Эверест (СИ) - Свирская Дарья (книга регистрации TXT) 📗
Звонок раздается неожиданно, а я стискиваю зубы, чтоб не послать отрывающего меня от важного дела абонента, но, едва взглянув на входящий, без промедления принимаю вызов. Потому что на экране высвечивается «Рыжая».
Едва успеваю поднести трубку к уху, как слышу:
— Дмитрий Романович, я не смогу сегодня выйти на работу, извините.
От звука ее голоса с плеч падает мешок беспокойства, но этот шепот, и то, как она говорит, останавливаясь на каждом слове, с придыханием, будто ей с трудом дается каждая буква, настолько нетипично, что я начинаю подозревать что-то нехорошее.
— Ты где? — Рычу в трубку, скрывая волнение, начинающее окутывать меня плотным туманом.
— На Крылова… Тут автобус… Начинает было она, а я уже направляюсь в сторону гаража, прерывая ее на полуслове:
— Я знаю, что произошло. Где конкретно ты находишься?
— Я в каком-то киоске, внутри, не могу выбраться, и меня никто не замечает.
— С тобой все в порядке?
— Не… совсем, — с заминкой говорит она, как будто стесняясь чего-то. А я, ускоряя шаг, стараюсь не материться, хотя наружу так и рвется негодование из-за того, что приходиться как клещами вытягивать из нее каждое слово.
— Что? — Рявкаю я, заведенный до предела, пролетая мимо водителя, который вытягивается по струнке и начинает семенить за мной следом.
— Нога… Болит… Очень… — Говорит как-то неуверенно, и как будто стонет в конце. Или мне показалось?
— Не отключайся, слышишь? Будь на связи, даже молча, я сейчас подъеду! Слышишь меня? — Почти проорав это, подлетаю к машине, и, стартанув с места на приличной скорости, так, что ее повело, выруливаю к злополучной остановке.
Ничего из ее слов не понял, кроме того, что у нее болит нога. Она ранена? Несусь так, будто за мной гонятся черти, и, как ни странно, препятствий в пути не встречаю, что помогает в рекордный срок попасть к месту назначения.
В этот момент в телефоне раздаются гудки. Связь прервалась. Но я почти на месте.
Перед глазами предстает зрелище не для слабонервных. Огромный автобус со смятым в гармошку носом впечатан в остановку, конструкция которой раскорежена в хлам. Она перевернута и разбита. Железные стойки каркаса вывернуты и частично вдавлены в стоящие за узким тротуаром бутики, в которых под напором этой неодолимой силы разбиты витрины, двери, сорваны вывески. Вокруг крошево стекла, жести и непонятного хлама.
Я на секунду цепенею, представив, что могло случиться с теми, кто оказался в самом эпицентре событий, выхватывая в толпе окровавленных людей. Кто-то сидит на корточках, кто-то прямо на земле, некоторые даже лежат.
Вокруг полно зевак, видна парочка неотложек, и даже бригада ДПС. Видимо, еще не все службы успели отреагировать. Что за бред там несла Касьянова о вертолете? Да уж, поистине, земля слухами полнится!
Периметр еще не оцеплен, что позволяет мне подойти ближе и просканировать лица и фигуры пострадавших.
Знакомой среди них нет. Я, было, с облегчением выдыхаю, но вспомнив ее слова о каком-то киоске, несусь туда.
При ударе автобусная остановка сломалась, накренилась и упала на бутики, стоящие за ней. Туда я и начинаю заглядывать, светя фонариком с телефона. Зимнее утро еще темное, и в помещениях трудно что-либо разглядеть, но я упорно прочесываю каждое. В третьем и последнем магазинчике замечаю лежащего на полу человека, и от этой картины на моем теле начинают шевелиться все волосы разом.
Это какой-то трэш: я вхожу в полутемное помещение сквозь дырку в витрине с торчащими кусками разбитого стекла и присматриваюсь. Это она. Ошибиться невозможно. Лежит, подложив под голову свою огромную сумку, и сжимает в кулаке ошметки одежды, пытаясь, видимо, остановить кровь, которая пропитала ткань и образовала под рукой приличную лужу.
От места ее лежбища тянутся следы, одежда испачкана, — она пыталась пробраться к выходу. Шла? Ползла? Но, очевидно, не сумела, и улеглась прямо тут, догадавшись, все-таки позвонить мне, чему я, безусловно, рад.
