Далекий мой, единственный... [ «Не могу тебя забыть»] - Алюшина Татьяна Александровна

– Да уж! Не «Метрополь», – прокомментировала данную инсталляцию Юлька.

– Холостяцкий быт, – пояснил Адорин, пожав плечами.

– Да ладно, – не поверила она. – У тебя вроде домработница есть.

– Да, но она со мной ночами не пьет. Увы!

– Ладно, сейчас добавим эстетики, – пообещала Юлька и быстро собрала тарелки со стола.

– А может, ну ее, эстетику в смысле? – спросил Илья. – Давай хлопнем по рабоче-крестьянски!

– По этому принципу пьют только водку, а не такой коньяк, – не согласилась Юлька. – Я быстро, где кухня?

– Налево по коридору. Юльк, ты не шурши сильно, ладно? Возьми рюмочку и приходи!

Юлька не ответила. Она шустренько соорудила закуску из того, что нашла в холодильнике, красиво выложила на тарелки, отыскала салфетки и принесла все в комнату.

– Ого! – удивился Илья.

Юлька вернулась в кухню за рюмкой для себя и застыла, только сейчас заметив свой крымский пейзаж.

– Я сейчас! – крикнула она.

Юлька пошла по квартире, посмотреть, нет ли где еще ее работ. В ярко освещенном большом коридоре на одной из стен висели десять пражских работ, и развешаны они оказались капитально: на потолке была приделана тонкая металлическая планка, от нее тянулись вниз нити, на которых держались картины. Все в рамках и под стеклом. Юлька двинулась дальше. В комнате, видимо, служившей кабинетом, висели «Старушка», «Особняк» и «Окно». Юлька и предположить не могла, что Илья на самом деле повесит все ее картины на стены. Она думала, что Адорин купил их, облекая свою помощь в такую форму. Ну, конечно, ему нравились ее работы, она не сомневалась, но то, что он ими украсит квартиру!..

– Юлька! – громко позвал Илья. – Ну, где ты там?

– Здесь. Здесь! – отозвалась Юлька и поспешила на его голос.

Илья разлил в рюмки коньяк и предложил:

– Давай, Рыжик, выпьем!

– За что? – спросила Юлька, усаживаясь рядом с ним на диван.

– Ни за что, просто выпьем! – ответил он и махнул содержимое своей рюмки.

– Лихо! – выказала уважение Юлька и последовала его примеру.

– Не менее! – отметил Илья ее способности.

– Я была студенткой, ты помнишь? – объяснила свою «лихость» Юлька.

– Хорошей студенткой! – подтвердил он и налил еще по одной.

– Что случилось у тебя, Ильюш? – спросила Юлька.

Он помолчал, подумал, что-то прикидывая в голове, и одним махом выпил вторую рюмку.

– Она хочет его увезти! – зло сказал Адорин.

– А точнее: кто она и кого увезти? – поинтересовалась Юлька.

– Ленка хочет увезти Темку в Америку! Навсегда! Жить!

– Как это? – оторопела Юлька.

– Ленка вышла замуж за американца несколько месяцев назад. Они познакомились на работе – он в американской турфирме служит, – встретились, влюбились, женились. Теперь Лена уезжает жить к нему в Америку и хочет забрать с собой Тимку!

– Что значит хочет? – возмутилась Юлька. – А ты?

– А я не отпущу! – рявкнул Илья.

– Ну и хорошо! Правильно, чего ж ты пьешь тогда? Если не дашь своего согласия, никто его не увезет!

– Да потому и пью, что не знаю до конца, прав я или нет! Ленка так расписывает перспективы, которые его там ждут, а во мне все против!

Илья налил себе еще и приказал Юльке:

– Пей!

Они выпили, и Юлька сунула ему в руку бутерброд с маслом и сыром, который сделала специально – опьянеет же в хлам, если не будет закусывать! Илья послушно откусил от бутерброда и продолжил свою мысль:

– Понимаешь, Тимка еще маленький, ему и шести-то не исполнилось, он не может сейчас решать, что ему хорошо, а что плохо! А я точно знаю: ни один, даже самый замечательный, мужик не будет его так сильно любить, как я, родной отец! Да и какие такие распрекрасные перспективы?! – возмутился он, повышая голос. – Образование в школе у них дерьмовое, у нас на несколько порядков лучше и глубже! У него здесь я, бабушки-дедушки, Родина тут, наконец!

Илья в раздражении бросил бутерброд на тарелку, поднялся с дивана и стал ходить перед Юлькой туда-сюда.

