Дела житейские - Макмиллан Терри (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
По иронии судьбы ко мне едет беременная Клодетт.
Она уже на шестом месяце. Я, конечно, понимаю, что глупо было приглашать Порцию и Марию, но мне хотелось, чтобы все они приехали. Должна же я хоть кому-то сказать. Мне надо с кем-то поделиться. Хранить свои секреты мне сейчас просто не под силу.
Фрэнклин ушел в спортивный зал, а день хотел провести со своими ребятишками. Это его ребятишки. Услышав звонок, я бросилась вниз, но голова у меня вдруг закружилась, все поплыло перед глазами, и я стала спускаться осторожнее. В дверях стояли Порция и Клодетт.
— Поторапливайся, девушка. Здесь дикая холодина, — сказала Порция.
— А где Шанель? — спросила я Клодетт.
— С отцом. Она немного простудилась, а мне захотелось выбраться из дома. Так ты нас впустишь?
Мы пошли наверх.
— Итак, подружки, что будем делать? — затараторила Порция.
Я взяла кофейные чашки, достала из холодильника круасаны и сунула их в духовку. Есть мне не хотелось.
— Не знаю, — ответила я Порции.
Снова раздался звонок.
— Клодетт, будь любезна, открой Марии.
Клодетт поднялась, и мне бросился в глаза ее огромный живот. Я дотронулась до своего живота и погладила его. Ну почему сейчас, Господи, почему сейчас? И почему со мной? Ведь я была осторожна. Или это надо понимать иначе: так, что мне предназначено пройти через это испытание, и во всем есть свой смысл. Но это будет уже третий аборт. Дважды я убивала младенцев. Но произвести ребенка на свет сейчас — чистое безумие. Где он будет спать? Нужна квартира побольше, а значит, больше денег; няньке тоже надо платить. Словом, все в корне меняется. Может, придется прекратить уроки пения, да и не будет у меня времени петь. А вдруг вернутся мои припадки и мне придется снова принимать фенобарбитал? А потом мучайся мыслью, что у тебя родится ребенок с какими-то отклонениями? Избави Бог от такого! Мне нужно немного больше верить в науку. Какая же ты эгоистка, Зора. Думаешь только о себе. Нет, это не так, Да, так. Но если я не буду думать о себе, кто обо мне подумает? Я, правда, читала про женщин, у которых были припадки, а потом прекратились, и они рожали нормальных здоровых детей. Но где гарантии, что в течение девяти месяцев у меня не будет приступов? А если Фрэнклин узнает об этом прежде, чем я успею ему рассказать? Может, он решит, что я намеренно скрыла от него, и оставит меня. В общем, одно я знаю твердо: матерью-одиночкой я быть не хочу.
— Привет, дорогая, — сказала Мария, целуя меня в щеку, — ты в порядке?
— Стараюсь, — ответила я. — Вот чашки, кофе, сахар: круасаны горячие. Угощайтесь.
— Можно спросить тебя, Зора, — повернулась ко мне Клодетт, — чем ты пользовалась? Уж чем-то ты пользовалась, я полагаю?
— Мазью для колпачков.
— И что? Эта дрянь не помогла? — спросила Мария.
— Как видишь.
— Какого же черта ты не пользовалась самим колпачком? — подала голос Порция.
— Потому что у Фрэнклина слишком большой член. Мы сначала пытались, но у меня было такое ощущение, будто меня разрывает на части.
— Ага, ниггер с большой штуковиной! Знаем, — бросила Порция, отхлебывая кофе. — А что, ты не хотела принимать таблетки?
— Я не могу.
— Почему? — поинтересовалась Мария.
— Я видов пять пробовала, и все дают побочный эффект. Лицо пошло белыми пятнами. Груди разбухли и стали такими чувствительными, что до них нельзя было дотронуться. И мне не хотелось заниматься любовью…
— Ну, это еще не конец света, — заметила Мария.
— Как знать? Я на каких-то таблетках продержалась месяца два и прибавила килограмм шесть; потому их и бросила, — сказала я.
На самом деле все это оттого, что фенобарбитал нарушает обмен веществ. Поэтому не подействовали и противозачаточные таблетки. Вот я и забеременела.
— Надо было тебе попробовать патентованное средство, — сказала Клодетт. — Оно отлично действует, поверь мне. До рождения Шанель я пользовалась им лет пять, и у меня не было никаких проблем.
