Любовные игры - Роджерс Розмари (е книги .txt) 📗
Марко взял ее руку и положил туда, куда хотел, дивясь ее сопротивлению. О Господи! Теперь-то чего ей нужно? Ухаживания? Предварительной игры?
— Дилайт, — почти ласково начал он. Сара отреагировала новым приступом гнева и резко отдернула руку. И почему только он постоянно напоминает ей, что ласкает не ее, а ее жизнерадостную, любвеобильную сестру, которая похвалялась, что испытала почти все на свете?
«Не забывай правильную перспективу, Сара!» — приказал внутренний голос.
Она многообещающе улыбнулась и взяла Марко за плечи.
— Ты слишком торопишься. Когда я делаю массаж, то предпочитаю начинать сверху.
Он взглянул на нее с подозрением, однако потом откинулся на стенку ванны и одной рукой обнял ее за талию.
— В таком случае чего же ты медлишь? Имей в виду: вода не вечно будет оставаться теплой.
Глава 28
Потом она, конечно, пожалеет о своей податливости и о том, что слишком скоро уступила его домогательствам. Но в мраморной ванне было так тепло: вода благодаря тому, что Серафина что-то насыпала в нее, источала ароматы, а рука Марко так медленно скользила от ее талии к основанию шеи, покрытому густыми, мокрыми прядями волос!.. Потом эта рука погладила ее плечо, исследовала контуры грудей и задержалась на напрягшемся в ответ темно-коричневом бутоне.
Сара по-прежнему держала его за плечи. Она невольно поглядела вниз, чтобы полюбоваться контрастом — его смуглой кожи со своей — все еще довольно светлой. Его пальцы вновь вызвали в ней потрясающие ощущения. Сара застонала и крепче прижалась к Марко.
— Поласкай меня, дорогая… Как я ласкаю тебя…
Другая его рука нашла ее под водой, и она едва не упала ему на грудь.
Большой палец Марко начал двигаться взад и вперед, так что Сара задрожала и перестала что-либо соображать.
— Поласкай меня, дорогая. Пожалуйста! — хрипло настаивал он, и ее потрясло это слово: «пожалуйста». Сара послушно нашла его рукой и сделала то, о чем он просил. Теперь в ее руке было средоточие Марко, его воплощенная страсть. Прошлой ночью «это» подарило ей неслыханное блаженство.
У нее было такое чувство, будто кануло в небытие ее неведение: она действовала, ведомая инстинктом. Найдя его восставшую плоть, ее рука ритмично двигалась, расточая умелые ласки, пока Сара не услышала его прерывистое дыхание и яростный шепот. Он почти грубо притянул ее к себе, расплющив нежные, трепещущие груди о свой могучий торс: нетерпеливые пальцы завершили подготовку, и он насадил ее на себя.
«Зверь! Зверь! Зверь!» Одно только это слово, как обвинение, билось у нее в мозгу, но было уже поздно останавливать себя или его: еще немного — и весь мир перестал существовать, остался только этот человек, к которому она льнула с неистовством утопающей, вонзая ему в плечи острые ногти, подскакивая и опускаясь, и вновь подскакивая, и вновь опускаясь в порыве всепоглощающей страсти, — и наконец, обессилев, со стоном припала к нему, почувствовав на своих губах соленый вкус его покрытой загаром кожи. Однако внутри нее все еще долго продолжало вибрировать, спазм следовал за спазмом, как запоздалые толчки после землетрясения.
— Адская кошка! Мегера! — то по-английски, то по-итальянски ругался Марко, приподнявшись на одном локте и хмуро глядя на нее. — Кажется, я предупреждал тебя, чтобы ты не давала воли когтям? Как теперь прикажешь объяснять эти царапины другим женщинам?
Сара лежала на спине, закрыв глаза, давая отдых своему сытому, утомленному телу. Как обычно, его слова разбудили в ней зверя. Другие женщины! Он смеет говорить о них сейчас! После всех тех интимных, страстных слов, которые он только что шептал ей в ванне и потом, когда отнес («Отнес!»
— с ликованием повторила она про себя) ее на постель, чтобы медленно начать все сначала.
Сара подавила в себе желание испепелить его взглядом.
— Ты хочешь сказать, что ни одна из них не сравнится со мной пылкостью?
Все мои прежние любовники бывали польщены, когда им удавалось довести меня до исступления.
— Выходит, я должен радоваться, что уношу на спине знаки твоей разнузданной страсти, которую так легко разжечь? Бедный Карло!
