Ярмарка любовников - Эриа Филипп (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Однажды после обеда они отправились в лодке вдоль берега сначала на юг, а затем повернули на запад. Молодой человек долго греб. Время от времени Эме делала ему знак остановиться, чтобы показать огромную рыбу, видневшуюся сквозь прозрачную толщу воды, или какой-либо особенный, поражавший воображение подводный пейзаж, над которым проплывала лодка. Когда они приближались к Лаванду, Реми сказал:
– Меме, в следующий раз мы возьмем с собой Альберта. Он поведет лодку обратно, а мы вернемся пешком. Ты согласна?
– Да, – ответила Эме. За три дня, проведенных в Ламалуке, она уже не боялась дальних прогулок пешком. И добавила с той готовностью к незапланированным удовольствиям, которая свойственна лишь молодым людям: – А почему не сегодня?
– А как же лодка? – спросил Реми.
– Разве я не знакома со всеми, кто живет в Лаванду? Лодка? Да мне ее доставит в Ламалук любой мальчик, который рыбачит у берега.
– Нет, – сказал Реми, – к сожалению, я не могу показаться на людях в таком виде. Правда, отдыхающие не стесняются последнее время появляться обнаженными в Сен-Руффине, однако…
На нем были лишь очень короткие, похожие на плавки купальные трусы. Эме лишь улыбнулась в ответ. И вытащила из-под сиденья большую пеструю пляжную сумку, которую она, выходя из дому, всегда брала с собой. Пекер в свое время назвал ее мешком для навязчивых идей. Меме держала здесь всегда наготове обрывки ленточек, чтобы связать в букет собранные цветы, нож, бинт и йод, ментоловые пастилки. Она достала кусок ткани из трикотажного хлопка синего цвета, вылинявшего на солнце, и с гордостью показала Реми.
– А это что? – с радостью в голосе воскликнула она.– Вот прелестная майка за сотню су, которую Меме прихватила на всякий случай специально для тебя. Ну что теперь скажешь?
Выйдя на дорогу, они тут же перешли на бодрый шаг. Чтобы их прогулке не мешали автомобили, они пошли не по шоссе, а выбрали проселочную дорогу. В стороне от берега дорога шла через зеленую дубраву, порой становясь совсем узкой, поднималась и опускалась через перевалы, что делало ее похожей на горную тропу. Автомобили здесь бы не проехали.
Эме была одета в костюм для пешей прогулки. В Ламалуке она никогда не носила летних брюк. Смеясь, она говорила: «Я еще не такая дурочка, чтобы надевать брюки! Потому что я не похожа на тощую селедку! У меня есть зад! До войны его называли даже крупом».
Она любила широкие легкие пестрые платья, под которыми не было ничего, кроме купальника, поддерживавшего ее формы, но не стеснявшего движений.
Она была обута в легкие сандалии без каблуков, и Реми казался еще выше рядом с ней. Прошагав так с полчаса, Эме взяла Реми под руку, но не потому, что устала. Она хотела внимательно рассмотреть его.
– Как выгорели твои волосы! – произнесла она.– Это из-за морской воды? Или же они так выглядят на фоне цвета твоей кожи?
– Нет, это из-за морской воды, – ответил Реми, – и солнца после купанья. Когда я был маленьким, меня возили в Бретань на летние каникулы; там за два месяца я превращался в альбиноса.
– Но твоя кожа тоже очень хорошо загорела. Впрочем, я знала молодых людей, которые загорали еще быстрее…
– Все зависит от темперамента, – ответил Реми.– Говорят, что загар пристает быстрее к флегматикам.
– Да…– согласилась Эме.
Она произнесла это скорее для себя, чем для Реми, как бывает, когда вопросы собеседника созвучны каким-то твоим тайным мыслям. Эме задумалась. Ее глаза смотрели на дорогу, но не видели ничего дальше двух шагов впереди. И только теперь Реми понял, о ком она подумала. Он и раньше смутно догадывался, но впервые совершенно ясно почувствовал: Эме все еще любила Лулу.
Она сняла шляпку и положила ее в сумку, сшитую из такой же ткани. Тряхнув головой, приподняла пальцами волосы.
– Солнце уже слишком припекает, – сказала она.
Провела рукой по его бицепсам. И смерила их ладонью. Притянув к себе, поцеловала его в плечо. Однако этот поцелуй был лишен всякой чувственности. Она лишь слегка прикоснулась к молодому человеку, как делают женщины, когда хотят сохранить помаду на губах. Эме шла рядом с молодым человеком. Она прижалась щекой к его предплечью. Для Реми эта ласка была не чем иным, как проявлением ее печали и усталости. Он понимал, что ее доверчивый жест был полон целомудрия. Какое-то время они так и шли по дороге, тесно прижавшись друг к другу.
