Mybrary.info
mybrary.info » Книги » Любовные романы » Современные любовные романы » Светлячки на ветру - Таланова Галина (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗

Светлячки на ветру - Таланова Галина (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗

Тут можно читать бесплатно Светлячки на ветру - Таланова Галина (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗. Жанр: Современные любовные романы. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mybrary.info (MYBRARY) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Неизвестно, сколько бы она тянула эту нагруженную баржу против течения, уподобившись бурлаку, если бы не трагический случай с одноклассником сына. Мальчишки сидели на ступеньках лестницы в чужом подъезде и дурачились. Они могли бы гулять на улице: погода была ясная, хотя уже прошел Покров и все готовилось к зиме. Никто толком не понял или, напугавшись, не сказал, что произошло, но ясно было одно: один из них упал с лестницы на каменную площадку, свернув себе шею. Смерть от образовавшейся трещины была мгновенной. Тимур прибежал домой очень испуганный, трясущимися губами рассказал, что Витя оступился, упал и лежит теперь на лестнице. Молнией мелькнула мысль, что дети, дурачась, толкнули одноклассника, и, возможно, это сделал ее сын. Пока остальных ребят по очереди допрашивала милиция, Вика обнимала Тимура и крепко прижимала к себе, чувствуя, как колотится пудовой гирей его сердце. Ночью сын не спал, включил свет, просил ее посидеть рядом и держался за руку, точно малыш, делающий первые шаги. Молчал, она гладила его по голове и по лицу. Волосы были шелковистыми и мягкими, стекали по ее пальцам, пальцы запутывались и перебирали пряди, словно четки. Внезапно губы сына дрогнули, искривились гусеницей, и он разрыдался. Плач сотрясал все его худенькое тельце, бившееся в конвульсиях, переходя в кашель. Она гладила его лопатки, выпирающие крылышками ангела, и чувствовала, что все очертания в комнате расплываются, и все, что произошло, конечно, тяжелый беспробудный ночной сон и кошмар, который отступит с рассветом, облизывающим розовым сухим языком тюль занавески.

Через два дня она написала заявление об увольнении из своего НИИ. Было ли это ошибкой в ее жизни? Она частенько потом жалела, что перечеркнула свои юношеские мечты жирным красным фломастером. Теперь она стала госпожой НИКТО, строгающей научные работы под чужими именами. Зато в семье появились деньги. Они даже могли себе позволить съездить отдохнуть: сначала на Кавказ, потом в экзотический Египет и далекую Турцию, где «все включено». Никогда раньше она даже не мечтала о таком счастье! Но ее не покидало ощущение, что жизнь проходит впустую, она растрачивает свои способности ни на что. В глубине души она презирала этих избалованных богатых папенькиных деток и деловых новых русских, жаждущих обзавестись «корочками», не ударяя палец о палец. Она написала две монографии, но на книгах стояли чужие фамилии, чьим носителям пожимали руки на конгрессах и симпозиумах. А она была в шапке-невидимке. Она была кандидатом наук, а могла бы стать и доктором: наследственность и мозги у нее отменные, но, увы, не сбылось и не случилось. Медленное переползание изо дня в день. Она даже не могла сказать, что жила в неполную меру сил и отпущенных природой возможностей. Нет, она выкладывалась на полную катушку, но лавры за ее работу получали другие. И хотя они с ней щедро расплачивались, чувство гадливости не покидало ее. Иногда она думала о том, что вот так же проститутки торгуют своим телом, ублажая клиентов. Впрочем, задевало ее больше не то, что она делает работу за других, а то, что она не может этими работами похвалиться: они не ее, об этом никто не должен знать, условия договора были таковы, что ее имя, как имя суррогатной матери, было для общества строжайшей тайной. Она была без лица, тенью в пасмурную погоду. Социального статуса у нее просто не было.

