Кофе в бумажном стаканчике (СИ) - Сотникова Ирина (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Да.
— Что во мне было такого, что заставило тебя быть со мной? Ты же сначала не хотел. Даже номер телефона после первой встречи не взял. И сейчас, когда мы поссорились, ты спокойно мог не приезжать, но зачем-то приехал.
— Ты знаешь, что такое «родственная душа»?
— Когда чувствуешь друг друга без слов?
— Да, это ощущение на расстоянии, сильное и неосознанное. Хорошо только вместе. Как монарх и данаида — два имени одного существа. На самом деле, это трудно объяснить, таких слов нет. Надя, пообещай мне одну вещь.
— О чем ты, Сережа?
— Оставайся такой, какая есть. Не меняйся. Если ты изменишься и станешь похожей на остальных девушек, я не буду знать, что делать, потому что ты — моя единственная родственная душа. Обещаешь?
— Обещаю.
— Хорошо, — он пожал ей кончики пальцев и снова стал смотреть на дорогу.
Когда они вернулись в город, Надя попросила его заехать в общежитие. Там она продемонстрировала грубой неопрятной комендантше свидетельство о браке, быстро написала заявление, и, собрав немногочисленные вещи, отправилась с Сергеем в свой новый дом. С этого вечера у них наступило очень непростое время.
Каждый новый день они деликатно знакомились с привычками друг друга, опасаясь разочароваться и разочаровать. Они еще не знали, как это — постоянно находиться рядом с любимым человеком, который до этого жил иначе. Почти вслепую они нащупывали личные границы друг друга и пытались определить, насколько за них можно заходить или, наоборот, нельзя. К счастью, оба были по-настоящему влюблены, и каждая новая ночь великодушно сглаживала все шероховатости дня. Иногда Наде казалось, что истинная жизнь была только в моменты близости, а остальное время пока еще оставалось всего лишь данью общепринятым правилам, легкой ненавязчивой прелюдией к той сладкой минуте, когда они заходили в спальню и задергивали тяжелые гардины, отсекая суету большого города.
…Так прошло две недели. Наступило время поставить в известность родственников и, выслушав все их претензии, продолжать жить дальше. Наде очень не хотелось знакомиться с бабулей и братом мужа. Еще больше она боялась встречи с родителями, не зная, как объяснить им свое тайное замужество.
— Наденька, милая, давай все-таки съездим и побыстрее закончим с этим сложным делом. Я очень хочу, чтобы они тебя увидели и убедились в серьезности наших намерений, — он уговаривал ее, сам не желая предстоящего визита.
— Мне кажется, что они тебя отнимут, я боюсь.
— Я тоже боюсь. Но не того, что отнимут, это невозможно. Я боюсь того, что они тебя обидят и напугают.
— Меня нельзя обидеть, потому что я с тобой…
Так, успокаивая и обнадеживая друг друга, они, наконец, направились в дом к бабуле и Милочке, оставив визит в Цюрупинск на более поздний срок.
…Белая «тойота», свернув с основной магистрали, покатилась по обустроенным улицам пригорода. Сергей специально для этого визита купил жене элегантное темное платье, сумочку и пальто, хотя Надя была уверена, что это не поможет. Даже если бы она явилась в джинсах и футболке, ничего бы не изменилось — в таких семьях незваных родственников не жаловали. Поэтому, особенно не обольщаясь, она приготовилась к самому худшему. Когда машина подъехала к воротам, Сергей повернулся к ней, бледный и предельно сосредоточенный.
— Милая, давай сразу договоримся. Что бы тебе или про тебя ни говорили — не реагируй, молчи. На вопросы старайся отвечать коротко. Если не сможешь ответить, спроси у меня. Хорошо? Ты умница, справишься. Главное — не нервничай. И знай — они мои единственные близкие родственники, я не могу их совсем проигнорировать.
— Я понимаю. Не переживай так, прошу тебя. Самое худшее для них уже произошло, мы поженились. Поверь — мои тоже не будут сильно рады.
— Да, — он кивнул, они вышли из машины.
Большой двор, освещенный яркими фонарями, был тщательно распланирован и ухожен. Выложенные серым природным камнем дорожки переплетались между собой, образуя замысловатый узор, выстриженный газон был обрамлен аккуратными кипарисами и можжевельниками. Перед фасадом массивного трехэтажного дома с галереей, балконами и стеклянным эркером расположился небольшой бассейн. Между ним и галереей росли кусты — те самые, за которыми Сергей, спрятавшись, когда-то давно подслушал разговор бабули и дедули, определивший его судьбу. Они вошли в дом.
