Atem (СИ) - "Ankaris" (читаем книги онлайн .txt) 📗
Так мы оказались в кабинете Ксавьера, где он со свойственным ему неиссякаемым энтузиазмом принялся рассказывать о новом спортивном инвентаре, о душевой кабинке, которую по его просьбе умудрились втиснуть в и так крохотную комнатку туалета. А я, точно какой-то восторженный турист, следовал по пятам своего гида, внемля его словам.
— Впрочем, какой смысл на всё это просто смотреть. — Подойдя к громоздкому шкафу, протянувшемуся вдоль стены за столом, раздвинул он зеркальные дверцы. Внутри висели два строгих чёрных костюма, на нижней же полке, под ними, аккуратной стопой была сложена тренировочная одежда. Ещё ниже — в ряд выстроенные кроссовки и туфли.
Первый час после полуночи. Машина Вольфа покинула парковку студии. Мы уже не тренируемся, а изобретаем изощрёно-извращённые вокально-спортивные состязания. «Упражнение на дыхание», — так обозвал сей новаторский метод Майер. Установив на дисплее беговой дорожки скорость ниже средней, восемь километров в час, мы бросили друг другу очередной вызов: бежать и петь, при этом, не сбивая дыхание, не фальшивя. Продержаться нужно было всего тридцать секунд. Восемь километров — это и не скорость-то толком. Поэтому, после двух ничейных раундов, сочтя нагрузку смехотворной, мы оставили время неизменным, ускорив темп. На скорости в одиннадцать с половиной километров Ксавьер облажался первым, свалившись на пол и скрючившись в истерике от неудачной попытки провизжать «War Machine» ACDC надрывным писклявым голосом Брайана Джонсона.
На этом соревнование завершилось.
59
Оправдав лучезарное божественное происхождение своего имени, воскресенье воскресило моё изнурённое тело слепящими солнечными лучами, бьющими через два высоких, но узких окна гостиной. Майера в квартире не обнаружилось. Взглянул на часы — час тридцать две. Кажется, именно в это время мы и покинули студию. Набрал Ксавьера. Он в офисе, работает с раннего утра, там возникли какие-то дела, когда освободится — не знает. Несмотря на то что матч начнётся в пять, эта неопределённость, касаемо занятости Майера, оставила лёгкий неприятный осадок опаски.
Перекусив всё в том же кафе, стоит отметить, единственным в округе, открытым аж с девяти утра, я направился в Gun Records. На первом этаже здания, с северного входа, располагался музыкальный магазин, где был представлен широкий ассортимент дисков, кассет, виниловых пластинок и атрибутики различных музыкальных групп — всё, так или иначе, выпускавшееся под знамёнами «GUN» и «Sony BMG». Почему-то наш последний альбом до сих пор красовался на полке под названием «Новинки». Рядом, на завешанной футболками стене, на чёрной ткани я заметил знакомый принт: деревянный крест, к которому ржавыми гвоздями было прибито истекающие кровью и воспламенившееся сердце — обложка нашего альбома. В эту секунду, вспыхнувший во мне импульс, заставил совершить то, что до сегодняшнего дня я никогда не делал. Я купил футболку своей же группы. Женскую футболку. По непонятной мне причине, я не хотел, чтобы Майер увидел меня вместе с этой вещичкой. Поэтому, вместо его кабинета, я потащился обратно в квартиру, где и застал его самого. Ксавьер говорил по телефону, не обращая внимания ни на меня, ни на мои глупые действия по заметанию «следов преступления».
60
Квартира Майера находилась на втором этаже старой, аристократичной пятиэтажки на Массенбергштрассе, в самом сердце Бохума. Здесь всё было рядом: торговые центры, банки, вокзал, отели, клубы, театры, кинотеатры, спортивные площадки, бесчисленные закусочные, кафе и рестораны, спа-салоны, парикмахерские и даже дом моды. Домашняя арена «Бохума», Рурштадион, тоже совсем близко — в пятнадцати минутах езды — на Кастроперштрассе.