Вообще она все чаще думала о том, что желала бы быть маленькой девочкой, которую крепко держат за руку, чтобы ее всегда защищала какая-то неведомая ей внешняя сила. Ей не раз говорили, что она сильная женщина, а она-то всегда считала себя слабой. Ей так хотелось, чтобы повели по жизни, если уж не понесли на руках; мечтала уткнуться в надежную мужскую грудь, заслоняющую и от крепчающего с годами ветра судьбы, и от шумной толпы, быстро текущей мимо, как с грохотом срывающаяся со скалы горная река, готовая подхватить тебя своим бурным течением.

Она была счастлива в девичестве, и всегда они жили с мамой как за каменной стеной. Со смертью отца ей пришлось самой становиться сильной. Мама как была, так и осталась девочкой, созданной для того, чтобы вызывать умиление взрослых и играть в куклы. Взрослые проблемы решал папа. Она хотела теперь, чтобы Вика решала проблемы, которые раньше решал муж. В браке Вика чувствовала себя девочкой, взбирающейся по лестнице с гнилыми ступеньками и сломанными перилами. Осторожно пробуешь ступеньку ногой, чувствуешь, что она качается, — И перешагиваешь через нее, ступая на другую или даже перепрыгивая через две. Неуклюже балансируешь руками, зная, что перила давно висят на одном гвозде. Сорвешься вниз — подхватят ли?

Звезды рассыпались на бутылочные осколки, на гранях которых играет и лунный, и солнечный свет, которые можно потрогать — и пораниться до крови.

Когда Глеб уезжал в командировку, она растерянно смотрела на пустую половину кровати и думала о том, что с ней было бы, если бы он исчез: ушел или умер. Зрелище пустой половины постели вызывало в ней такую печаль — и она чувствовала себя беспомощной девчушкой, оставленной родителями в большом запертом доме. Завтрак на столе, но по углам дома прячутся домовые — и страшно: вдруг они выйдут? И позвать некого, и убежать не убежишь. И крик твой никто не услышит. В детстве она частенько приходила к бабушке по ночам, когда становилось страшно. Говорила, что задыхается и ей надо закапать капли в нос от насморка или намазать нос бороментолом. Бабушка зажигала свет — и притаившиеся человечки исчезали. Страх и одиночество отступали вместе с брызнувшим в комнату веселым, будто пузырящийся лимонад, светом. Огромная красная люстра качалась на потолке от сквозняка, как буек на волнах, — и отброшенные предметами тени оживали и шевелились, но было уже совсем нестрашно. Пока бабушка искала капли или мазь, Вика подходила к зеркалу и разглядывала себя в белой пижаме с широкими оборками на штанах, на рукавах и горловине, по полю которой шелестели на ветру голубоватые ландыши. Вика нравилась себе. Она поправляла бантики, сделанные из рулика и завязанные на стыке оборок, напоминающие ей крылья бабочки. Она сама теперь чувствовала себя бабочкой или стрекозой, которой захотелось яркого света.

Она была очень привязана к мужу и давно принимала его таким, какой он есть: раздражительным, нерешительным, вечно несчастным, и сожалела о том, что греется лишь углями прошлого. Они пока еще давали ровное спокойное тепло, можно было прижаться к прогоревшей и закрытой печке, вбирая по капелькам ее тепло всем своим дрожавшим боком.