Действительно, бедный Карло! Но как он посмел в такую минуту упомянуть имя брата, с которым, согласно легенде, она все еще была помолвлена и в которого безумно влюблена!
Сара открыла глаза и встретила угрожающий взгляд Марко. У нее душа ушла в пятки, но она как ни в чем не бывало произнесла:
— Карло приходит от этого в восторг. И уж, конечно, умеет играть на мне гораздо лучше других. Поэтому-то я и выбрала его из всех, без сожаления пожертвовав остальными.
С какой великолепной наглостью смотрели на него эти лживые зеленые глаза, в то время как губы делали чудовищные признания! Ему стоило невероятных усилий не задушить ее на месте. Он ограничился тем, что изо всех сил тряхнул ее и увидел, что она испугалась.
— Карло! — процедил он сквозь зубы. — Боюсь, что тебе придется проститься с мечтой о замужестве. И вообще забыть о нем… и обо всех остальных, если на то пошло! Я знаю, какой развратной сучкой ты была — и остаешься в душе, но позволь предупредить, что я намерен держать тебя здесь в качестве наложницы до тех пор, пока ты мне не осточертеешь. До этого времени ты не ляжешь ни с кем другим, а будешь ублажать меня так и тогда, когда мне вздумается, ясно?
В приступе ярости Сара вонзила ему в лицо свои острые ногти, так что показалась кровь.
— Ни за что, черт бы тебя побрал!
В следующее мгновение ее ослепила острая боль: в глазах запрыгали огненные точки. Она не сразу поняла, что Марко с размаху ударил ее по лицу.
— Не следует забывать, что в моих жилах течет кровь предков-мавров. И вообще, дорогая, не выпускай джина из бутылки, если не уверена, что справишься с последствиями.
Плохо соображая от боли, Сара сердито замотала головой и, глотая слезы, произнесла:
— Ты не заставишь меня! Я тебе не рабыня!
— Будешь рабыней, будешь всем, чем я захочу! А если ты меня доведешь, я не постесняюсь, как мои предшественники, привязать тебя, распятую, к кровати и терзать твое белое тело, как заблагорассудится. Может быть, этого ты и добиваешься? — он понизил голос до вкрадчивого шепота, от которого у Сары кровь стыла в жилах. От него всего можно ожидать!
Она разрыдалась.
— Нет! Я постараюсь, чтобы все узнали… слуги… что ты силой удерживаешь у себя любовницу. Я пожалуюсь Карло, он возненавидит тебя. Всем расскажу… газетчикам… Интерполу! Я… я…
— Ничего ты не сделаешь и сама прекрасно это знаешь. Плотоядная маленькая лицемерка! — Рыдая, она извивалась в его руках. — Ты будешь в восторге от этого плена и в конце концов сама станешь умолять, чтобы я позволил тебе остаться.
— Ненавижу тебя! Никогда не перестану ненавидеть!
— Да? Так «докажи это, маленькая лгунья! Докажи нам обоим: себе и мне! Сара издала вопль отчаяния, но Марко уже перешел от ярости к притворной нежности, покрывая ее поцелуями, обезоруживая ее своим чувственным ртом и интимнейшими ласками рук, уверенно блуждавших по ее дрожащему телу.
— Ах, сага! Почему ты вынуждаешь меня терять человеческий облик? Прости, что я ударил тебя и заставил плакать! Как мне загладить свою вину? Может быть…
Он прижал свои губы к ее рту. И когда только он успел превратиться из дикого зверя в нежного любовника? Сара не хотела этих ласк, этих поцелуев.
Но ее протесты не имели никакого значения. Как ни борись, он все равно одолеет.
— Сага… Сапззшй… вот так… Хочешь, покажу, как страстно я тебя жажду? Не зажимайся так!
— Нет! Нет! — но ее возражения смолкли, когда он стал ласкать губами и языком все ее тело. Время от времени его рот, посасывая и покусывая, останавливался на самых интимных участках. Сара утратила способность думать.
Она стонала, извиваясь под ним… всецело принадлежала ему. Это была немыслимая пытка и немыслимое наслаждение. Его рот делал с ней все, что угодно, пока она, наконец, не вцепилась ему в волосы, почувствовав у себя внутри его язык. Небольшая бородка щекотала самые чувствительные точки. Вся в его власти, Сара выгнулась дугой. Последовали неслыханные конвульсии, и она закричала, не подозревая об этом, в пароксизме страсти и утоления.