— Ради Бога, не пользуйся этой гадостью, — вставила Порция. — Их вообще давно пора изъять из продажи. Разве вы не слышали, что у некоторых женщин из-за них начинались кровотечения, кое-кто умер? У одних из-за этого бесплодие, другие беременеют почем зря, причем эта гадость действует и на ребенка. Не смей даже думать о них.
— Вопрос сейчас не в том, чем пользоваться в будущем, а что делать с этим. — Я положила руку на живот, который был напряжен, словно перед месячными, только, увы, на это надежды не оставалось.
— Ты сказала Фрэнклину? — спросила Мария.
— Нет.
— Почему?
— Потому что скорее всего он попросит оставить ребенка.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Клодетт.
— Мне так кажется, но вообще я хочу решить это сама. Фрэнклин иногда убеждает меня делать то, о чем я потом жалею. Мне бы не хотелось, чтобы так случилось и сейчас.
— А я, честно говоря, не понимаю, в чем проблема? Почему ты не можешь родить? Ты же любишь Фрэнклина? Правда?
— Да, люблю. Но все, Клодетт, гораздо сложнее. Мы пока даже пожениться не можем.
— Почему? — полюбопытствовала Мария. — Он что, женат?
Все трое уставились на меня. Они все равно не поймут, даже если я скажу, что Фрэнклин уже шесть лет в разводе. До них не дойдет, что он не получил официального развода только потому, что не может заплатить за него. Да и как это поймешь?
— Нет, он не женат, — ответила я. — Но сейчас он опять без работы. Счета так и сыплются на нас, да и уроки пения мне дают не бесплатно. Ума не приложу, что делать с ребенком.
— Зора, но ведь еще девять месяцев впереди, — напомнила Клодетт.
— Без кольца на пальце я бы никакого ребенка ни за что не завела, — заявила Порция.
— А если бы он тебя попросил, ты бы вышла за него? — спросила Клодетт.
— Признаться, даже не знаю. Я люблю его, но у нас очень много проблем.
— У кого их нет?
— У нас слишком нестабильная жизнь. Фрэнклин собирается зимой пойти учиться основам ведения собственного бизнеса.
— А какой у него диплом? — спросила Мария.
Вот черт! И чего они лезут со своими вопросами?
— У него нет диплома.
— А в каком же колледже он учился?
— Он не закончил, — соврала я.
Надо же было выгородить Фрэнклина. У них глаза на лоб полезут, если я скажу, что он и среднюю школу не кончил. Попробуй растолкуй им, что Фрэнклин и без всякого диплома незауряден, а диплом ума не прибавляет. Им этого не понять.
— В коммерческом. Он столяр. Заметили эту подставку под стерео?
Они стали рассматривать ее.
— Это работа Фрэнклина.
На Марию и Клодетт подставка явно произвела впечатление, а Порция сказала:
— Вопрос вот в чем: пытается ли человек найти работу или отлеживает свою черную задницу и плюет в потолок.
— Конечно пытается, уж поверь мне; самое неприятное — видеть, как человек, которого ты любишь, не может найти работы.
— Ну ладно, — сказала Клодетт, — если он умеет делать мебель и хочет учиться, это еще можно вынести. Если б не это, мне было бы плевать на него.
— Но я же не собираюсь сдаваться, просто иногда кажется, что все впустую.
— Когда силы иссякают, — уточнила Клодетт, доедая третий круасан, — чувствуешь себя так, будто топчешься на месте.
— Ну, лично я долго не выдержала бы, — ввернула Порция.
— Когда мы с Алленом поженились, — перебила ее Клодетт, — я заканчивала юридический колледж, а он был всего на третьем курсе медицинского института. Вот это, черт побери, было действительно тяжелое время. Иногда я так доходила, что готова была бежать сломя голову, а когда я вступила в коллегию адвокатов, мне пришлось зарабатывать деньги и оплачивать все счета. Аллен тогда учился. Он как-то спросил меня, могу ли я тащить все это на себе, и я ответила, что могу. Похоже, это и называется чувством долга. Не думайте, пожалуйста, что мы с Алленом влюбленные голубки. Мы и бранимся, и хлопаем дверьми. Время от времени я бью посуду. Как-то раз я даже телефон разбила. Но ведь не всегда же это. Не знаю, может, под каждой крышей свои мыши, но я понимаю, что лучше биться не в одиночку, а вдвоем.
