Просто не забывай дышать (ЛП) - Шиэн-Майлса Чарльза (книги онлайн .txt) 📗
Господи, был ли я чертовым невротиком? Было ли это просто так? Я винил себя за многое. В конце концов, я был ребенком, который винил себя за снижение дохода, что привело к побоям матери.
Но видите ли, это не моя вина. Она была его. Я не ударял ее. Мой сукин сын, чертов отец делал это снова и снова, и в конце концов не важно, что я сделал или не сделал. Все, что я делал – защищал себя. Защищал себя от боли. Защищал себя от родителей, которые были, мягко говоря, ненадежными. И давайте взглянем правде в лицо... моя мать, наконец, выгнала его, присоединилась к обществу анонимных алкоголиков во время моего первого года обучения в школе. Это многое значит, но это не изменило того, что случилось со мной. Не изменило того, что я воздвиг вокруг себя барьер.
В конце концов, Алекс была той, кто страдал из-за этого.
В нашу последнюю ночь в Израиле она подталкивала меня сказать ей, чего я хотел. Собирались ли мы быть парой? Собирались ли остаться вместе, не смотря на расстояние, не смотря на боль разлуки? Или мы вернемся домой, возвращаясь к встречам с другими людьми, медленно забывая друг друга, медленно забывая нашу первую любовь, а затем – конец. Возможно, думать друг о друге несколько лет, или столкнуться друг с другом где-то через десять лет и вспоминать несколько минут?
То, что ей нужно было от меня три года назад, было ясным объяснением того, что я чувствовал. И я точно знал, чего хотел. Я хотел ее. Ничего больше. Но что сказать? Что это сделает меня уязвимым, так что я не буду в безопасности. Единственное, что я не собирался делать – рисковать, теряясь в другом человеке.
И по этой причине я потерял ее. Так просто. Мы позволили этому помешать либо одному, либо другому.
– Почему ты не можешь сказать, что чувствуешь? – кричала она.
– Потому что ты можешь сделать мне больно, – было единственным ответом.
Время отбросить этот страх. Я не мог быть для нее идеальным парнем. Я был немного безумен, покалечен и с некоторыми психологическими проблемами, небольшим повреждением головного мозга и многим другим. Но также я любил ее. И даже если это убьет меня, даже если она отошьёт меня, я никогда не впущу в свою жизнь кого-то еще, я собираюсь сделать все от меня зависящее, чтобы показать ей, что именно чувствую.
Один всегда может надеяться
(Алекс)
Так или иначе мы добрались до дома, без того чтобы я полностью развалилась на куски. Джессика передала мне молча телефон, и я сразу же стерла историю вызовов. Но я знаю, что очень скоро она придет ко мне с вопросами.
Вопросами, на которые у меня нет ответов. За эту поездку родители будут вполне невыносимы. Они всегда такие. Они хотят контролировать каждый момент моей жизни, начиная с классов, когда я выбирала с какими парнями встречаться, и им никогда не нравился Дилан. Хуже того, на протяжении средней школы, они подталкивали меня к парням из семей, которых они знали, с богатыми парнями, парнями с успешным будущим. Рэнди Брюер – один из таких парней, и когда мы вместе решили пойти в Колумбийский, они не раз намекали, что Рэнди был бы хорошим выбором для меня.
Если бы они только знали. Я уверена, что родители Рэнди, два самых амбициозных, самодовольных человека, каких я встречала в своей жизни, сделают все, что в их силах, чтобы опровергнуть обвинения, чтобы избежать огласки, очистить репутацию сына. Боже. Мой желудок снова сжался.
Дилан был сильным. Он был храбрым. Но было ли это слишком для него? Было ли это последняя вещь, которая, наконец, подтолкнет его к краю?
И я просто отвергла его вчера!
Не думаю, что возможно ненавидеть себя больше чем сейчас.
Конечно, просто попасть домой было важнее. Когда мы вышли из машины, Джессика и Сара, наконец, говорили друг с другом. Они начали ссориться из-за какой-то ерунды, и мама взволнованно пыталась заставить их прекратить это.
Наш дом четырехэтажный, в двух кварталах от Golden Gate Park, с видом на Сан-Франциско. На первом этаже наш гараж, затем гостиная, кухня и обеденная комната чуть выше. Моя спальня на четвертом этаже. Поднятие туда означало в первую очередь остановку в библиотеке, приветствие с отцом, который сидел перед компьютером, когда я вошла. Он высокий мужчина с худощавым лицом, акцентированной, аккуратно подстриженной бородой. Даже здесь, в доме он одет официально в галстук и свитер.
