Лихо ветреное - Волчок Ирина (читаем книги .txt) 📗
Зоя внимательно изучила все записи за последнюю неделю, повздыхала и с сожалением отложила красный фломастер — таких расходов, которые можно было бы сократить, и на этот раз не нашлось. И еще завтра надо заплатить за квартиру, свет, газ, телефон… И сотовый обязательно проверить надо, а то отключат в самый неподходящий момент. И за охрану. И с Аленкой надо съездить в больницу с конвертиком, пусть ее еще раз посмотрят повнимательнее. И ажурные колготки надо опять покупать. Или из Семеныча деньги на них вынуть? Все-таки, можно сказать, рабочий костюм. И еще надо зайти в тот детский сад, который одна баба из второй группы хвалила прямо взахлеб. Страшно, конечно… Но девочкам пора привыкать к коллективу, тут Томка права. Да и Феденьке насколько легче будет. Второй курс все-таки, уже не шутка. Но сначала надо решать с санаторием для Аленки. Расходы, конечно, заметные, но она правда зарабатывает сумасшедшие деньги, Федор прав. А тратят они меньше половины. Если девочек отдать в тот крутой детский сад, тогда будут тратить больше половины. Ничего, можем себе позволить…
— Ладно. — Зоя захлопнула тетрадь и поднялась. — Схожу-ка я к Елене Васильевне. Что-то она сегодня притихла, даже не позвонила ни разу. Когда дети вернутся — позови меня, я их опять сама выкупаю. Вынь тесто из холодильника, попозже вареников налеплю. А то Томкин творог до конца жизни не съедим. И Елена Васильевна вареники любит.
Зоя подумала немножко и решила идти к Елене Васильевне не через внутреннюю дверь, а через лестничную площадку. Мало ли что, может, Елена Васильевна спит, в ванне сидит или гостей принимает, а тут в закрытой квартире является она. Особенно при гостях это неуместно.
— Зоенька, — строго сказала Елена Васильевна, открыв дверь и торопливо снимая фартук. Елена Васильевна не могла принимать гостей в фартуке. — Зоенька, дорогая, как вы кстати зашли! Я уже вам звонить хотела… Пойдемте на кухню, если вы не против. У меня там привет от Карлсона сидит, и, кроме того, у меня к вам есть обстоятельный разговор.
На «обстоятельный разговор» Зоя особого внимания не обратила, у Елены Васильевны каждый день был к ней обстоятельный разговор. А привет от Карлсона заинтриговал.
— У вас гость, да? — немножко удивилась она. У Елены Васильевны почти не бывало гостей, только Серые да она сама. Со всей своей семьей, конечно. — А кто этот Карлсон?
— Ха! — не оглядываясь, звонко крикнула Елена Васильевна, семеня по коридору впереди Зои. — Я думала, у меня склероз! Оказывается, склероз совсем не у меня. Карлсон, который живет на крыше. В вашем юном возрасте стыдно не помнить классику.
Елена Васильевна всерьез считала Зою юной. Смешно. Хотя, конечно, с колокольни собственного возраста имела право так считать. Елене Васильевне недавно стукнуло семьдесят восемь. Тридцатишестилетнего Серого она тоже считала юным и обращалась к нему «молодой человек». Томку называла деточкой, Сережу — юношей, Маньку и Аленку — девушками, и ко всем — на «вы». Только Зою и Федора она звала по именам, иногда балуя их уменьшительными. Но тоже обязательно на «вы». По общему мнению Серых — Крайновых — Легостаевых, Елена Васильевна была классной старухой.
— А откуда у вас взялся Карлсон? — вкрадчиво спросила Зоя. — Он что, с крыши свалился? Елена Васильевна, не открывайте окна настежь. Мало ли что сквозняком может занести!
— Ха! — опять звонко крикнула Елена Васильевна. — Слишком лестно вы обо мне думаете! Ко мне, Зоенька, уже очень давно мужчин в самом расцвете сил никаким сквозняком не заносит!
Она остановилась в дверях кухни, подняла указательный палец вверх и торжественно сказала:
— Я создаю принципиально новый торт. Он называется «Привет от Карлсона, который живет на крыше». Девять разнообразных слоев, заварной крем, грецкие орехи, немножко яблочка, малиновое варенье и… и еще что-нибудь, потом придумаю. Прошу!