41

Работа доцента в вузе давалась Глебу нелегко. Полгода он трудился по шестнадцать-восемнадцать часов в сутки: дома писал лекции, а днем проводил занятия со студентами. Времени на творчество практически не оставалось, хотя он понимал, что в институте необходимо защищать докторскую, чтобы чувствовать себя если не неприкасаемым, то благополучно проходящим «конкурс» и не попадающим под очередное сокращение. Статьи приветствовались. Но, к своему удивлению, он обнаружил, что его коллег мало занимает и учебный, и научный процесс: они больше обеспокоены тем, как найти какую-то подработку. Подрабатывали кто как мог: репетиторством, платными анализами, работами на компьютере, распространяли биодобавки, препараты для снижения веса, массажеры, магнитные браслеты, стимуляторы потенции и прочие вещи, имеющие какое-то отношение к медицине. Кафедра жила крайне склочно, но все склоки были кулуарные, не на уровне начальства. С начальством предпочитали не связываться. Впрочем, заведующий кафедрой был вполне приятным человеком: интеллигентным, умным, не вредным и не очень требовательным к своим сотрудникам. Высокий, кудрявый мужчина с уже наметившимися залысинами, возрастом около пятидесяти, по фамилии Друбич, никогда ни на кого не повышающий голос, гребущий под себя, как многие начальники, но и не мешающий жить другим. Проблема была не в нем. У него была пассия. Марина была из тех женщин, что очень редко обитают в институтских стенах. Она не была очень красивой: маленькая, с фигурой почти без талии, с кудрявыми, вечно взлохмаченными длинными волосами, окрашенными в рыжевато-коричневый цвет и напоминающими паклю из-за обильного начеса, с густо и неопрятно накрашенными ресницами, осыпавшиеся комочки туши с которых постоянно лежали под веками, точно сажа, выпорхнувшая из печки, в которой сжигают резину. Чем взяла она умного Друбича? Марина была из тех женщин, про которых говорят «секс-бомба». Она надевала на лекции откровенные наряды, из которых груди вываливались, как две большие зарумянившиеся булки из печи; носила юбки, из-под которых выглядывало белье, когда она сидела за преподавательским столом, по-мужицки широко расставив ноги. Наряды у нее были довольно безвкусные, всегда туго обтягивающие ее жировые складки так, что было видно, как белье врезается в телеса. Ткани ее нарядов всегда переливались, точно бензиновая пленка, растекшаяся на солнце в мутной воде, светились золотым и серебряным люрексом, словно у шамаханской царицы, просвечивали мутным автобусным стеклом, захватанным жирными пальцами и окропленным каплями дождя, что высохли и оставили следы. Взгляд редкого студента избегал ее обильных прелестей. Было в ней что-то откровенно порочное, хотя она была замужем и воспитывала подрастающего сына. Сладкий запах ее духов, смешавший в себе ваниль, шоколад, кокос, миндаль, мед, карамель, патоку, крем-брюле, мускус и сандал, был приторен, хотя в него и вплетались густые цветочные ноты ухоженного благоухающего сада. От него хотелось глотнуть свежего воздуха, пропитанного весенним ветром, дующим с реки, вскрывшейся половодьем, но одновременно этот душный аромат манил, словно восточные сладости, рассыпанные на раскаленных африканских базарах. У нее были красивые руки. Очень длинные ногти, видимо, оформленные в дорогом салоне, яркие, будто леденцы из металлической коробочки, которую девочки его детства использовали для игры в классики: они притягивали взгляд, и казалось, что ноготки созданы для того, чтобы вцепиться в бок своей добычи. Ноготки были обычно алые, малиновые, ярко-розовые или вишневые, а один-два ноготка были окрашены в нежно-розовый, оранжевый, коричневый, желтый и даже зеленый или фиолетовый цвет. Заглядывала мужчине в глаза, точно удав, гипнотизирующий кролика. И тот не выдерживал, опускал расширившиеся очи — и взгляд стекал ручейком в ложбинку между двумя высокими заснеженными холмами ее грудей. У нее был грудной глуховатый голос, очень вкрадчивый, если она говорила с кем-то наедине, и непереносимо громкий в компании, где она всегда старалась быть в центре внимания и очень злилась, если кто-то другой оказывался душой сборища или просто вызывал интерес.

Перейти на страницу:

Таланова Галина читать все книги автора по порядку

Таланова Галина - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mybrary.info.


Светлячки на ветру отзывы

Отзывы читателей о книге Светлячки на ветру, автор: Таланова Галина. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор mybrary.info.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*