Он встал, протянул ко мне руки и обнял.
Джессика остановилась в дверях, когда я входила и сказала:
– Алекс не очень хорошо себя чувствует.
– Неужели, – говорит он, – тебе нужно к врачу?
Я качаю головой.
– Просто съела что-то. Я собираюсь прилечь ненадолго, я буду в порядке.
– Тогда хорошо. Иди, отдохни, увидим тебя за ужином.
– Спасибо, пап.
Я сбегаю без вопросов, затем тащу свои чемоданы на четвертый этаж.
Через тридцать секунд после того как я захожу в свою комнату, Кэрри присоединяется ко мне, закрывая за собой дверь.
– Расскажи мне, что случилось, – говорю я.
Она садится на кровать лицом ко мне.
– Кэлли позвонила мне. Она увидела репортаж о Рэнди... похоже, вчера он встретил девушку на 1050-ой улице, проследил за ней. И изнасиловал.
– Господи, – шепчу я. – Это моя вина. Если бы я сообщила об этом прошлой весной...
– Алекс, прекрати. Виновен Рэнди Брюер. А не ты.
Я обнимаю себя и наклоняюсь вперед, медленно и осторожно дышу, стараясь держать себя в руках. Затем я выпаливаю:
– Дилан говорил со мной вчера. Сказал, что передумал и попросил меня принять его обратно. Только вчера.
Она обнимает меня за плечи, и я шепчу:
– Я сказала ему «нет», Кэрри. Я сказала ему, что он должен... доказать. Что у него серьезные намеренья, и что он не уйдет снова.
Я начинаю дрожать от сильных спазмов в животе, хватая ртом воздух, когда рыдаю на ее плече.
– Боже, я облажалась Кэрри. Я сказала ему «нет» тогда, когда он нуждался во мне больше всего.
Она шепчет:
– Но ты знала, что такое случится, Алекс.
– Не важно, что я знаю или не знаю. Важно, что он один, а я застряла здесь. Я должна быть с ним, а я застряла в Сан-Франциско на десять дней.
Она шепчет:
– У тебя есть друзья, которые о тебе заботятся. Мы можем передать сообщение через Келли или Джоэля, хорошо? Просто не развались. Для тебя наступило тяжелое время, учитывая маму и отца, лезущих в твои дела.
– Да пошли они, – говорю я.
Затем дверь в мою спальню открывается. Без стука. Ничего.
Джессика.
– Можете прекратить шептаться, – говорит она. – Я все слышала.
Кэрри выпрямляется, на ее лице шок.
– Как ты смеешь? – требовательно спрашивает она, звуча также как моя мать.
– Я знаю, она солгала нам в машине. И затем я просмотрела историю звонков на ее телефоне… она звонила не Келли, а тебе.
– Поэтому ты просто пришла и подслушивала? Поэтому вы с Сарой готовы друг другу перегрызть глотки? Потому что ты потеряла чувство приличия?
– Джессика, – выдыхаю я. – Ты ничего из этого не можешь сказать маме и папе.
Она закрывает дверь и берет стул у моего стола, садится.
– Не скажу. Конечно, не скажу. Я не могу говорить с Сарой, разумеется. Но я хочу знать, что случилось. Ты и Дилан снова вместе? И Рэнди Брюер кого-то изнасиловал? Что ты делала в колледже, Алекс?
Я начинаю смеяться и плакать одновременно и безудержно, а затем, не знаю как, я изливаю всю историю.
Мы втроем одновременно слышим скрип ступенек. Я быстро вытираю лицо, затем скольжу под покрывало. Кэрри и Джессика все еще приводят себя в порядок, когда раздается стук в дверь, и она открывается.
Это моя мама.
– Алекс, я принесла тебе немного супа... ох! – говорит она, удивившись при виде со мной моих сестер. Она быстро приходит в себя и ставит суп на мой стол. – Это должно помочь тебе почувствовать себя немного лучше. Вижу, твои сестры заботится о тебе?
Она выразилась вопросом, но на самом деле она имела в виду это: я вижу, что вы с сестрами сплетничаете, или что-то подобное?
