы. Благодаря ей я могу игнорировать пронзительные, многоголосые крики, раздающиеся в коридорах. Потому что, если честно, я не хочу знать, о чём они кричат.
Я пребываю в своём воображаемом мире бог знает сколько времени, пока не чувствую, что кто-то пристально смотрит на меня.
Под «чувствую» я в буквальном смысле подразумеваю, что ощущаю это, словно кто-то протягивает руку и пальцами касается моего лица.
Подняв взгляд, я глубоко вдыхаю, когда встречаю тёмные глаза, прикованные к моим. Они настолько тёмные, почти чёрные, а энергии в них достаточно, чтобы заморозить меня на месте.
К тёмному взгляду прилагается парень.
Мужчина.
Ему, вероятно, не больше двадцати или двадцати одного, но всё в нём словно кричит, что он именно мужчина. В нём нет ничего мальчишеского. Абсолютно. Я вижу это в его глазах, в том, как он держит себя, в проницательной манере, с которой он подмечает своё окружение, а потом изучает меня с особой сосредоточенностью, как будто мы каким-то образом связаны узами. В его глазах миллион противоречий… отчуждённость, теплота, таинственность, очарование и что-то ещё, чего я не могу определить.
Он мускулистый, высокий и одет в поношенную чёрную толстовку с надписью «Тебе не понять всей иронии» оранжевыми буквами. Его тёмные джинсы опоясывает чёрный кожаный ремень, а средний палец обхватывает простое серебряное кольцо.
Тёмные волосы падают ему на лицо, и рука с длинными пальцами нетерпеливо откидывает их назад, и всё это время его глаза не покидают меня. Его челюсть сильная и мужественная, с едва заметным намёком на щетину.
Его взгляд по-прежнему прикован ко мне, подобно молнии или проводу под напряжением. Я чувствую заряд, пробегающий по коже, словно меня касается миллион крошечных пальцев, заливая румянцем мои щёки. Лёгкие трепещут, и я с трудом сглатываю.
А затем он улыбается мне.
Мне.
А всё потому, что мы незнакомы, и он ничего не знает обо мне.
— Кэл, ты готова?
Голос Финна нарушает мою концентрацию, а вместе с ней и момент. Я почти в замешательстве смотрю на брата и понимаю, что он ждёт меня. Час уже прошёл, а я даже не заметила. С трудом встаю, ощущая сильное волнение, но не понимая причины.
Хотя понимаю.
Уходя с Финном, я оглядываюсь через плечо.
Сексуальный незнакомец с тёмным-тёмным взглядом исчез.
3
TRIBUS
Финн
ДаПошёлТы. ТыНичегоНеМожешьСделать. ПричиниМнеБольТвоюМать. ТыНичегоНеМожешьСделать. ТыТакВлип. СделайМнеБольно. СделайМнеБольно. СделайЕйБольно. НичегоНеМогуСделать. УбейтеМеня.
Я, как обычно, игнорирую их… голоса в моей голове, которые постоянно что-то нашёптывают и мерзко шипят. Они всегда на заднем фоне звучат в ушах. Их несколько: в основном женские, но есть и мужские. Последние игнорировать труднее всего, поскольку иногда они похожи на мой собственный.
А свой собственный голос очень трудно игнорировать.
И хотя большую часть времени я могу отодвинуть их на задворки сознания, я не в силах заставить их уйти насовсем. Даже разноцветные таблетки, которые я принимал каждый день, не могли заставить их замолчать, не всегда.
Всё равно они не помогали, и меня от них тошнило, поэтому на днях я добавил ещё одну рутинную обязанность к своему списку дел. Она легкая: вычёркивать задания из списка.
Перестать принимать таблетки.
Не говорить Калле или папе.
Я представляю себе свой мысленный список с идеальной чёткостью, потому что только такой уровень сосредоточенности заглушает голоса хоть ненадолго. Мой список на белом тетрадном листе в голубую полоску с вертикальной розовой линией с левой стороны. Выполнив задание, я мысленно провожу линию, зачёркивая пункт. Это помогает хоть иногда чувствовать себя состоявшимся.
Без своего списка я не смогу продержаться и дня. Слишком тяжело без него думать, слишком трудно сосредоточиться. Без него я не могу даже казаться нормальным. На данный момент он мне необходим — ещё одна деталь, которая делает меня чокнутым.
Но никто, кроме Каллы и папы, не знает, насколько я сумасшедший. И даже они не понимают всей степени.
Они понятия не имеют, как я просыпаюсь по ночам и вынужден заставлять себя оставаться в постели, потому что голоса говорят мне сброситься со скалы. Чтобы остановить себя, я всегда ныряю в кровать к сестре, потому что, по неизвестной причине, она их успокаивает. Но Калла не может находиться со мной каждую минуту.
Она не всегда бывает рядом в течение дня, когда мои пальцы так и чешутся расцарапать кожу, выдернуть ногти, спуститься к подножию горы и с криком броситься под движущийся транспорт.
Почему мне захочется так сделать?
Из-за грёбаных голосов.
Они не замолкают.
Доходит до того, что я больше не знаю, что реально, а что нет, и это до чёртиков меня пугает. Но особенно сильно меня страшит то, что нас с Каллой вскоре разделят. Она думает, что мы собираемся в один и тот же колледж, и что я согласился учиться в Бёркли вместе с ней. Но я не могу. Не могу тянуть её вниз за собой. Я буду худшим человеком в мире, если поступлю так.
