Учебные часы (СИ) - Ней Сара (читать книги полностью .TXT) 📗
Не желая будить его, если он спит, я медленно открываю дверь, тусклый свет изнутри указывает на то, что он дома и не спит.
— Эй, Эллиот!
Мой взгляд блуждает по кровати, задерживаясь на двух переплетенных фигурах, а именно на моем соседе по комнате, трахающем какую-то девушку, вдалбывающем ее в свой матрас, как будто это его последний шанс на перепих.
Их стоны наполняют воздух.
Ошеломленный, я не сразу прихожу в себя.
— Вот дерьмо! Прости, чувак.
Я должен был закрыть дверь, должен был отступить и уйти в свою комнату, но вид белых бедер моего соседа по комнате, страстно врезающихся в ту цыпочку, которую он загораживает, заставляет меня смотреть недоверчиво.
Консервативный Эллиот никогда не приводит девушек домой. Никогда.
Ни разу.
Ну, я бы не сказал, что никогда, но такие случаи настолько редки, что я не могу вспомнить, когда это было в последний раз. Это не в его стиле, так что я предполагаю, что это не какая-то интрижка.
Это, должно быть, девушка, с которой он встречался, но не представил нас друг другу.
Кто-то, кто ему действительно нравится.
Так что я должен закрыть дверь и уйти, радуясь тому, что он отрывается.
Но этого не делаю.
Позор мне.
Мой взгляд падает на пол, на разбросанное нижнее белье. Прозрачный кружевной бюстгальтер. Бледно-лиловые атласные стринги (хороший выбор). Джинсы. Черные лакированные балетки. Белый кардиган…
Подождите.
Черные балетки?
Белый кардиган?
Белый гребаный кардиган?
Я бросаю взгляд на кровать, на спутанные простыни. Мужской стон. Женский вздох, с которым я слишком хорошо знаком.
Длинные блестящие волосы рассыпаны по темно-синей подушке Эллиота, его руки упираются в матрас у лица брюнетки, пока он неистово толкает и вдалбливает свои бедра в нее, пока она задыхается от удовольствия.
Трахает ее.
Трахает, блядь, Джеймсон.
Это она, я просто знаю это.
В ярости я открываю рот и делаю несколько шагов к ним, намереваясь— Что? Стащить его с середины толчка? Начать драку? Черт! Мой возмущенный писк, должно быть, насторожил их, потому что Джеймсон открыла глаза и вяло подняла голову с подушки в сонном, сексуальном тумане.
Пальцы Эллиота обхватывают ее зад, впиваясь в расщелину, и я вижу красный, когда сжимает ее. Вижу красный, когда она хихикает и стонет.
— Ты такой удивительный, — всхлипывает она, и я с ошеломленным ужасом наблюдаю, как с её губ слетает мое имя. — Ты самый лучший, лучший... прямо здесь... да!
Я безмолвно смотрю, как она задыхается. Кончает.
Кончает.
Наши глаза встречаются, ее остекленевшие от экстаза, и она улыбается, откидывая голову в удовлетворенном, пьяном состоянии. Эллиот сосет ее шею, его грязный язык пробегает по ее горлу.
Ебать, ебать, ебать меня жестко.
Я захлопываю дверь с такой силой, что она трескается, дергается на петлях, и с грохотом несусь по коридору. Распахиваю свою дверь. Она ударяется о стену, отскакивая от силы удара. Расхаживая взад и вперед по своей комнате, как тигр в клетке, я считаю, чтобы восстановить самообладание.
Раз, два, пять. Десять.
Я выхожу в коридор, задыхаясь, как будто только что пробежал восемь миль, и борюсь с желанием пробить кулаком чертову стену, отделяющую комнату Эллиота от коридора.
Я жду.
Я стою, прислонившись к стене за его дверью, когда она выходит, одетая только в его футболку. Его гребаную футболку. Я вспоминаю нашу поездку в Юту, на ней не было ничего, кроме моей серой борцовской рубашки, и снова чуть не теряю самообладание.
Я считаю до пяти, с удовлетворением отмечая ее испуганный вздох, когда она видит меня, вздох, похожий на тот, который я слышал полчаса назад, когда она подложила мне свинью.
Трахаясь с моим соседом.
— Привет! — мое злобное, пронзительное и сердитое приветствие отнюдь не приятно. — В чем дело?!