– Эй, влюбленные!..
Из остановившихся рядом трех нагнавших их сзади роскошных спортивных автомобилей раздался десяток крикливых голосов, старавшихся перекричать друг друга.
– Подумать только! – воскликнула Магда Шомберг, растягивая слова.– Как они милы!
– Трогательная парочка! – произнесла мадам Тоннель таким голосом, точно у нее был вечный насморк.– Да, ты права, они вдвоем очень хорошо смотрятся!
Оправившись от удивления быстрее Реми, Эме тут же взяла инициативу в свои руки. Она улыбнулась. И подошла к машинам. Она не виделась с Магдой с тех пор, как Пекер стал ее любовником, но Эме было известно, что он ее бросил. Впрочем, не в характере Магды было демонстрировать холодность или иронию.
– Меме, – произнесла она, – хоть и жарко, но я все же тебя поцелую. Я хочу тебя поцеловать, потому что…
– Ну конечно же! – прервала ее Эме. Она опасалась циничных высказываний Магды и в то же время не хотела, чтобы ее считали дурочкой. И, еще приветливее улыбнувшись, добавила: – Дорогая, я как раз собиралась тебя расцеловать. Как я рада тебя видеть!
Она поцеловала Магду. Она поцеловала мадам Тоннель. А вышедшие из машин Бебе Десоль, Борис и Жожо Манери уже поздравляли Реми с хорошей спортивной формой и красивым загаром.
– А мне, – сказал Жожо, – так не везет. Посмотри, я совсем не загорел.
– Мы все обосновались в Сен-Руффине, – сказала Магда.– У меня в доме гостят двенадцать человек. Меме, ты знакома с Жесси?
Жесси Ровлинсон помахала рукой из-за руля «мерседеса». Рядом с ней с невозмутимым видом сидели на коленях один у другого два восхитительно красивых мальчика. Один был блондин, другой – брюнет.
– Как они тебе нравятся? – шепнула Магда, обращаясь к Эме.– Она повсюду их возит за собой. Она привезла их из Египта. Тот, кто выше ростом, датчанин, а пониже – чилиец. Брюнет более красив лицом, но датчанин куда лучше сложен! У Ровлинсон на них собачий нюх. Конечно, с такими-то деньжищами!..
Все знали, что Ровлинсон была не богаче Шомберг, к тому же она не отличалась большей щедростью; взглянув на Жесси, можно было тут же понять, что ей еще не исполнилось и тридцати пяти; кроме того, она отличалась от Шомберг фигурой богини Дианы и лицом, походившим на лик святой девы. В ней не было ничего от любительницы молодых людей.
– Вы возвращаетесь в Ламалук? – спросил Бебе Десоль.– Мы вас подвезем. Меме, садитесь ко мне. Мики устроится между Магдой и Борисом.
Когда автомашины остановились у дороги, ведущей в Ламалук, Магда снова поцеловала Эме.
– Завтра в половине второго приходи ко мне вместе с Мики на завтрак. У меня соберется вся компания.
Машины рванули с места. Не успели Эме и Реми пройти по рощице и десяти шагов, как шум моторов смолк. Но у них еще долго шумело в голове от криков, громкого смеха и разговоров, которые только что обрушились на них.
– О! – сказал Реми.– Я оглох от их болтовни. Когда мы ехали в машине, Магда просто визжала.
Пока он молча шел к дому, где они жили, в ушах все еще звучал голос этой женщины: «Мики, ты знаешь новость?.. Ты знаком с последней любовью Жожо?.. Догадайся, с кем спит Борис!.. Как же мы смеялись прошлой ночью!.. Если бы ты видел заведение, только что открывшееся в порту!.. Подумай, мамаша Шварц снова сняла дом рядом с местным притоном, как в прошлом году. Ты знаешь, чем она занимается? Из своего окна на первом этаже она выглядывает проходящих мимо ее дома рыбаков. И говорит им: „Зайдите ко мне. Вас здесь обслужат лучше, чем рядом, и вы еще получите в придачу двадцать франков“. Один наш приятель решил над ней подшутить: он напялил рыбацкую робу и надвинул шапку на глаза. Она его остановила, и он вошел к ней. Но после она не захотела его отпускать. Ему пришлось у нее задержаться».