– На хрена ему эти американцы? Вот скажи! Если он захочет получить европейское образование или то же американское – да пожалуйста! Я отправлю сына учиться в любой колледж или университет! Слава богу, не бедный! Но он будет выбирать сам! Понимаешь, сам! И решать будет сам, а не мать с отчимом за него!

Адорин резко прекратил свое хождение, сел на место и налил себе коньяка. Рюмочки были маленькие, граммов по двадцать пять, но если так частить…

– Подожди, Илья, – попыталась отвлечь Адорина от коньяка Юлька, положив ему ладонь на руку, державшую рюмку. – А что Лена говорит?

Он поставил рюмку на стол, покачал головой, Юлька снова сунула ему бутерброд в руку, Илья не заметил и машинально откусил от него.

– У нас с ней война! По всем фронтам! Она плачет, умоляет, угрожает, строчит доносы в налоговую и фининспекцию. У меня каждый день проверки на фирме, необоснованные, фактов нет, извините! – Илья развел руками и снова откусил от бутерброда. – Подговаривает Тимку, звонит мне, дает ребенку трубку, а он плачет, ничего не понимает и повторяет за ней, я же слышу, как Ленка ему текст шепчет!

– Что повторяет?

– «Папочка, отпусти меня!» Твою мать!

Илья опять швырнул бутерброд на тарелку и одним махом выпил коньяк.

– Ну, это она перегнула, – не зная, как помягче назвать такие действия, сказала Юлька.

– Сука! – взревел Илья. – Ну, ладно, мы ругаемся, разбираемся, а его зачем в это втягивать, травмировать?!

– Ты зря шумишь, буянишь и напиваешься, – спокойно произнесла Юлька. – У них день отлета определен, билеты на руках?

– Да, – сбавил тон Илья. – Ну и что?

– Да то, что они улетят, а Тимка останется, никто не даст ребенка увезти без твоего согласия, а его, как я понимаю, не будет.

– Нет! Ни за что! Даже если я не прав!

– Прав, прав! – успокоила Юлька. – Ладно бы Тимочке было лет десять-двенадцать и он мог решать, с кем хочет остаться. А сейчас ему лучше с родным папой, в родной стране, а не с отчимом и пусть в замечательной, но англоязычной чужой стране, где другая жизнь, другие правила и нет ни одного близкого человека, кроме мамы. А если у них не заладится с мужем? Ты прав, а Лену можно понять, она хорошая мать и любит Тимку. Когда они улетают?

– Через три недели.

– Значит, потерпи это время. А Тимошку можешь отправить от ваших разборок подальше, в Крым или Сочи, со своими родителями.

– Это как отправить? Она мне даже увидеться в ее присутствии с ним не дает!

– Ну, я не знаю, выкради Тимошку, если надо! – предложила радикальный вариант Юлька.

– И что, Ленка не сможет с ним попрощаться?

– Да, нехорошо, – согласилась Юлька. – Но, с другой стороны, слезы, стенания, обвинения в твой адрес, просьбы и проклятия, а представь, каким будет прощание в аэропорту? Это все ребенку надо проходить и переживать? Объясни Лене, что, когда Тимошка подрастет, ты станешь его отпускать к ней в Америку на каникулы, а она может видеться с ним в любое время, когда будет приезжать в Москву.

– А ты представляешь, что чувствует, что испытывает мать, которую разлучают с ребенком?

Юлька подскочила, шагнула в сторону от него и зло ответила:

– Нет, не представляю! Но думаю, что ты про это все знаешь и сочувствуешь Лене, тогда отдай Темку и перестань пить и жалеть тут себя!

Илья быстро встал, подошел к Юльке, притянул ее к себе и обнял.

– Черт! Прости, Рыжик, прости! Мне хреново, вот я и кидаюсь на всех!

Он взял в ладони ее лицо, заглянул в глаза и нежно расцеловал в щеки.

– Ну, мир? – спросил Илья.

Юлька поняла причину этого его взрыва по-своему. Кто про что, а вшивый, как водится, про баню!

– Ты так сильно ее любишь? Тебе больно, что она вышла замуж? Ты ревнуешь? – тихо проговорила Юлька, следя за выражением его лица.

– Кого? – не сразу понял Илья. – Лену?

– Ну да.

– Ох, Рыжик, Рыжик! – покачал головой он.

Подвел Юльку к дивану, усадил на место, сел рядом, налил коньяк в рюмки, но пить не стал.