Я уверен, что это звучит безумно, но я так чертовски зол.
Она смотрит налево, смотрит направо в поисках спасения. Прости, милая, никто не придет тебя спасать.
— Если тебе нужно отлить или, ну, не знаю, бросить презерватив в мусорное ведро, ванная дальше по коридору налево.
Разве я не чертов приветственный комитет? Сбавь тон, Осборн.
Вместо того чтобы направиться в ванную, Джеймсон прислоняется к стене, подражая моей позе. Спина прямая, прислонясь к стене, левое колено уперлось в стену, нога коснулась гипсокартона.
— Ты рано вернулся, — любезно говорит она. — Как прошло соревнование?
Скрестив руки на груди, я изучаю ее. Раскрасневшиеся щеки, взъерошенные волосы, немного дикие глаза... её посторгазменный взгляд невероятно сексуален.
Я перешел к делу.
— Как долго это продолжается?
Ее голова с глухим стуком ударяется о стену.
— Только один раз. Но это было наше второе свидание.
— С каких это пор?
— Мы переписывались после вечеринки.
Сукин сын. Это было минимум две недели назад. Или уже три?
— Когда ты собиралась мне сказать?
Иронический смех срывается с ее губ:
— Я не собиралась.
— Почему? Я гонялся за тобой неделями; ты трахнешь его, но не трахнешь меня?
— Это не соревнование, и, пожалуйста, говори тише.
— Почему.
— Почему что?
— Почему ты позволила ему... — я сглатываю, не в силах произнести ни слова. Черт возьми, если все это не заставляет меня чувствовать себя полным дерьмом.
В ответ она сухо рассмеялась.
— О, пожалуйста, только не говори, что тебя это беспокоит. Ты не желающий обязательств. Ты тот, кто получает «работу руками» и минет от любой, у кого есть пульс.— Она фыркает. — Дай мне чертов перерыв.
Я тычу пальцем в ее сторону.
— Ты с ума сошла, если думаешь, что меня это устроит.
— Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Чушь собачья. Это имеет отношение ко мне! Ты простонала мое имя. Мое. Имя.
В ответ она лишь небрежно пожимает плечами, и мне хочется прижать ее к стене и показать, что она для меня значит.
— Ты спала с ним, чтобы заставить меня ревновать? Чтобы подчинить меня? Потому что я говорю тебе прямо сейчас, Джеймсон, это не сработает. Все это меня бесит.
Долгий, тихий вздох.
— Он хороший парень, Оз. Он мне нравится. Может, мы и не встречаемся, но, по крайней мере, он не заставит меня чувствовать себя использованной и дешевой по утрам. Он не заставит меня чувствовать себя очередным номером. Я сохраню достоинство, когда выйду отсюда.
— Что ты несешь?— Я тычу большим пальцем себе в грудь. — Я отношусь к тебе с уважением.
— Успокойся и говори тише, — шипит она. — Боже, Себастьян, не все всегда связано с тобой. Тебе не приходило в голову, что я не хочу быть с кем-то, кто хочет, чтобы я отвезла его в секс-город?
Я молча считаю до десяти и делаю глубокий успокаивающий вдох, сжимая кулаки.
— Почему ты не позволяешь мне трахнуть тебя?
Она изучает меня, холодная, спокойная и собранная. Плечи расправлены и полны достоинства, как будто она уже все обдумала и знает ответ.
— Потому что ты говоришь такие вещи, как «почему ты не позволяешь мне трахнуть тебя». Думаешь, я не хочу тебя? Ты ошибаешься. Я хочу. Я лежу в постели и думаю о тебе каждую ночь; Ты мне снишься, Себастьян. Но я не дура. Ты разобьешь мне сердце.
— Так это и есть твое решение? Переспать с кем-то еще? С моим долбаным соседом, из всех людей?
— Я сделала это не для того, чтобы причинить тебе боль.
— Слишком поздно! Как ты могла так поступить со мной, Джеймсон? Скажи мне! Я не трахался с твоей соседкой, когда была возможность.
Ее лицо вытягивается. Плечи опускаются.
— Наверное, я ... хотела чувствовать себя хорошо. Я хотела удовольствия. Я хотела оргазма. У меня не было секса целую вечность, и Эллиот был безопасным выбором.
— О, мой гребаный Бог. — Мои кулаки сжимаются, мне хочется ударить кулаком в стену позади меня. — Это такое дерьмо.