Мы приехали за полчаса до начала игры, и долго не могли найти место для парковки — всё плотно заставлено автомобилями «прибывших заранее». Пришлось оставить машину во дворе какой-то Католической Клиники, а оттуда, уже не на шутку опасаясь опоздать, добраться до стадиона бегом. Вместимость Воновия Рурштадиона — около тридцати тысяч человек, и он всегда плотно заполнен. К нашему счастью, уровень сервиса и безопасности оказался первоклассным, и мы быстро прошли внутрь к своим местам, находившимся несколькими рядами выше скамейки запасных «Вольфсбурга».
Команды появились на поле без задержки. «Бохум» — в синей форме, «Вольфсбург» — в зелёной. Главный судья, Петер Гагельманн, даёт стартовый свисток, и трибуны взрываются оглушительным ором. Наши с Ксавьером голоса, вторя зрителям, срываются на пронзительный крик, словно мы одни из тех несуразных подростков, приехавших в Детройт на концерт Kiss. Я уже и забыл какого это — быть фанатом.
Проходит четыре минуты, и мы снова неистово орём: в наши ворота назначается штрафной. Эпалле навешивает на выстроившуюся стенку, и Шестак замыкает подачу головой, направляя мяч прямиком в сетку. «Бохум» открывает счёт. К двенадцатой минуте приходит окончательное осознание того, насколько беспомощна наша оборона.
Восемнадцатая минута. Марчин Мициел получает великолепную разрезающую передачу от Шестака и, совершая неимоверный рывок, оставляет защиту «Вольфсбурга» позади себя, выходя один на один с вратарём, которому ничего не остаётся, как выйти на несущегося на него форварда и попытаться пойти в подкат. Но вместо мяча, он бьёт по ногам Мициела. Гагельманн останавливает игру и указывает на точку. И на девятнадцатой минуте Марсель Мальтриц реализует одиннадцатиметровый, а Симон Йенцш получает заслуженную жёлтую карточку. Счёт: два — ноль. Фанаты «синих» торжествующе ликуют.
Сорок вторая минута. Очередная успешная передача от Шестака, и Дэнни Фукс отправляет мяч в ворота «Волков». Три — ноль.
Сорок четвёртая минута. И опять наша защита лажает по полной. Эпалле отдаёт мяч Шестаку, выводя того один на один с Симоном Йенцшем. Четыре — ноль. Кажется, мои голосовые связки работают на пределе своих возможностей.
Команды уходят на перерыв. А мы — за чем-нибудь прохладительным. После столь разгромного счёта мизерная надежда на победу «Волков» окончательно умирает.
Второй тайм. Сорок девятая минута. Угловой. Передача Парайба Шеферу. И мы не верим собственным глазам: «Вольфсбург» закатывает свой первый мяч. А затем, семь минут спустя, Графите, с подачи Шефера, забивает второй мяч в сетку «синих». Жалкая надежда хотя бы на ничью зарождается в нашем сознании. В ушах стоит гул фанатского сектора «Волков», а от напряжения начинают потеть ладони. Ещё семь минут спустя наше торжество вдребезги разбивается ответным, пятым, голом «Бохума». Синяя часть Рурштадиона раскатывается протяжным гортанным рыком и аплодисментами. Горький привкус поражения начинает ощущаться на языке, и мы опускаемся на свои кресла. Но десять минут спустя с неистовым ором «Графите!» снова подрываемся с мест, вскакивая на ноги, словно разорвавшийся в микроволновке попкорн. Третий гол «Вольфсбурга».
Восемьдесят девятая минута. Время предательски летит вперёд. Счёт прежний.
Девяностая минута. Дополнительное время. Обе команды смертельно устали и играют на последнем издыхании. Мои лёгкие, ощущая их боль, тоже горят. Раздаётся финальный свисток. Пять — три. Хозяева одерживают победу. Но, несмотря на потерянные очки, матч был поистине зрелищным. Ни я, ни Ксавьер не пожалели, что пришли сюда сегодня. Переполненные бешеными футбольными эмоциями, мы ощущали необходимость в продолжение «шоу». Поэтому сразу же после игры мы решили заскочить переодеться и отправиться на одну из близлежащих спортивных площадок.
61
После ослепительного прожекторного света на Рурштадионе, ночь за его стенами особенно ярко подчёркивала временной контраст. Будто вынырнули в совершенно иной мир. А ведь всего лишь начало восьмого. До квартиры добрались только через час. На дорогах творилось какое-то автомобильное безумие. Не мудрено: двадцать тысяч зрителей покидают стадион разом.