Она вошла в кухню, шагнула в сторону и широко повела рукой, приглашая войти и Зою. Многочисленные камни на крошечных пальцах сверкнули — каждый своим цветом — в косых лучах вечернего солнца и в электрическом сиянии вычурного бра над столом. На столе царил творческий беспорядок. Полное впечатление, что недавно здесь от всей души гуляла очень теплая компания новоиспеченных бизнесменов, отмечая возвращение компаньона из колонии строгого режима. А под конец они все передрались, не выходя из-за стола.
— Вам помочь? — спросила Зоя, с сомнением глядя на удручающие последствия застольной драки. — Вы, наверное, как раз убирать собирались, когда я заявилась? Оторвала вас, да?
— Ни в коем случае! — всполошилась Елена Васильевна. — У меня тут все в строгом порядке! Не вздумайте что-нибудь передвинуть, я потом ничего не найду! Все должно быть по определенной системе, неужели вы не видите? Здесь только шесть коржей. А должно быть девять. Три еще в духовке. Им сидеть еще… — Она глянула на настенные часы: — Ровно тридцать секунд. Отойдите в сторонку и не вздумайте лезть под руку, торты чужих рук не любят. Итак, пять секунд, четыре, три, две… вынимаю!
Она открыла духовку, схватила полотенце и один за другим ловко вытащила листы с коржами прямо на пол. Закрыла духовку, выключила газ, а потом уже один за другим подняла и устроила на плите листы. На линолеуме перед плитой остались темные вмятины — не первые и, надо думать, не последние. Если бы Федор выкинул такой номер на их кухне, Зоя орала бы на него неделю. Если бы такой номер выкинула она, Федор бы ее к плите никогда больше не подпустил. Или прибил бы сразу… Ни у Зои, ни у Федора никогда не получалось ничего похожего на необыкновенные торты Елены Васильевны. Ничего обыкновенного Елена Васильевна не готовила из принципа.
— Все, теперь пусть стынут до завтра. — Елена Васильевна строго оглядела разгромленную, с точки зрения Зои, кухню и улыбнулась с чрезвычайно довольным видом. — Вот теперь полный порядок. Пойдемте в комнату.
В комнате беспорядок был еще более творческим. Как после хамского обыска, когда не просто что-то ищут, но и разбрасывают вещи, вытряхивают ящики из комода на пол, оставляют дверцы шкафов открытыми, сваливают как попало тряпки на стол и на диван, а потом бестолково роются в них, конечно, ничего не находя, а только перепутывая отрезы тканей с нитками, бумажными выкройками и какими-то бусами россыпью и на связках. То, что умела делать из всего этого мусора Елена Васильевна, вообще никто в мире делать не умел. Бальное платье для Аленки будет сказочным.
— Зоя, — строго сказала Елена Васильевна. Она почти всегда говорила строго. — Садитесь на диван. Нет-нет, ничего не убирайте. Садитесь прямо сверху. С этого краю нет ничего твердого и колючего. Только кружево и немножко батиста. Не помню, зачем я его купила. Но он вам не помешает.
Зоя села на кружево и батист, Елена Васильевна устроилась в своем любимом кресле, которое было единственным предметом обстановки, не заваленным никакими тряпками, и сложила руки на коленях. Так всегда начинался каждый обстоятельный разговор.
— Итак, — строго сказала Елена Васильевна и замолчала, сложив губы бантиком, и принялась с интересом разглядывать свои кольца и слегка вертеть их на пальцах, чтобы ровно сидели. Это тоже было частью ритуала. — Сегодня я разговаривала по телефону с Тамарой Викторовной.
— Томка звонила? — тут же затревожилась Зоя. — А мне не звонила! Что там у них?
— У них там дом уже достроили. Разве вы не в курсе? — Елена Васильевна удивленно глянула на Зою и строго погрозила пальцем, отягощенным тремя кольцами. — Вы, конечно, в курсе. Вы просто хотите отвлечь меня от основного вопроса. Так вот. Звонила я сама, как раз о доме спросить. В субботу новоселье, мы все приглашены. Но дело не в этом. Я звонила на сотовый, поэтому старалась говорить не долго. Однако она мне успела сообщить одну интересную новость. У вас появился ухажер!
— У меня? — удивилась Зоя. — Ухажер? Какой еще ухажер? Почему я об этом ничего не знаю? Елена Васильева, а вы ничего не перепутали? Ухажер! Томка, небось, и слова такого не знает.