Распахнутые двухстворчатые двери прихожей вели в гостиную, с потолка которой свисала хрустальная люстра, достойная украсить фойе театра. Пожилая горничная в строгом костюме, похожая на учительницу, сдержанно поздоровавшись, приняла одежду и пригласила в гостиную. Надя, уже привыкшая к богато обустроенному дому мужа, старалась ничему не удивляться, по сторонам не смотрела, делая вид, что ей безразлично. И все же она отметила, что дом Сергея по сравнению с этим был достаточно скромным, это ее порадовало — меньше всего на свете она хотела бы жить под такой помпезной люстрой.
Из боковой комнаты навстречу им выплыла высокая полная пожилая дама в синем облегающем платье с тщательно уложенными темными волосами. Ее морщинистую шею украшало колье из прозрачных сверкающих камней. Напудренное лицо с ярко накрашенными губами показалось Наде надменным. В сторону гостьи она не посмотрела, Сергею натянуто улыбнулась и подставила щеку для поцелуя.
— Проходи, дорогой. Давно тебя не было. Вы тоже проходите, девушка, — она произнесла эти слова сквозь зубы, будто это стоило ей непомерного труда.
Отвернувшись, она неожиданно, с явным раздражением, прокричала куда-то в сторону:
— Марк, Марк!
По широкой деревянной лестнице, украшенной керамическими светильниками в греческом стиле, вальяжно спустился молодой полный черноволосый мужчина:
— Да, бабуля, ты звала меня? О, привет, Сергей Владимирович, давно не виделись, — и тут же с наигранным изумлением воззрился на Надю, — а это кто тут у нас? Какая маленькая! А какая хорошенькая!
Сергей промолчал и поджал губы, на его скулах заиграли желваки. Аристократичная бабуля повернулась к младшему внуку.
— Дорогой, развлеки девушку, мне с Сергеем надо очень серьезно побеседовать.
Она сказала это с таким выражением лица, будто попросила Марка присмотреть за нежданной гостьей, чтобы та не украла статуэтку с камина или бронзовые щипцы для выгребания углей. Потом вскользь добавила, что в доме везде камеры, подхватила под руку внука и увела его в комнату, плотно закрыв за собой высокую дубовую дверь. Надежде стало страшно — бабуля унизила ее совершенно безжалостно, всем своим видом высказав нескрываемое презрение. Захотелось немедленно сбежать прочь из этой великолепной гостиной, но она пообещала Сергею держаться достойно. Не дожидаясь приглашения, Надя нарочито громко спросила:
— Будьте добры, Марк, где здесь можно присесть?
Ей очень хотелось добавить что-нибудь колкое, язвительное — вроде «чтобы не испортить ненароком дорогую мебель», но она сдержалась. Брат Сергея ей не понравился сразу, вступать в пререкания с ним было опасно. Марк растерялся, но спустя мгновенье надел на лицо широкую улыбку радушного хозяина, согнулся в шутливом полупоклоне и жестом пригласил ее на незаметную оттоманку возле стены. Рядом стоял основательный дубовый табурет, на него он устроил свое грузное тело.
— Хотите выпить? Виски, коньяк, херес?
— Нет, спасибо. Мне не хочется.
— Может, воды?
— Спасибо, нет.
Марк неодобрительно хмыкнул и стал весело рассказывать про свой собственный дом, где он оформил гостиную и спальню в готическом стиле.
— …Я считаю, что каждый дом должен подчеркивать индивидуальность хозяина. Вот бабуля с дедулей навезли из-за границы сувениров — китайский фарфор, чешское стекло, итальянскую живопись. А что толку? Конечно, здесь вполне прилично, но единого стиля нет. Впрочем, с бабулей не поспоришь, а дедуля слушается только ее. Она у нас в семье адмирал!
Марк произносил слова очень громко, будто выступал перед аудиторией, Наде показалось, что своей пафосной речью он пытался скрыть неловкость. Если бы не просьба бабули, он бы давно сбежал, оставив ее одну. Решив, видимо, сменить тему, он снова обратился к Даше:
