Евангелие лжецов (ЛП) - Олдерман Наоми (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Парни хохочут, скинув сумки вниз, и не могут не удержаться от того, чтобы посмотреть подольше, чем им следовало, как люди отчаянно пытаются почистить себя, и один из них опрокидывает ванну с маслом, которое разливается жиром и зеленью по плиточному полу. Другой человек смешно подскальзывается и падает в масло — так здорово, словно те играют сцену для них — и поднимается, и опять падает, барахтается, поднимаясь, хватается и опрокидывает на себя еще одного, покрытого коричневой слизью. И еще один человек ломает себе руку громким хрустом, пытаясь удержаться от падения, и, очевидно, сломана кость, и это более всего смешно наблюдать. Я’ир катается от хохота на спине, а Гийора кричит в окно: «Назад в Рим!»
Парни, конечно, слишком погружены в рассматривание зрелища. Они не замечают человека, забравшегося на крышу по лестнице, пока он почти не добирается до них. Он не покрыт ни маслом, ни говном. Это солдат во всей его униформе, один из людей снаружи, охраняющих здание на случай атаки. Они не замечают, пока не начинает кричать Гийора, и Бар-Аво отрывается от вида барахтающихся в масле людей и видит этого солдата: глаза, как светящиеся камни, оскалены зубы, подняв Гийору над головой и сбросив того сквозь окно вниз. Гийора приземляется с громким хрустом, и Бар-Аво не видит, двигается ли тот после падения — на это нет времени.
Солдат вынимает свой меч, и трое их — Бар-Аво, Я’ир и Матан — вскакивают на ноги и решают убраться с крыши. У них нет оружия. Солдат орет и бросается на них. Я’ир почти выпадает с края одного окна, но Бар-Аво затаскивает его назад, дернув за пояс туники. Улучив момент, солдат попадает мечом Я’иру, и лезвие меча краснеет. Я’ир кричит, напуганный, нервный, словно ребенок. Удар солдата отрубает кусок из поднятой вверх руки Я’ира, и, увидев это, Бар-Аво овладевает такой гнев, что он бросается вперед, не соображая ни о чем, кроме как о своей злости и о том, как ее вылить.
Ему везет. Если бы он задержался на мгновение или поскользнулся бы, то удар мечом пришелся бы по задней части его шеи, и голова слетела бы в окно на плиточный пол внизу. Он успевает пригнуться, а солдат, увидя танцы Матана позади себя, замирает на мгновение.
Бар-Аво отчаянно пинает солдата в колено и попадает в нужное место — в сторону. Колено отвечает треском, и солдат падает на колени, кричит и пытается схватить Бар-Аво за тунику. Он ловит его, он хватает его за воротник туники, он поднимает меч правой рукой, и Бар-Аво перехватывает правое запястье солдата.
Из них двоих — Бар-Аво слабее. Солдат давит рукой на него. Бар-Аво пытается удержать ее своей правой рукой, но сил не достаточно, и меч медленно опускается к его уху, к его лицу. И внезапно все меняется. Матан пинает солдата в спину, и этого момента внезапного освобождения давления вполне достаточно Бар-Аво. Он хватает запястье солдата и поворачивает меч в обратную сторону — к открытой мякоти горла над защитной пластиной.
Солдат опрокидывается на спину. Он задыхается, стонет и пытается схватить меч, вонзившийся ему в горло. Кровь пузырится, будто кровь ягненка, зарезанного жертвоприношением. И он умирает также быстро, тут — на черепице крыши, и липкая кровь капает вниз через открытое окно. Они какое-то время просто смотрят на случившееся, ошеломленные и молчащие, и только крики из бань напоминают им о том, что им следует бежать, вскарабкаться по стене и скрыться из виду.
Бар-Аво не стремился к этому, но и не пытался избечь. Он не ощущает ничего — ни огорчения, ни шока, ни жалости, лишь, пожалуй, удивление от простоты случившегося. И некое удивление собой, своему спокойствию. Теперь он знает нечто о себе, чего не знал ранее, что он может спокойно убить человека. И думает он: может пригодиться.
Ав-Рахам, услышав, поздравляет Бар-Аво перед всеми своими людьми и говорит: «Первый из многих!» И Бар-Аво соглашается. Да. Первый из многих.
Время ответных мер. Рим точно не знает, кто напал на бани и убил солдата, а Гийора каким-то чудом сумел отковылять оттуда со сломанной лодыжкой прежде, чем его могли схватить и допросить, и поэтому люди Префекта ловят несколько десятков молодых людей и хлещут их плетьми на рынке. Они казнят шестерых за «затевание беспорядков». Ав-Рахам посылает деньги и обещания помощи семьям тех молодых людей. Рим ничего не выигрывает.
Бар-Аво вскоре женится, потому что смерть неким образом заострила его, и становится недостаточно просто быть с девушками каждую ночь. Ни у одной девушки нет ребенка от него, но в какой-то момент у него появится ребенок — он уверен, и эта мысль, что ему придется жениться на девушке из-за ребенка, заставляет думать его, что пришло время жениться.
Ему не надо заниматься поисками жены. Есть много девушек подходящего возраста — пятнадцати и шестнадцати лет — среди дочерей у друзей Ав-Рахама, и они миловидны, добры и считают его привлекательным. Ему нравится одна из них — Юдит, не из-за ее широких бедер и круглых ягодиц, а потому что она, похоже, понимает его.
Он не спал с ней; будет неправильным делать так с дочерьми этих мужчин. Но, однажды, он сидели вместе в амбаре во время ливня, и он рассказал ей, как страстно мечтал, чтобы его мать гордилась им, и хотел бы заботиться о ней до конце ее едней, и тут Юдит положила свою голову ему на плечо и произнесла: «Она не знает, как ей повезло, что у нее есть такой сын, как ты».
Он поцеловал ее в губы, и вкус ее поцелуя слегка напоминал вкус вишни, и он захотел продолжения поцелуя, но она отвела его руки и немного отодвинулась от него.
«Ты думаешь, что все достается тебе легко?» говорит Юдит, «но в один прекрасный день будет что-то, чего ты не получишь, и что ты тогда будешь делать?»
«Я попрошу твоего отца вместо тебя», отвечает он, рассмешив ее.
Отец Юдит — один из зелотов — черезвычайно обрадован предложением будущего зятя и тут же соглашается.
Она — хорошая девушка и рожает ему шестерых детей за шесть лет, и каждый из них полон здоровья. Четыре мальчика и две девочки, и Бар-Аво неожиданно для него становится отцом для стольких многих крохотных очаровательных людей, которых Юдит каждый вечер дает ему для вечернего омовения перед сном, и они спрашивают его — не принес ли он для них яблок, и рады подаренному им блестящему камню или куску засохшей глины.
Юдит, всепонимающая, не задает вопросов, где был он в течение дня, или с кем виделся, и о чем они говорили. Она знает, где они хранят кинжалы, завернутые в кожу на крыше, и знает, чтобы дети держались от тех подальше. Она знает, какую дать ему еду с собой, когда он неожиданно заявляет, что исчезает на несколько дней, и кого спросить о нем, если он отсутствует дольше обещанного. Она спокойна, когда он оставляет ей записку, заткнутую в детские пеленки, чтобы она отнесла ее продавцу соленой рыбы на рынке.
Его работа в те дни — набирать последователей. Их движению необходима армия, и каждый человек должен быть принят в нее по отдельности.
Он добирается до Акры, затем до Галилеи и ведет разговоры с сильными мужчинами, закидывающие свои рыбацкие сети в огромное озеро. Их руки — узлы мускулов. Их бедра подобны стволам деревьев. Их тела полны мышц, как у быков. Они могут так воткнуть копье или меч в тело противника, что пробьет того насквозь. Ему нужны такие люди. Так накапливается мощь, и понимает он. Тяжелым трудом, оставаясь верным тем, кто помогает тебе, и набирая своих собственных последователей. Наступит день, когда не будет Рима. Но до этого дня он медленно, потихоньку станет сильнее и могущественнее.
«Пошли, следуйте за мной», обращается он к рыбакам, «последуйте за мной и освободим страну от тиранства».
«Мы не можем последовать за тобой», отвечают они, «нам надо вытащить улов рыбы и накормить наши семьи».
И говорит он: «Разве не Бог — Повелитель всего?»
И говорят они: «Да».
И вопрошает он: «Разве не позаботится Бог о детях Его, если они всего лишь последуют за Ним?»
И один из них, похоже, более любопытный, чем другие, говорит: «Как последовать нам?»