— Лер, ты слышишь меня?
Ноль реакции.
Опускаюсь на колени перед ней, прямо на осколки и мусор, вряд ли задумываясь об этом.
— Рыжая, открой глаза, это я, Дмитрий Романович. — Несу что попало, только бы расшевелить ее.
Она медленно поднимает веки и с трудом фокусирует на мне странный устало-мутный взгляд.
— Узнаешь меня? — Моргает и молчит.
— Умница, девочка. Все будет хорошо. Слышишь? Только глаза не закрывай! Поняла?
Подхватываю ее на руки вместе с сумкой, которая, по ощущениям, тяжелее, чем она сама. И чего туда можно напихать, спрашивается?
Аккуратно перешагиваю через острые зубы разбитой витрины, вынося рыжую из магазина, и иду как можно быстрее в сторону гудящей остановки, выискивая глазами машину скорой помощи. Моя ноша снова закрывает глаза.
— Лера Викторовна! — Говорю как можно строже, немедленно открывай глаза, иначе уволю!
Угроза возымела действие, чему я мысленно улыбаюсь, но сто шагов с ней на руках до «скорой» кажутся моей личной Голгофой.
— Эй, док! — Окликаю я человека в белом халате, курящего у неотложки. — Помоги!
Он, моментально выбросив окурок, открывает двери машины и вытаскивает каталку, на которую я укладываю свою помощницу. Сам же не могу сдвинуться с места, наблюдая, как врач, поместив ее внутрь неотложки, приступает к внешнему осмотру и, спустя несколько секунд, надев перчатки, начинает срезать с поврежденной ноги брюки.
Я успеваю заметить глубокий широкий порез на внешней стороне бедра перед тем, как захлопнувшаяся перед моим носом дверь отсекает меня от нее. Машина трогается с места и с включенной мигалкой уезжает. Но хрен вам я останусь в стороне! — Бегу за руль своего автомобиля и, стараясь не упустить «скорую» из виду, еду следом.
Ее забирают в смотровую, а я мечусь в коридоре как тигр в клетке, не в силах усидеть на месте.
Когда, спустя почти час, ко мне выходит доктор с ее телефоном в руках, я думал, поседею.
Выяснив, кто я, он протягивает мне ее телефон и сообщает, что рыжей необходима кровь, и, возможно, я смогу связаться с ее близкими, чтобы решить этот вопрос.
Пока я стою и пялюсь на белый кусок пластика, доктор выносит мне еще и сумку, напоминая, чтобы я не затягивал.
Это отрезвляет, заставив без промедления прошагать к машине, и, забросив ее сумку в багажник, сесть за руль.
Странное чувство — копаться в чужом телефоне, который даже не запаролен и не заблокирован отпечатком пальца…
Открыв список контактов, начинаю с начала, но там же и конец. Ее телефонная книжка до смешного скупая — всего пара страниц. Это, наверное, первый телефон в моей жизни, в списке которого не больше десяти номеров.
Каждая надпись мелькает перед глазами, не задевая мозг, я как будто не вижу, точнее, не воспринимаю, словно не знаю алфавита и не умею читать. Но, выхватив глазами «дочь», сразу же набираю.
Представившись, скупо описываю ситуацию и, спросив, где она находится, предлагаю подъехать. Но девушка, включившись в ситуацию, без лишних вопросов говорит, что на метро доберется быстрее, и это, с учетом маршрута и напряженности движения, действительно так.
Она появляется даже чуть раньше чем обещала, минут черед двадцать пять: буквально влетает на территорию больничного дворика, привлекая к себе внимание алым шарфом.
— Марина? — Уточняю я, выходя из машины.
— Да. А вы — Дмитрий Романович?
— Так точно. Пойдемте?
Она предупредила, что я узнаю ее по красному шарфу, а я правильно сделал, что уточнил: на рыжую эта девушка совершенно не похожа. Черты лица, цвет волос, рост, глаза… Нет, я никогда не сказал бы, что они родственницы. Однако характеры у них схожи: девчонка такая же деловая, конкретная и обязательная, как мать.
Провожу ее в лабораторию, откуда она, спустя минут десять, выходит в таком ошарашенном состоянии, что я не на шутку напрягаюсь.
— Не волнуйтесь, такое бывает, — слышу, как говорит ей вдогонку лаборант, а она, побледнев, опускается на кушетку в коридоре.
